Собрание сочинений, том 27

Энгельс Фридрих

6

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В БРЮССЕЛЬ

Остенде, 27 июля 1846 г. 11, rue St. Thomas

Дорогой Маркс!

Я несколько дней потратил на поиски квартиры для тебя, но почти ничего не нашел. Квартиры либо слишком велики, либо слишком малы. Редко бывают двежилые комнаты вместе, спальни большей частью ужасно малы. Наконец, вчера я нашел две квартиры на выбор: 1) две большие комнаты, одна на втором, другая на третьем этаже; в каждой комнате кровать, за 95 фр. в месяц; за третью кровать дополнительная плата в 30 франков; завтрак — ¹/ ₂фр. в день с головы или с желудка; 2) небольшой дом, принадлежащий тому же самому хозяину: одна комната внизу, наверху две смежные спальни, одна из которых довольно велика, и маленькая комнатка, за 150 фр. в месяц, завтрак за ту же цену. Тот, кто снимает дом, получает также и прислугу. Вышеупомянутые две комнаты находятся в ресторане «О дюк де Брабан», улица Лэ баттю, где при желании можно и столоваться. Но вы там в этом отношении будете совершенно независимы. Во всяком случае, при выборе одной из этих квартир ты хорошо сделаешь, если остановишься в «Дюк де Брабан», — там дешевле, чем в гостинице; если же комнаты тебе не понравятся, ты можешь попросить хозяйку показать тебе дом — он находится на улице Сёр бланш, № 5. Если и это тебе не подойдет, то ты найдешь другой дом. Вообще квартиры чертовски вздорожали в

сравнении с прошлым годом, как и все остальное, или, вернее, «и так во всем». Обед ты сможешь получить за 5 фр. для всей семьи, бифштекс стоит 1 фр., котлеты столько же, вино — 2–3 франка. Пиво здесь плохое, сигары плохие и дорогие; ты хорошо сделаешь, если привезешь с собой несколько сот штук из Брюсселя. Поступив так, ты, пожалуй, сведешь свои расходы к следующей сумме:

в месяц

Квартира 125–150 фр.

Завтрак 45–45 фр.

Обед 150–175 фр. (если ты иногда будешь есть на берегу моря)

Ужин, 2–3 бифштекса 60–90 фр. (здесь много жрут)

Кофе после обеда на берегу, крайне необходимо, 2 чашки 18–18 фр.

Стирка белья стоит очень дорого, минимум 20–30 фр.

К тому же ванны по 1,30-1,50 фр. — около 40 фр.

Всего 418–508 фр.

Кроме того, желательно иметь еще 100 фр. на непредвиденные расходы, так как иначе здесь очень скучно. Больше одного месяца тебе здесь незачем оставаться. Только хромые или совершенные калеки остаются дольше. Но при найме ты должен условиться так, чтобы сверх месяца тебе считали по стольку-то в день,в противном случае они зачтут тебе всю половину месяца, если ты останешься еще на два дня.

Вообще здесь живется очень скучно. В первые дни, если не считать моей родни, я не встречался ни с кем, кроме скучного берлинского филистера, набитого дурака, общество которого было навязано мне моей семьей. Вчера приехал из Лондона Бланк (которого ты знаешь), и мне удалось, наконец, познакомиться через него с одним французом, очень остроумным и вообще дельным малым, хотя он провел 15 лет в Эльберфельде и, следовательно, говорит по-немецки.

«В заключение упомяну еще» историю с г-жей Гесс. Это очень неприятно, но нельзя же заставить ее отвечать за глупости означенного Гесса. Я постараюсь переправить ее через границу, если достану у своего старика ^{48} необходимые для поездки в Париж деньги, в чем я еще не уверен. Прилагаемую записку пошли в утешение божьему человеку ^{49} в Кёльн. Итак, эта женщина уже в Брюсселе?

Из великих мужей здесь никого нет. Они приезжают только в августе. Еще неизвестны имена тех немецких знаменитостей, которые приедут сюда. Пока я должен, следовательно, удовлетвориться прусским банковским проектом [35] . Поразительно, что эти господа воображают, будто смогут получить таким способом много денег. Пожалуй, на это дело можно склонить нескольких крупных банкиров, которые захотят стать «главными пайщиками» и заключить тайные договоры с бюрократами, о том, например, чтобы их акции не могли быть обратно выкуплены, чтобы их протащили в состав правления и т. д. Но кроме них, никто не пойдет на это. Замечательно, «что ни имена подписавшихся,ни суммы, на которые они подписались,не подлежат огласке». Значит, ожидают чертовски мало денег и хотят каким-то образом оградить себя от позора; поистине бюрократический способ. Напиши мне сразу же, приедешь ли ты и когда.

35

Речь идет о предпринятой правительством Фридриха-Вильгельма IV в 1846 г. реорганизации Прусского банка; он был преобразован в акционерное общество, однако управление им по-прежнему оставалось в руках правительства. Смысл этой реформы, закрепленной указом от 5 октября 1846 г., сводился к созданию условий, благоприятствовавших привлечению частных капиталов для покрытия прусского государственного долга (см. статью Энгельса «Вопрос о прусском банке», настоящее издание, т. 4, стр. 22–23). — 31.

Твой Э.

[В тексте письма карикатура с припиской Энгельса: ]Эти картины могли вчера наблюдать в море как мужчины, так и женщины.

Впервые опубликовано в Marx-Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Перевод с немецкого

Печатается по рукописи

7

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В БРЮССЕЛЬ

[Париж], 19 августа 1846 г. Cercle Valois, Palais Royal

Дорогой Маркс!

После утомительного и скучного путешествия я наконец в субботу вечером прибыл сюда [36] . С Эвербеком встретился сейчас же. Он — парень очень живой, весьма покладистый, более восприимчивый, чем когда-либо, одним словом, я надеюсь — при некотором терпении — во всех отношениях хорошо поладить с ним. Плакаться по поводу партийных раздоров он перестал — по той простой причине, что сам вынужден здесь вышвырнуть нескольких вейтлингианцев ^{50} . Что, собственно, произошло между ним и Грюном, что вызвало разрыв между ними, об этом до сих пор мало известно. Несомненно только, что своим порой раболепным, порой высокомерным отношением Грюн сумел сохранить в какой-то степени его привязанность и уважение. Эв[ербек] прекрасно понимает, что собой представляет Гесс; он не чувствует ни малейшей симпатии к этому человеку. Он и прежде питал к нему личную ненависть еще с тех пор, как они жили вместе. По поводу вестфальцев [37] я устроил ему порядочную головомойку. Вейд[емейер], этот негодяй, написал по-вестфальски слезливое письмо Б[ернай]су, изображая благородных М[ейера] и Р[емпеля] мучениками, которые охотно пожертвовали всем для правого дела, но которых мы, будто бы, с презрением оттолкнули и т. д.; и оба легковерных германца, Эв[ербек] и Б[ернай]с, в один голос принимаются вопить, что мы-де бессердечные люди и скандалисты, и верят на слово этому лейтенанту. Можно только удивляться подобному легковерию.

36

Энгельс приехал в Париж 15 августа 1846 г. по поручению Брюссельского коммунистического корреспондентского комитета с целью пропаганды коммунизма среди рабочих — в первую очередь среди членов парижских общин Союза справедливых (см. примечания [39]и [49]) — организации корреспондентского комитета и борьбы против вейтлингианства, прудонизма и «истинного социализма». В то время среди части немецких ремесленников, живших в Париже, было распространено учение уравнительного коммунизма Вейтлинга. Значительным влиянием среди них пользовался и К. Грюн, который использовал собрания рабочих для пропаганды

идей «истинного социализма» и мелкобуржуазных утопий Прудона. Деятельность Энгельса немало способствовала тому, что большинство членов парижских общин Союза справедливых отошло от вейтлингианства, «истинного социализма» и прудонизма. — 31.

37

Имеется в виду попытка издания рукописи Маркса и Энгельса «Немецкая идеология» в Вестфалии с помощью местных предпринимателей — «истинных социалистов» Ю.Мейера и Р.Ремпеля. Переговоры, которые вел И. Вейдемейер, начались в мае 1846 года. В недошедшем до нас письме Ремпелю от 2 июля 1846 г. Маркс и Энгельс резко осудили проволочки, увертки и отговорки вестфальских капиталистов. В ответ последовал окончательный отказ Ремпеля и Мейера финансировать печатание «Немецкой идеологии», а также издание другой социалистической литературы под предлогом отсутствия денежных средств. Однако настоящей причиной отказа было то, что сами издатели являлись заинтересованными представителями того направления, против которого выступали в своей работе Маркс и Энгельс. — 22.

Грюн надул рабочих франков на 300 под тем предлогом, что отпечатает на эти деньги в Швейцарии брошюру в полтора листа ^{51} . Теперь поступают деньги за нее, но рабочие из них не получают ни гроша. Они начинают по этому поводу наседать на него. Эв[ербек] теперь сам видит, какую глупость он сделал, что ввел этого Гр[юна] в среду ремесленников. Он боится теперь открыто выступить с обвинением против Грюна перед ремесленниками, потому что считает его способным обо всем донести полиции. Но как же легковерен этот Э[вербек]! Негодяй Грюн самрассказал Эв[ербеку] обо всех своих гнусных проделках — конечно, как о геройских самоотверженных поступках, а Эв[ербек] верит ему во всем на слово. О прежних свинских поступках этого молодца он ничего не знал, кроме того, что сам преступник счел возможным рассказать ему. Эв[ербек], впрочем, предостерегал Прудона относительно Гр[юна]. Гр[юн] опять здесь, живет на окраине, на Менильмонтане и сочиняет отвратительнейшие статьи в «Trier'sche Zeitung». Мёйрер перевел для Кабе соответствующие места из книги Грюна [38] . Можешь себе представить ярость Кабе. В «National» Грюн также не пользуется никаким доверием.

38

К. Grun. «Die soziale Bewegung in Frankreich und Belgien. Briefe und Studien». Darmstadt, 1845 (К. Грюн. «Социальное движение во Франции и Бельгии. Письма и исследования». Дармштадт, 1845). — 32.

Я был у Кабе. Старик был очень приветлив. Я выслушал все его разглагольствования, рассказывал ему о всякой всячине и т. д. Я собираюсь часто бывать у него. Но от участия в корреспонденции [39] мы должны его избавить. Во-первых, у него много дел, а во-вторых, он слишком недоверчив. Он увидел бы в этом ловушку с целью злоупотребить его именем.

В «Epigonen» я просмотрел «Сущность религии» Фейербаха. За исключением нескольких удачных мест, эта вещь написана совершенно в прежнем духе. Вначале, когда он говорит только о естественной религии, он вынужден больше придерживаться эмпирической почвы, но зато дальше начинается полная неразбериха. Опять только сущность, человек и т. д. Я прочту эту вещь внимательнее и в ближайшее время пришлю тебе выписки важнейших мест, если они окажутся достаточно интересными, чтобы ты мог их использовать для Фейербаха [40] . Пока же приведу только два места. Вся работа — около шестидесяти страниц — начинается следующим определением природы, в отличие от человеческой сущности:

39

Речь идет о созданном Марксом и Энгельсом в Брюсселе в начале 1846 г. Коммунистическом корреспондентском комитете, по образцу которого должны были быть образованы социалистические группы в Германии, Франции, Англии и других странах. Целью корреспондентских комитетов, которые, по мысли Маркса и Энгельса, должны были подготовить почву для создания международной пролетарской партии, являлось идейное и организационное сплочение социалистов и передовых рабочих различных стран и борьба против чуждых пролетариату направлений в рабочем движении. Принимая меры для организации корреспондентских комитетов в Лондоне, Париже и в различных областях Германии, Маркс и Энгельс стремились привлечь к участию в этих комитетах видных социалистов и коммунистов европейских стран. Как явствует из письма Гарни Энгельсу от 30 марта 1846 г. и писем Шаппера Марксу от 6 июня и 17 июля 1846 г., в Лондоне был организован корреспондентский комитет, в котором приняли участие руководители левого крыла чартистов, а также члены лондонского Просветительного общества немецких рабочих во главе с Шаппером. Маркс и Энгельс пытались также привлечь к участию в корреспондентских комитетах Кабе, Прудона и других французских социалистов (см. настоящий том, стр. 393–395). Однако эта попытка не увенчалась успехом, о чем свидетельствует письмо Прудона Марксу от 17 мая 1846 года. В Германии связь с силезскими рабочими поддерживал Вильгельм Вольф; из Киля писал в Брюссель Георг Вебер, из Вестфалии — Иосиф Вейдемейер; в Рейнской провинции формально не был создан корреспондентский комитет, однако с эльберфельдскими социалистами велась переписка через Наута и Кётгена, а кёльнские коммунисты Даниельс, Бюргерс и Д'Эстер регулярно переписывались с Марксом и Энгельсом. — 32.

40

Энгельс имеет в виду первую главу I тома совместного труда Маркса и Энгельса «Немецкая идеология», посвященную критике взглядов Л.Фейербаха (см. настоящее издание, т. 3, стр. 15–78). Работа над этой главой, вероятно, продолжалась еще во второй половине 1846 г., но так и не была завершена. — 33.

«Существо, отличное и независимое от человеческой сущности» (1), «или бога»(!!), «о которой трактует «Сущность христианства», существо безчеловеческой сущности» (2), «человеческих свойств» (3), «человеческой индивидуальности» (4), «есть в действительности не что иное,как — природа».

Это — шедевр тавтологии, провозглашенной громовым голосом. К тому же в этом положении Фейербах целиком и полностью отождествляет религиозный, воображаемый призракприроды с действительной природой. Как всегда. — Затем немного дальше он говорит:

«Религия есть приятие и признание того, что я есмь» (!)… «Возвыситься до сознания зависимости от природы, представить себе эту зависимость, проникнуться ею, признать ее — значит подняться до религии».

Министр Дюмон на этих днях был застигнут в рубашке у жены некоего председателя. «Corsaire-Satan» рассказывает: Одна дама, которая подавала прошение Гизо, сказала: «Жаль, что такой прекрасный человек, как Гизо, всегда так строг и застегнут на все пуговицы». Жена одного чиновника из министерства общественных работ говорит: «Этого нельзя сказать о г-не Дюмоне; все считают, что для министра он, пожалуй, слишком нараспашку». —