Собрание сочинений, том 6. Мароны. Всадник без головы.
Шрифт:
То, что Джесюрон и Воган называют «законом», на самом деле — кровавое беззаконие. Их господство создает па острове условия, в которых безнаказанно действуют банды разбойников, охотно служащих Вогану и Джесюрону. Вполне понятно, что в зловещей атмосфере взаимной ненависти и преступлений благоденствует Чакра, соединяющий в себе черты старого африканского колдуна и наемного бандита; но ведь и Чакра — жертва жестокого режима рабовладельцев. Вполне понятно, что в этой атмосфере становится моральным уродом красивая дочь Джесюрона.
Но не все характеры обрисованы с такой четкостью. Насколько убедительно даны Кубина, Чакра, Воган, Джесюрон, даже несчастная Синтия — одна из жертв Чакры, настолько небрежно и поверхностно
Наивно обрисованы и обе героини — мисс Воган и мисс Джесюрон. Они ведут спор из-за сердца Герберта Вогана, но роли их неопределенны и очерчены Майн Ридом весьма поверхностно. Насколько обаятельна и мила мисс Воган, настолько же зла и бесчеловечна мисс Джесюрон. А молодой фулахский принц? И он — только набросок, впрочем правдивый в одной верной, и неприятной детали: разыскивая сестру, попавшую в рабство, он не только торгует своими рабами — пленными неграми из племени мандингов, но и сам становится рабом. Этот мотив — черный вождь-работорговец, вкушающий затем от горькой участи раба, — был весьма распространен в литературе середины XIX века и основывался на ряде фактов: нередко черные работорговцы сами попадали на невольничьи корабли. Конечно, этот эпизод введен Майн Ридом для разоблачения рабства и порожденных им уродств. Но добрая воля автора еще не делает его убедительным, как неубедителен и примитивен образ самого принца.
Читатели, наверное, обратили внимание на нередкие в романе политические отступления, в которых Майн Рид, верный своей традиции свободолюбца и защитника угнетенных, заявляет себя решительным сторонником полного и безусловного освобождения негров, противником колониального режима. Это важные страницы «Маронов». Они напоминают снова и снова о том, что и этот роман полон отзвуков ожесточенной политической борьбы, которая происходила в европейском общественном мнении тех лет вокруг вопроса об освобождении негров.
В 60—70-х годах [20] эта борьба обострилась, во-первых, событиями в США, где шла гражданская война между Южными и Северными штатами, приведшая к ликвидации рабовладельческой системы, и, во-вторых, многочисленными столкновениями английских колонизаторов с народами Африки и Азии. Английская буржуазная пресса усиленно клеветала на негров в США и в Африке, изображая их варварами, не способными на самоуправление и на культурное развитие. Многие английские журналисты старались внушить своим читателям мысль о том, что негры в США и в Африке нуждаются в руководстве белого человека, что негритянские государства должны войти в империи белых. Надо вспомнить, что именно в последней трети XIX века Англия, Франция, Германия, Бельгия лихорадочно делили великий черный континент, пуская в ход оружие, деньги, дипломатию, миссионеров и оправдывая свои действия в прессе.
20
Роман «Мароны» вышел в 1862 году.
Позиция Майн Рида в вопросе о свободе негров и других колониальных народов совершенно ясна. Майн Рид был убежден, что негры США и Африки найдут свою историческую дорогу без помощи европейских и американских торгашей и политиканов, но вместе с теми белыми, которые, как и молодой Воган, видят в них равных себе. Каковы бы ни были слабости этого романа, главное в нем — ненависть к порабощению и эксплуатации, призыв бороться против них, вера в то, что борьба эта будет успешна.
Р.
ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ
ПРОЛОГ
Техасский олень, дремавший в тиши ночной саванны [21] , вздрагивает, услышав топот лошадиных копыт.
Но он не покидает своего зеленого ложа, даже не встает на ноги. Не ему одному принадлежат эти просторы – дикие степные лошади тоже пасутся здесь по ночам. Он только слегка поднимает голову–над высокой травой показываются его рога–и слушает: не повторится ли звук?
21
Саванна – американская степь, покрытая высокой сочной травой.
Снова доносится топот копыт, но теперь он звучит иначе. Можно различить звон металла, удар стали о камень.
Этот звук, такой тревожный для оленя, вызывает быструю перемену в его поведении. Он стремительно вскакивает и мчится по прерии; но скоро он останавливается и оглядывается назад, недоумевая: кто потревожил его сон?
В ясном лунном свете южной ночи олень узнает злейшего своего врага – человека. Человек приближается верхом на лошади.
Охваченный инстинктивным страхом, олень готов уже снова бежать, но что-то в облике всадника– что-то неестественное -приковывает его к месту.
Дрожа, он почти садится на задние ноги, поворачивает назад голову и продолжает смотреть–в его больших карих глазах отражаются страх и недоумение.
Что же заставило оленя так долго вглядываться в странную фигуру?
Лошадь? Но это обыкновенный конь, оседланный, взнузданный,– в нем нет ничего, что могло бы вызвать удивление или тревогу. Может быть, оленя испугал всадник? Да, это он пугает и заставляет недоумевать – в его облике есть что-то уродливое, жуткое.
Силы небесные! У всадника нет головы!
Это очевидно даже для неразумного животного. Еще с минуту смотрит олень растерянными глазами, как бы силясь понять: что это за невиданное чудовище? Но вот, охваченный ужасом, олень снова бежит. Он не останавливается до тех пор, пока не переплывает Леону и бурный поток не отделяет его от страшного всадника.
Не обращая внимания на убегающего в испуге оленя, как будто даже не заметив его присутствия, всадник без головы продолжает свой путь.
Он тоже направляется к реке, но, кажется, никуда не спешит, а движется медленным, спокойным, почти церемониальным шагом.
Словно поглощенный своими мыслями, всадник опустил поводья, и лошадь его время от времени пощипывает траву. Ни голосом, ни движением не подгоняет он ее, когда, испуганная лаем койотов, она вдруг вскидывает голову и, храпя, останавливается.
Кажется, что он во власти каких-то глубоких чувств и мелкие происшествия не могут вывести его из задумчивости. Ни единым звуком не выдает он своей тайны. Испуганный олень, лошадь, волк и полуночная луна – единственные свидетели его молчаливых раздумий.