Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 6
Шрифт:
– А я?
– сказал Грантер.
– Я-то ведь здесь!
– Ты?
– Я.
– Тебе поучать республиканцев! Тебе раздувать во имя принципов огонь в охладевших сердцах!
– Почему же нет?
– Да разве ты на что-нибудь годишься?
– Но я некоторым образом стремлюсь к этому.
– Ты ни во что не веришь.
– Я верю в тебя.
– Грантер! Хочешь оказать мне услугу?
– Какую угодно! Могу даже почистить тебе сапоги.
– Хорошо. В таком случае не вмешивайся в наши дела. Потягивай абсент.
– Анжольрас! Ты неблагодарен.
– И ты скажешь, что готов пойти к Менской
– Я способен пойти по улице Гре, пересечь площадь Сен-Мишель, пройти улицей Принца до улицы Вожирар, потом миновать Кармелитов, свернуть на улицу Ассас, добраться до улицы Шерш-Миди, оставить за собой Военный совет, пробежать по Старому Тюильри, проскочить бульвар, наконец, идя по Менскому шоссе, пройти заставу и попасть прямо к Ришфе. Я на это способен. И мои сапоги тоже способны.
– Знаешь ли ты хоть немного товарищей у Ришфе?
– Не так чтобы очень. Однако я с ними на «ты».
– Что же ты им скажешь?
– Я поговорю с ними о Робеспьере, черт возьми! О Дантоне. О принципах.
– Ты?!
– Я. Меня не ценят. Но когда я берусь за дело, берегись! Я читал Прюдома, мне известен Общественный договор, я знаю назубок конституцию Второго года! «Свобода одного гражданина кончается там, где начинается свобода другого». И, по-твоему, я невежда? У меня в письменном столе хранится старая ассигнация. Права человека, верховная власть народа, черт меня побери! Я даже немного эбертист. Я могу с часами в руках толковать о самых изумительных вещах шесть часов подряд.
– Будь посерьезнее, - сказал Анжольрас.
– Уж куда серьезнее!
– ответил Грантер.
Анжольрас подумал немного и вскинул голову с видом человека, который принял решение:
– Грантер!
– сказал он значительно, - Я согласен испытать тебя. Отправляйся к Менской заставе.
Грантер жил в меблированных комнатах рядом с кафе «Мюзен». Он ушел н вернулся через пять минут. Он побывал дома, чтобы надеть жилет во вкусе эпохи Робеспьера.
– Красный, - сказал он, входя и пристально глядя на Анжольраса.
Энергичным жестом он прижал обе руки к пунцовым отворотам жилета.
Подойдя к Анжольрасу, он шепнул ему на ухо:
– Не беспокойся.
Затем решительно нахлобучил шляпу и удалился. Четверть часа спустя дальняя комната в кафе «Мюзен» была пуста. Все Друзья азбуки разошлись по своим делам. Анжольрас, взявший на себя Кугурду, вышел последним.
Члены Кугурды из Экса, находившиеся в Париже, собирались тогда в долине Исси, в одной из заброшенных каменоломен, многочисленных по эту сторону Сены.
Анжольрас, шагая к месту встречи, обдумывал положение вещей. Серьезность того, что происходило, была очевидна. Когда события, предвестники некоей скрытой общественной болезни, развиваются медленно, малейшее осложнение останавливает их и запутывает. Вот где причина развала и возрождения. Анжольрас прозревал блистательное восстание под темным покровом будущего. Кто знает? Быть может, эта минута приближается. Народ, снова завоевывающий свои права! Какое прекрасное зрелище! Революция снова величественно завладевает Францией, вещая миру: «Продолжение завтра». Анжольрас был доволен. Горнило дышало жаром. За Анжольрасом тянулась длинная пороховая дорожка - его друзья, рассеянные по всему Парижу. Мысленно он соединял философское проникновенное красноречие Комбефера с восторженностью Фейи - этого гражданина мира, с пылом Курфейрака, смехом Баореля, грустью Жана Прувера, ученостью Жоли, сарказмами Боссюэ, - все вместе производило что-то вроде потрескивания, всюду и одновременно сопровождающееся электрическими искрами. Все за работой. Результат, без сомнения, будет достоин затраченных усилий. Это хорошо. И тут он вспомнил о Грантере. «Собственно говоря, Менская застава мне почти по дороге, - сказал он себе.
– Не пойти ли мне к Ришфе? Посмотрим, что делает Грантер и чего он успел добиться».
На колокольне Вожирар пробило час, когда Анжольрас добрался до курильни Ришфе. Он с такой силой распахнул дверь, что она хлопнула его по спине, скрестил руки и окинул взглядом залу, заполненную столами, людьми и табачным дымом.
Чей-то голос грохотал в этом тумане, нетерпеливо прерываемый другими. То был Грантер, споривший со своим противником.
Грантер сидел с кем-то за столиком из крапчатого мрамора, посыпанным отрубями и усеянным созвездиями костяшек домино. Он стучал кулаком по этому мрамору. Вот что услышал Анжольрас:
– Два раза шесть.
– Четверка.
– Свинья! У меня таких нет.
– Ты пропал. Двойка.
– Шесть.
– Три.
– Очко!
– Мне ходить.
– Четыре очка.
– Неважно.
– Тебе ходить.
– Я здорово промазал.
– Ты пошел правильно.
– Пятнадцать.
– И еще семь.
– Теперь у меня двадцать два. (Задумчиво.) Двадцать два!
– Ты не ожидал двойной шестерки. Если бы я ее поставил в самом начале, вся игра пошла бы иначе.
– Та же двойка.
– Очко!
– Очко? Так вот тебе пятерка.
– У меня нет.
– Ты же ее как будто выставил?
– Да.
– Пустышка.
– Ну и везет тебе! Да... Везет! (Длительное раздумье.) Двушка.
– Очко!
– Проехал. Не надоело еще?
– Кончил!
– Ну и черт с тобой!
Книга вторая. Эпонина
Глава первая. Жаворонково поле
Мариус присутствовал при неожиданной развязке событий в той западне, о которой он предупредил Жавера; но лишь только Жавер покинул лачугу, увозя с собой на трех фиакрах своих пленников, как Мариус тоже ускользнул из дома. Было девять часов вечера. Мариус отправился к Курфейраку. Курфейрак больше не был старожилом Латинского квартала: «по соображениям политическим», он жил теперь на Стекольной улице; этот квартал принадлежал к числу тех, где в описываемые времена охотно предоставляли убежище восстанию. Мариус сказал Курфейраку: «Я пришел к тебе ночевать». Курфейрак стащил с кровати один из двух тюфяков, разложил его на полу и ответил: «Готово».
На следующий день в семь часов утра Мариус отправился в дом Горбо, заплатил за квартиру и все, что с него причиталось, тетушке Ворчунье, нагрузил на ручную тележку книги, постель, стол, комод и два стула и удалился, не оставив своего нового адреса, так что когда утром явился Жавер, чтобы допросить его о вчерашних событиях, то застал только тетушку Ворчунью, ответившую ему: «Съехал!»
Тетушка Ворчунья была убеждена, что Мариус являлся сообщником воров, схваченных ночью. «Кто бы мог подумать!
– восклицала она, болтая с соседними привратницами.
– Такой скромный молодой человек, ну прямо красная девица!»