Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи
Шрифт:
— Вашему высокопреосвященству было не до него.
— Вы хотите сказать, что я просто забыл о нем?
— В то время нам было не очень удобно задеть отцов-иезуитов.
— Де Ту — иезуит?
— Более того… Фаворит генерала ордена.
— Это ничего не значит. Если он опасен…
— Фаворит прежнего генерала, монсеньор.
— Тем паче.
— Но шевалье состоит в чине провинциала. Он испанский гранд и родственник герцога Медины.
— Какого Медины? Медины-Сели или Медины-Сидонии?
—
— Это не спасет, Жозеф, вы хорошо знаете. Будь он хоть принцем крови… Так он опасен?
— Несомненно, — жестко сказал отец Жозеф. — А своим положением в ордене и связями в Эскуриале опасен вдвойне.
— Тогда устраните его, и дело с концом… Но послушайте, Жозеф! — Ришелье всплеснул руками. — Причем здесь четки Нострадамуса?
— Вы не желаете слушать о тайнах, монсеньор.
— Не желаю слушать о тайнах? Да я только то и делаю, что занимаюсь ими! Тайные заговоры, тайные интриги… Я защищаю от них Францию, сударь!
— Здесь иная тайна, монсеньор. Она не в сфере политики.
— Тогда вы правы, Жозеф, черная магия меня действительно не занимает.
— А алхимия, монсеньор?
— Алхимия — другое дело. Это наука о природе. Но, насколько мне известно, еще никто не научился превращать металлы и не добыл философский камень, дарующий ясновидение и бессмертие. И причем здесь астролог Нострадамус?
— Есть в Сорбонне один студиозус, говорят, способный алхимик. У него крохотная лаборатория в Сите, недалеко от Нотр-Дама. Ежели монсеньору будет угодно, я прикажу доставить его сюда. Он может рассказать много любопытного и о четках Нострадамуса, и о Красном льве алхимиков, и о похождениях некоего друга герцогов Медина-Сели и Альба…
— Давайте его сюда, Жозеф, этого вашего студиозуса. — Ришелье схватил колокольчик, но не позвонил и медленно, словно о чем-то раздумывая, поставил на каминную доску. — Очевидно, мне предстоит услышать интересную историю?
— О да, монсеньор! Весьма интересную.
— И, конечно же, про чудеса?
— Про чудеса, монсеньор.
— Тогда я предпочитаю увидеть молодого алхимика в более привычной для него обстановке… Ну скажем, в лаборатории. Быть может, там буду более склонен поверить в чудо, чем у себя в кабинете. Вы сможете найти логово студиозуса?
— Я бывал там, монсеньор.
— Мы застанем его?
— Скорее всего. Он работает по ночам, а днем отсыпается, если, конечно, не надо идти в Сорбонну.
— Тогда едем! Разумеется, инкогнито. — Кардинал вновь схватился за колокольчик и потряс им над головой. — Оливье! — бодро улыбнулся он вбежавшему на звонок пажу. — Мундир и карету.
И едва только паж скрылся, в коридоре послышался зычный голос дежурного лейтенанта:
— Карету его высокопреосвященства!
— Карету его высокопреосвященства! — уже глуше откликнулся другой караульный.
Капуцин
Хозяина они застали склонившимся над обезглавленной бараньей тушей. Вспененная кровь стекала по желобу в каменном полу и собиралась в большом тигле. На алхимике были кожаные панталоны и рубашка с засученными рукавами. И хотя руки его были обагрены кровью, на белом полотне нельзя было заметить ни малейшего пятнышка.
— Что вы делаете, дорогой мэтр? — спросил удивленный монах. — Разве вы гадатель или, того хуже, некромант? — Он быстро перекрестился. — Спаси нас Господь и святая Женевьева!
Алхимик поднял голову и неприветливо оглядел незваных гостей. Но тотчас же выпрямился и почтительно поклонился.
— Входите, господа. — Он сделал приглашающий жест. — Чем обязан?
— Вы не ответили на мой вопрос, — вкрадчиво попенял ему монах. — А мне желательно знать: для чего вам нужна эта кровь?
— Я намереваюсь приготовить кровяную соль, святой отец.
— Разве такая есть?
— Кровяная соль — непременный компонент алхимических превращений. Мы получаем ее путем прокаливания смешанной с поташом и костяной мукой животной крови на медленном огне.
— А человечья кровь для таких целей пригодна? — все любопытствовал монах.
— Все живое на Земле имеет сходную кровь, — пожал плечами алхимик и, указывая на покрытую бараньей шкурой лавку возле горна, пригласил: — Садитесь, святой отец, и вы тоже, благородный господин. Я весь к вашим услугам.
— Значит, можно и человечью… Так-так, — не отставал капуцин. — И вы пробовали?
— Разве похож я на людоеда? — Студент угрюмо развел руками. — Барана и то жалко забить. Одно только, что надо. Да и ем я его после… Что ж делать, коли Господь так создал мир, что живой живого ест?
— Но все равно, господин студиозус! — Монах шутливо погрозил алхимику пальцем. — Кровь — дело опасное. Она… — он понизил голос, — костром пахнет!
— Что это вы такое говорите, святой отец! — закричал алхимик. — Разве не видите, что это баран? За что же костер? А? Что вы такое говорите, святой отец?
— Святой отец пошутил, — сурово сказал офицер и, отстранив монаха, прошел к скамье. Увидев на полке скелет летучей мыши и связки сухих трав под закопченным потолком, усмехнулся: — Не бойтесь, сударь, никто вас не тронет.