Собрание сочинений в 10 томах. Том 3
Шрифт:
— Путь смерти? Нет, я его не хочу. Совесть имеет закон, если его нет у любви. Иди к своей жене и постарайся, чтобы она никогда не узнала о твоих словах.
— Это твое последнее слово, Майя?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что многое зависит от тебя. Вскоре соберутся граждане и сановники, чтобы решить, кто должен править, твой отец или я. Обещай быть моей женой, и я поступлюсь в пользу твоего отца. Он будет касиком до конца своих дней. Откажись — и я буду мстить тебе, твоему отцу и твоим друзьям.
— Будет, чему суждено. Твои угрозы меня не пугают. Можешь составлять заговор против облагодетельствовавшего
— Может быть, ты еще возьмешь свои слова обратно, — произнес он спокойно и с поклоном ушел.
— У вас опасный враг, — сказал я Майе.
— Я его не боюсь.
— По-моему, он крайне опасен. Народ очень неспокоен, и я не удивлюсь, если мы не увидим завтрашнего дня.
Мы подошли к сеньору.
— Помогите мне сойти вниз, я очень устала. Дайте вашу руку… Мы долго вас задержали? Я сделала для вас полезного больше, чем сделала бы для себя!
— Что это значит?
— Узнаете это в свое время… Но дорого дала бы я, чтобы наша нога не ступала в этот город.
Два часа спустя, уже в свите Зибальбая и Майи, мы снова очутились наверху пирамиды. Теперь на ней были тысячи людей, все взрослое население города. Около жертвенника, по правую сторону, стояли Тикаль и Нагуа и двое или трое знатных туземцев, хорошо вооруженных, с отрядом воинов позади каждого из них. По ту сторону алтаря сидели лишь немногие знатные лица. Туда же прошел и Зибальбай со своей дочерью. На пути им все низко кланялись, не исключая и Тикаля.
Вслед за ним появились два жреца, возложившие на алтарь цветы и вознесшие короткую молитву к Сердцу Небесному о милостивом принятии их жертвоприношения. Затем заговорил Зибальбай. Я заметил тревогу на его лице, руки его дрожали, лицо было бледно, но гневно.
— Старейшины и граждане Города Сердца, вы помните, что ровно год тому назад я, касик и верховный жрец этой страны, оставил город для великой миссии, которая заключалась в том, чтобы найти недостающую часть священного символа, лежащего в священном храме, ту часть, которая носит название «День» и которая считалась навсегда утраченной. Наш народ пережил много бедствий, его окончательное исчезновение близко, он вымрет и будет забыт. Вы знаете также пророчество: когда День и Ночь соединятся вместе на главном алтаре, то наш народ возродится и будет опять велик. Вы знаете, что голос повелел мне идти к морю искать «День» и присоединить к «Ночи». Получив согласие совета старейшин, я отправился один, в сопровождении дочери, много вытерпел и теперь вернулся с полным успехом, так как недостающая часть хранится на груди вот этого пришельца Игнасио.
В толпе пробежал шепот изумления. Зибальбай продолжал.
— Обо всем этом я подробно расскажу всем высшим посвященным в священном храме в день поднятия вод, в один из тех восьми дней в году, когда должен заседать совет. Теперь я хочу говорить о других делах. Вы выбрали временным правителем единоплеменника Тикаля с тем, что, если я не вернусь через два года, он будет вашим касиком. Я вернулся через год и вот что обнаружил: Тикаль, жених моей дочери, женился на другой девушке. Он сам говорил об этом вчера. Вчера же многие меня встретили недружелюбно, хотя я не нарушал никаких клятв, а только служил своему народу. Мне сказали некоторые, что я низложен и что касик теперь Тикаль. Скажите же мне теперь вы все: я, ваш
В толпе послышался возглас «нет, нет», но слабый. Большинство молчало и глядело на Тикаля. Тогда заговорил Маттеи.
— Как один из тех, которые имеют отношение к избранию Тикаля, я, прежде чем отвечать, спрошу тебя, Зибальбай, зачем ты привел с собой двух чужеземцев, Игнасио и Сына Моря, так как закон наш говорит, что тот, кто приведет сюда чужеземца, должен вместе с ним быть предан смерти?
Зибальбай молчал. По странной случайности он забыл о существовании этого закона, но, собравшись с мыслями, спокойно сказал:
— Твоими устами спрашивает коварство и ложь, как она уже заставила тебя дать неправильный ответ звезд о моей мнимой смерти. Я упустил этот закон из внимания, потому что Игнасио не простой чужеземец, он по ту сторону гор Держатель Сердца, а Сын Моря ему брат и посвящен в высшую степень нашего Братства. Они оба спасли меня и мою дочь от смерти и теперь оба последовали за мной, чтобы исполнить великое пророчество. Мы условились с Игнасио, который желает освободить наших братьев от ига белых, что он придет со мной сюда, когда исполнится пророчество и мы все тому будем свидетельствовать, я дам ему все средства, необходимые для его цели, а он приведет нам сюда — в чем мы нуждаемся, чтобы не вымереть окончательно — жен и мужей, чтобы обновить нашу застывшую кровь. Сегодня ночью мы проверим пророчество на священном алтаре, узнаем волю нашего божества и согласно ей решим участь этих двух чужеземцев. Перед вами открывается великое будущее, поэтому не давайте духу возмущения проникать в ваши сердца. Последуйте за мной, оставайтесь верными мне, — и ваша слава скоро засияет, как сияет солнце перед маленькой звездой! Я сказал, вам выбирать.
Общее молчание взволнованного собрания было ответом на горячую речь Зибальбая. Это молчание нарушил Тикаль, громким голосом обратившийся к присутствующим:
— Правы были те, которые говорили, что старик сумасшедший! Поймите, что он предлагает вам: вернуть ему, нарушившему закон, власть для того, чтобы отдать накопленные веками сокровища приведенным им двум ворам, чтобы после того мы открыли двери пришельцам, вдали от которых мы так счастливо жили столько времени. Дети Сердца, хотите ли вы этого?
Все стоявшие на стороне Тикаля громко кричали:
— Никогда, никогда!
Этот крик был подхвачен простым людом, хотя он, как я думаю, не вполне понимал, как обстоит дело.
— Кого же вы выбираете: меня, законно поставленного, или Зибальбая, нарушившего закон и потерявшего рассудок?
— Тебя, Тикаль, тебя! — кричала толпа.
— Благодарю вас, сановники и граждане. А как же поступить со старым безумцем и с теми, которым он выдал нашу тайну?
— Убить их! — ответили многочисленные голоса.
— Взять этих людей!
Они бросились к нам, и сеньор уже готовился обнажить свой нож, но я удержал его руку:
— Бога ради, остановитесь! Если вы тронете хоть одного из них, они немедленно убьют всех нас.
— Они это сделают в любом случае, — ответил сеньор, — впрочем, как хотите.
Пришедшие с Зибальбаем его сторонники расступились, и мы вчетвером остались одни.
— Трусы! — воскликнул Зибальбай и, выхватив нож, уложил на месте того, кто шел впереди (как я узнал потом, важного сановника, начальника стражи).