Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
Юридически запрет на профессию терял свою силу за границей. Теперь Россия должна была решать, приносит ли врачебная деятельность Иглмена вред или же, напротив, пользу. Смерть юной американской гражданки существенно меняла ситуацию, но не до такой степени, чтобы палить из пушек по воробьям.
Роковую роль сыграли родственные связи. Не столько вес экс-сенатора, сколько загадочная болезнь его дочери Патриции, двоюродной сестры бедняжки Терри. Так уж случилось, что Пат серьезно заинтересовала не только FBI, но и Федеральную секретную службу, и Интерпол.
У Невменова были все основания нанести визит в кунцевскую больницу. По сведениям, поступавшим в Лионский центр из различных источников, Иглмен подозревался в связях с торговцами наркотиками. Возглавляемое им акционерное общество фактически служило для отмывания денег вора в законе Нефедова. Положение, однако, осложнялось тем, что Москва не имела формальных претензий к Китайцу. Представленные Интерполу данные на Нефедова и его представителя в России Авдеева носили полуофициальный характер. Учитывая влиятельных покровителей Иглмена, действовать надлежало предельно осторожно. Едва ли в ЦКБ захотят лишиться неиссякаемого источника валюты.
Иглмен принял представителя Интерпола со скрытой настороженностью, но довольно любезно.
— Хотите выпить? — предложил он, взяв с полки объемистые стаканы с толстенным дном.
— Хочу, но служебная этика не позволяет. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, мистер Иглмен.
— Должен ли я пригласить моего адвоката?
— Как будет угодно, но, полагаю, вам нечего беспокоиться.
— Все-таки я не совсем понимаю, почему моей скромной персоной заинтересовался Интерпол? Я не преступник, не скрываюсь от полиции, исправно плачу налоги. В чем, собственно, дело? Травля, которую поднял клан Кемпбеллов, не дает никаких оснований ущемлять мои права. Моей вины в смерти девочки нет. Уверен, что на суде это будет доказано. Копия истории болезни уже находится у атторнея [16] округа. Когда будет определена дата слушания, я возвращусь в Штаты. Чего еще от меня нужно?
16
Прокурор.
Невменов мысленно признал правоту Иглмена. FBI в какой-то мере подставило Интерпол. Они сами могли взять у него нужные показания через свое представительство. Мания запутывать собственные ходы, по-видимому, в крови у спецслужб. Так накрутят, что сами потом разобраться не могут.
— Мой визит не имеет отношения к Терри Кемпбелл. Вы интересуете нас только как свидетель.
— Свидетель чего?
— Вы достаточно хорошо знаете своего делового партнера, мистер Иглмен?
— Лайона Пидла?
— Да, Леонида Пидкоблученко.
— Лайона сейчас нет в Москве, — изменился в лице Иглмен. Вопрос явно застал его врасплох. — Он в Нью-Йорке. А что произошло?
— Пидкоблученко арестован по обвинению в контрабанде наркотиков.
— Не может быть!
— Мне тоже казалось, что солидный предприниматель не станет ввязываться в грязные дела. По меньшей мере неразумно ставить под удар процветающий бизнес. Ведь до последнего времени вам не на что было жаловаться, не так ли? — полностью завладел инициативой Невменов. — Сожалею, но должен вас огорчить. Пидкоблученко взяли в районе нью-йоркских доков при получении нескольких килограммов героина и десяти рулонов туалетной бумаги, пропитанной ЛСД. Для вас это неожиданность?
— В голове не укладывается. Просто невероятно!.. Когда это случилось?
— Три дня назад. Пидкоблученко предъявлено официальное обвинение. По американским законам, ему грозит пожизненное заключение. Вероятно, вас привлекут в качестве свидетеля, мистер Иглмен.
— Я ничего не знал об этой стороне его деятельности. Какой жестокий удар! Я — и вдруг наркотики? Ужасно!
На доктора жалко было смотреть. Он пребывал в состоянии, близком к шоку.
— Так-таки и не знали?..
— Уверяю вас.
— И про источники финансов? Вы должны понимать, доктор, что над вашей фирмой нависла серьезная угроза. Предприятие фактически создано на средства наркомафии.
— Только теперь я начинаю понимать, какую жестокую шутку сыграл со мной этот Пидл… Мы познакомились с ним в позапрошлом году в городе Санта-Магдалена. Сейчас-то я вспоминаю: про него действительно ходили нехорошие слухи, но я не придавал им значения. У каждого в прошлом есть темные пятна. Мало ли чем приходится заниматься, если ты на мели? Лично я никогда не изменял врачебному долгу. Моими пациентами в основном были нищие мексиканцы, которым нечем было заплатить за лечение.
— Насколько я понимаю, у вас в то время уже не было надлежащей лицензии? — Невменов вновь дал понять, что ему известна вся подноготная.
— В России никто этим не интересовался.
— Недавно принят соответствующий закон, но он не имеет обратной силы. Здесь вам пока ничего не грозит, доктор.
— Пока?
— Если вы намерены продолжить практику, вам придется доказать ваше право заниматься врачебной деятельностью.
— Я дипломированный специалист, доктор медицины.
— Ассоциация американских врачей поставила под сомнение ваши дипломы.
— Интриги завистников. Подлый заговор лжецов и ничтожеств! — пришел в волнение Иглмен. — Если бы вы знали, сколько новаторов они погубили!
Невменов догадался, что сыплет соль на старую рану, и усилил натиск.
— Где вы защищали диссертацию, мистер Иглмен?
— В Германии, в Гейдельберге. Моим учителем был профессор Конрад Кранц. Это величайший ученый нашего времени. Его отеческое участие и квалифицированная помощь очень помогли мне при создании сыворотки.
— Странно, — Невменов задумчиво оглядел ряды банок с препаратами в высоких, до потолка, шкафах. Обесцвеченные формалином зародыши напоминали причудливых земноводных. — Вы не ошибаетесь?
— Простите, но я не совсем понимаю…
— Профессор Кранц, по-моему, дал отрицательный отзыв на ваши исследования?
— Первый раз слышу. Когда? Кто посылал на заключение?
— Если не ошибаюсь, американская ассоциация врачей. По материалам, которыми я располагаю, профессор оказался в неловком положении. Он с трудом вспомнил ваше имя, доктор Иглмен.