Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
— О нет! — простонала Дилайла Брейтуэйт.
— Как глупо, — вздохнул Кузнецов.
Из-за дальних морей на западное побережье спешил рассвет. Незаметно пролетевшая ночь принесла удачу детективу Моркрофту. Окружной судья, приняв к сведению сообщение о бумажных салфеточках, разрешил прослушивание телефонных разговоров преподобного Пола О’Треди.
Ни в чем не отступая от привычного распорядка, Моркрофт раскрыл глаза за минуту до того, как должен был прозвенеть будильник. Он отлично выспался, и яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь занавеси, лишний раз напомнил ему, что жизнь прекрасна сама по себе, вне зависимости от наших надежд и разочарований. Стараясь не разбудить жену, он прокрался в ванную, затем, так же беззвучно ступая, выскользнул на улицу. Тридцатиминутный бег, когда ничего не видишь перед собой и ни о чем не думаешь, целиком отдаваясь движению, взбодрил тело и провентилировал мозг.
Захватив на обратном пути пачку газет, брошенную у самого порога, он вошел в дом и, прежде чем подняться в спальню, заглянул в кухню, где уже орудовала жена. Вкусный дух кофе и поджаренных тостов ударил в ноздри.
— Доброе утро, Клер. Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, Сэм. Доброе утро.
— Аннабель еще не вставала?
— Ты же знаешь ее. Будет валяться до последней минуты.
— Надеюсь, она все же поспеет к школьному автобусу.
Положительно денек начинался недурно. Жара спала. Бабочка-нектарница зависла в полете над чашечкой распустившегося цветка. Моркрофт забыл, как он называется. Надо будет спросить у Клер. Ей стоило героических усилий уберечь свои клумбы. Моркрофт был равнодушен к бабочкам и цветам, но не любил перемен. Все должно оставаться на своих местах: газон, клумбы и это странное существо с длинным хоботком, похожее на птичку-колибри.
Радость жизни он черпал в неизменности ее отлаженного, как часы, хода. Поджаренная ветчина завернулась до нужной кондиции, грейпфрут попался с приятной горчинкой, молоко к кукурузным хлопьям в меру нагрето. Чего же еще желать?
Прихлебывая черный — полтора кусочка сахара! — кофе из фаянсовой кружки, подаренной сослуживцами в день тридцатилетия, Моркрофт развернул «Нью-Йорк тайме». Клайв Доусон, пожалуй, наиболее проницательный и отлично информированный обозреватель, разразился статьей на три четверти полосы: «Готова ли Америка к Армагеддону?» Название привлекло внимание. Ссылаясь на анонимный источник израильской разведки «Шин Бет», Доусон последовательно и неуклонно развивал мысль, показавшуюся Моркрофту почти невероятной. По мнению журналиста, сигналом к светопреставлению мог послужить террористический акт в районе древнего города Мегиддо, где, согласно тексту Апокалипсиса, суждено разыграться последней битве между силами света и тьмы. Взрыв сравнительно небольшого атомного устройства Доусон уподоблял тому самому трубному гласу, за которым последует самое настоящее светопреставление.
«Кто способен сегодня взять на себя роль провидения? — исподволь подводил своего читателя Клайв Доусон к основной мысли. — Кощунственно присвоить себе прерогативы высшего распорядителя судеб? Только дьявол. Честно спросим себя, верим ли мы в существование дьявола? Кто-то, возможно, и верит, но, смею надеяться, большинство американцев относится к подобной идее спокойно, я бы даже рискнул сказать, скептически. В самом деле, дьявол это не что иное как персонифицированное зло. Существует ли зло в нашем мире? Бесспорно. Злое начало, угнездившееся в сердцах, является источником чудовищных преступлений, с которыми мы сталкиваемся почти ежечасно. Убийства, насилие, циничное издевательство над человеческой личностью и т. д. и т. п. — все это было, есть и, очевидно, пребудет с нами, доколе ангел Иоанна проповедника и на самом деле не врежет нам в уши порядочную порцию децибелов».
Отставив недопитую кружку, Моркрофт с головой погрузился в чтение, хотя обычно за завтраком лишь проглядывал заголовки. Для категорических выводов статье недоставало фактов, но темперамент и системность мышления, свойственные Доусону, невольно втягивали в процесс его умозаключений, не всегда достаточно доказательных, но сплошь и рядом парадоксальных.
«Не будучи большим знатоком истории, я все же полагаю, что суммарная мера зла во все времена оставалась примерно на одном уровне. Где-то побольше, где-то поменьше, но, в общем и целом, баланс между светом и тьмой соблюдался.
Наш двадцатый век — исключение. Породив две противоположные, но родственные, как магнитные полюса, силы — коммунизм и фашизм, он нарушил шаткое равновесие, склонив чашу иррационального зла до самой земли. Казалось бы, крах нацизма во второй мировой войне и развал коммунизма в Восточной Европе знаменовали собой начало совершенно новой эпохи в истории человечества, но, как не прискорбно, этого не случилось. Тому я вижу две основные причины: средства массового уничтожения, способные с тысячекратным запасом взорвать планету, и то самое первородное зло, которое прочно угнездилось в душах живущих ныне поколений. Исчезли лишь осенявшие его знамена, а самое зло продолжает существовать. Впрочем, и кровавого цвета полотнища по-прежнему сопровождают марширующие шеренги недоумков, преисполненных ненависти, не способных к созиданию, но готовых бить и крушить. Вглядитесь в процессы, происходящие в бывшем Советском Союзе, в бывшей опять-таки Югославии, где была развязана первая мировая война, положившая конец прекраснодушным надеждам на неуклонный прогресс. Присмотритесь к тому, что делается в самой России, где обездоленные толпы, разуверившись в обманувшем их призраке демократии, готовы вновь лизать сапоги новоявленным фюрерам. Исторический курьез: портреты Сталина и Гитлера колышутся рядом в одних колоннах. По количеству нацистских газет Россия — страна-победительница — переплюнула «Третий рейх». Вам это ни о чем не говорит? Империя зла рухнула, как карточный домик, но осталось зло, перехлестнувшее за колючую проволоку. Нет ни пресловутого «железного занавеса», ни Берлинской стены, но нет и палки, способной держать разрушительное начало на грани вселенской катастрофы.
Через порушенные границы хлынул поток наркотиков из Афганистана и Средней Азии, уран и плутоний из России и Украины. Страны свободного мира испытали на себе настоящее нашествие самых отпетых и безжалостных гангстеров, в сравнении с которыми «крестные отцы» — лишь кучка дилетантов с копьем Дон-Кихота. Будем надеяться, что с этой публикой полиция еще как-нибудь справится. В Германии, франции, Канаде тоже создаются особые подразделения по борьбе с русской преступностью. Куда хуже обстоят дела с международным терроризмом. Отныне он полностью бесконтролен. Банды убийц, которые готовились на спецполигонах, оказались предоставленными сами себе».
На последней фразе Моркрофт задержал внимание. Он и сам подозревал, что в преступном мире происходят в последнее время сложные структурные перестройки. Зная приблизительно, по каким каналам распространяются наркотики, поступающие через афганскую границу, не приходилось гадать, почему в Таджикистане не затихает гражданская война. Исламский фактор играет здесь явно второстепенную роль. Под сенью зеленого знамени скрывается разветвленный бизнес в миллиарды долларов.
Они, эти грязные деньги, разлагают души почище гашиша и опиума. Коррупция военных и чиновничества от Душанбе до Москвы — прямое следствие. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы держать границу открытой, а это означает по сути перманентную войну. Но поддерживать напряженность невозможно без поставок оружия. Сращение наркобизнеса и контрабанды военным имуществом предопределено самой судьбой. Едва ли кремлевские стратеги задумывались об этом, планируя быструю смену власти в Кабуле. Чечня, с ее почти поголовной криминализацией и все под тем же лозунгом возвращения к шариату, стала вторым этапом сползания в пропасть. Оружие, наркотики, нефть. Похоже, и этой более чем странной войне не суждено скорое окончание.
Моркрофт с удовлетворением убедился, что шел параллельным курсом с логикой Доусона. Выводы совпадали почти полностью. Единственное, о чем он особенно не задумывался, была бомба. Для журналиста же она стала чем-то вроде маниакальной идеи.
«Лишившись единого политического центра и источников финансирования, они быстро нашли выход из положения. Бывшие офицеры КГБ, перейдя на службу в мафиозные коммерческие структуры и откровенно бандитские группировки, не забыли своих подопечных. В какой-то мере положение даже упростилось. На смену идеологическим установкам пришел голый чистоган. В России ныне можно купить любое оружие, вплоть до самых современных танков Т-80 и бомбардировщиков-истребителей МиГ-29. Не приходится удивляться, что кровавая рука террориста потянулась к атомной бомбе. Диктаторские режимы на Среднем и Ближнем Востоке, как известно, давно одержимы ядерными амбициями. Действующие под их патронажем формирования фундаменталистского толка наладили постоянный контакт с поставщиками расщепляющихся и радиоактивных материалов. Преследуются по крайней мере две параллельные цели: ближняя и более отдаленная. Ближняя заключается в стремлении во что бы то ни стало сорвать мирный процесс, чего никак не удается посредством обычной взрывчатки. Отдаленная: установление фундаменталистских режимов во всем исламском мире. Для этого и необходимо обзавестись собственным ядерным оружием в противовес главным врагам: Соединенным Штатам и Израилю. Определенные надежды, особенно в Ираке, возлагаются на реставрацию в Москве коммунистического режима. Симпатии, которые испытывает к Саддаму Хуссейну шовинистически настроенная часть номенклатуры, не составляют секрета, равно как и врожденная антипатия к западным ценностям, американскому образу жизни, вообще к Америке».
Далее говорилось уже о том, как суммируется и умножается зло, как порождает, превысив критическую массу, цепную реакцию насилия, чудовищных преступлений, аморализма и лжи.
«Это и есть дьявол, лишенный плоти и облика, — заканчивал на апокалиптической ноте Доусон. — Он вездесущ, ибо помимо очагов его власти, что подобно гулаговским островам запятнали чуть ли не весь земной шар, посеянные им плевелы проросли и в наших душах. Мы сами не ведаем, сколь велики наши силы. Ясно одно: если в каждом из нас, кому дороги идеалы гуманизма, недостанет воли встать на их защиту, восторжествует, и на сей раз окончательно, злое начало. Это и будет дьявол во плоти. «Зверь из бездны». Король Ужаса, чей приход предрекал Нострадамус, обозначив точную дату: 1999 год.