Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
Шрифт:
— Что именно?
— Не знаю право. Какой-то Гринберг приезжал в Москву, вел переговоры, крутил, вертел… Если вам интересно, могу выяснить.
— Как считаете нужным, Пит. Я не вмешиваюсь в ваши дела, — она сделала явственное ударение и недоуменно подняла брови. — Разве я сомневаюсь в том, что вы нашли достойного кандидата?.. Однако мне по-прежнему не понятно, чем он лучше других. Вы уж простите бедную женщину.
— По тем семи, кого я предложил в качестве экспертов, будут вопросы? — Джонсон решил зайти с другой стороны.
— Во всяком случае не теперь. По-моему, здесь вы оказались на высоте.
— Только здесь?.. Уверяю
— Он представляется вам энциклопедистом? Между тем, если временно отрешиться от изящной словесности, не более чем талантливый…
— Дилетант? — Джонсон просчитал, что она выразится именно так, и обрадовался верности своего предвидения. — Что ж, прекрасно… Если вы признаете его литературные дарования и обширные знания в самых разных областях, значит не все потеряно. Он успешно работал в физике, блестяще защитил диссертацию, что делает его вполне пригодным для контакта по крайней мере с двумя экспертами. Согласны?
— О чем идет речь? О физике или физхимии?
— Вы неплохо поработали с моей докладной, Глэдис..
— Ожидали другого? — она вскинула подбородок, обнаружив едва уловимые следы подтяжки. Далеко не первой, как подозревал Джонсон.
— Нет, Глэдис, — потупив глаза, он отрицательно покачал головой. — Меня всегда радует точный выстрел.
— Значит я нашла слабое место?
— Не совсем. Просто, в отличие от вас, я действительно прочитал все. Извините за повторение… Им написаны три книги по физике, изданные несуществующим ныне «Атомиздатом». Надеюсь, вы понимаете, что это значило в тогдашней России? Я имею в виду Советский Союз… Две из них — «Антимир» и «Кольцо бесконечности» — тоже переведены на английский… Это к вопросу о профессионализме, — добавил он вскользь. — Явно или неявно, но пространство-время — его идея фикс. Она пронизывает все: так и не собранные в книгу стихи, научные изыскания, философские эссе и буквально захлестывает научную фантастику. Когда же в его мировоззрении произошел перелом или, что, пожалуй, точнее, он вышел на новый виток спирали…
— И увлекся Востоком, буддизмом, — она опустила веки и легкой улыбкой дала понять, что тоже способна забежать хотя бы на шаг вперед.
— Как всегда, вы проникли в самую сердцевину, — проникновенными модуляциями голоса Джонсон поспешил показать, что восхищен проницательностью собеседницы. — Произошел знаменательный синтез! — он подпустил малую толику патетики. — Синтез современных представлений о физическом вакууме с буддийской концепцией «Великой пустоты». Теперь представьте себе, какую работу проделал нашгерой!
— Вы подразумеваете литературное творчество?.. Ведь к науке, как таковой, его полуфантастические спекуляции отношения не имеют.
— Оставим заботу о науке другим, Глэдис. Профессионалам, узким специалистам с вот такими шорами на глазах, — встряхнув салфетку, он жестом тореодора провел ею по воздуху и приложил к виску. — Нет, я говорю о работе души. Согласитесь, что в данном случае это самое важное… Кстати, есть мнение, что человек рождается без души. Она вызревает в нем по мере интеллектуального развития.
— Или не вызревает.
— Вы абсолютно правы… Или не вызревает.
— Итак, обнаружив развитый интеллект, вы надеетесь найти столь же развитую душу.
— Разве я римский папа? Или Вельзевул?.. Оставим душу в покое,
— По-моему, это вы повсюду носитесь со своей анимой. Давайте без мистики, Пит… Без мистики и без лицедейства.
— Что ж, когда партнеры видят друг друга насквозь…
— Партнеры? — Глэдис надменно дернула плечом, косо перерезанным черной бретелькой. — Вам не следует давить на меня, мистер Джонсон. Меня интересуют лишь аргументы, как pro, так и contra. Пока идет сплошной панегирик. Неужели вы не испытываете сомнений?
— Всю свою жизнь, мадам, я только и делаю, что сомневаюсь, — вздохнул Джонсон. Пока ей угодно было играть, он подыгрывал, не опасаясь испортить отношения. Лицемерие ничуть не разделяло их, напротив, объединяло. По крайней мере позволяло не думать о неизбежной развязке, когда каждому придется заплатить свою цену за неудачу, или, что во сто крат страшнее, удачу. — Но самые тяжкие сомнения одолевают меня, когда я думаю о проекте, — промолвил он с неподдельной грустью. — Надеюсь, вы понимаете, мадам.
— О, Пит! Об этом лучше не думать, amigo, иначе ничего не получится, mein liber Freund. [30] Если есть хоть один шанс, его необходимо использовать. Иначе будет чертовски обидно… Поймите раз навсегда, мне не жалко денег. Все равно с ними придется расстаться, как с солнцем, морем… Однако это не значит, что я готова выбросить миллионы на ветер. Так докажите мне, lieb Teufel, [31] что я могу положиться на вас, на вашего протеже, и я куплю его вам, не торгуясь. Сколько бы не стоила его Seele [32] !
30
Мой дорогой друг (нем.)
31
Милый черт (нем.)
32
Душа.
— Кто из нас Teufel?
Только толстокожий носорог мог не раскиснуть от подобного всплеска эмоций. В сущности Глэдис не сказала ничего нового, но как она это сказала!
«Ей бы леди Макбет сыграть, а еще лучше — Мессалину», — подумал Джонсон, завороженно глядя в окно. Два молодых оболтуса с накаченной мускулатурой забавлялись на подстриженной травке приемами кун-фу.
«Кроме солнца и моря, есть еще кое-что, с чем ей так не хочется расставаться… Все те же игры, хоть и под звездами Южного полушария».
— Почему вы молчите? — в ее звонком, чарующем голосе дрогнула тревожная струнка.
— Все, что я считал нужным отметить, вы знаете. Нужно положить голову на плаху? Я готов, хотя мы оба знаем, что стопроцентного попадания не бывает… Видимо, я чего-то недопонимаю, Глэдис… Разве я говорил, что найдено идеальное решение? Оно оптимальное, не более. Лучшее из предложенных вариантов. Отсюда и надо танцевать. В самом деле, налицо редкостное сочетание качеств. Здесь и научная картина мира, и эзотерическая традиция, аналитический ум и мощная, но в рамках возможной реальности, фантазия. Не удивительно, что вовсе о том не ведая, он предвосхитил наши поиски, да и не только наши…