Лбистый холм порос кремнем;Тщетно Дафнис шепчет: «Хлоя!»Солнце стало злым огнем,Потемнела высь от зноя.Мгла горячая леглаНа терновки, на щебень;В душном мареве скалаЧетко вырезала гребень.Кто, свистя сухой листвой,Поднял тело меловое?Слышит сердце горний вой…Ужас гонит все живое…Всяк бегущий, выгнув стан,Гибнет в солнечной стремнинеТо кричит в полудни Пан, [46]Наклонив лицо к долине……Вечер лег росой на пнях,И листва и травы сыры.Дафнис, тихий, на камнях,Руки брошенные сиры.Тихо так звенит струя:«Я весенняя, я Хлоя,Я
стою, вино лия».И смолою дышит хвоя.
46
Пан – в древнегреческой мифологии покровитель пастухов, козлоногое существо, наводмл безотчетный страх (отсюда «паника») на нарушителей его покоя.
Дафнис и медведица
III
Поила медведица-матьВ ручье своего медвежонка,На лапы учила вставать,Кричать по-медвежьи и тонко.А Дафнис, нагой, на скалуСпускался, цепляясь за иву;Охотник, косясь на стрелу,Натягивал туго тетиву:В медвежью он метит чету.Но Дафнис поспешно ломаетСтрелу, ухватив на лету,По лугу, как лань, убегает.За ним медвежонок и матьНесутся в лесные берлоги.Медведица будет лизатьУ отрока смуглые ноги;Поведает тайны лесов,Весенней напоит сытою, [47]Научит по окликам совНайти задремавшую Хлою.
47
Сыта – напиток на меду, медовый взвар.
Дафнис подслушивает сов
IV
Из ночного рукаваВылетает лунь-сова.Глазом пламенным лучитКлювом каменным стучит:«Совы! Совы! Спит ли бор?»«Спит!» – кричит совиный хор.«Травы все ли полегли?»«Нет, к ручью цвести ушли!»«Нет ли следа у воды?»«Человечьи там следы».По траве, над зыбью вод,Все ведут под темный свод.Там в пещере – бирюза —Дремлют девичьи глаза.Это дева видит сны,Хлоя дева, дочь весны.«Совы! – крикнула сова. —Наши слушают слова!»Совы взмыли. В темнотеДафнис крадется к воде.Хлоя, Хлоя, пробудись,Блекнут звезды, глубже высь.Хлоя, Хлоя, жди беды,Вижу я твои следы!
Утро
V
Слышен топот над водойЕдинорога; [48]Встречен утренней звездой,Заржал он строго.Конь спешит, уздцы туги,Он машет гривой;Утро кличет: ночь! беги, —Горяч мой сивый!Рогом конь леса зажжет,Гудят дубравы,Ветер буйных птиц впряжет,И встанут травы;Конь вздыбит и ввысь помчитКрутым излогом,Пламя белое лучитВ лазури рогом…День из тьмы глухой восстал,Свой венец вознес высоко,Стали остры гребни скал,Стала сизою осока.Дважды эхо вдалеке:«Дафнис! Дафнис!» – повторило;След стопа в сыром песке,Улетая, позабыла…Стан откинувши тугой,Снова дикий, снова смелый,В чащу с девушкой нагойМчится отрок загорелый.
48
Единорог – созвездие, а также однорогий конь – в средневековых поверьях и сказаниях соединил в себе черты коня, слона и кабана.
Фавн
I
Редеет красный лист осины.И небо синее. Вдали,За просеками крик гусиный,И белый облак у земли.А там, где спелую орешнюПодмыла сонная река,Чья осторожно и неспешноКусты раздвинула рука?И взор глубокий и зеленыйВ тоске окинул окоем, [49]Как бы покинутый влюбленныйГлядится в темный водоем.
II
В закате ясен свет звезды,И одинокий куст черникиРоняет спелые плоды…А он бредет к опушке, дикийИ тихо в дудочку играет,Его нестойкая ногаНа травы желтые ступает…А воды алые в лугаУстало осень проливает…И далеко последний свистНесут печальные закаты.А на шерсти его, измятый,Прилип полузавядший лист. [50]
49
Окоем – горизонт, видимая окрестность.
50
Фавн – римский бог лесов и полей, покровитель пастухов и стад.
Кот
Гладя голову мою,Говорила мать:«Должен ты сестру свою,Мальчик, отыскать.На груди у ней коралл,Красный и сухой;Черный кот ее укралОсенью глухой».Мать в окно глядит; слезаПадает; молчим;С поля тянутся воза,И доносит дым…Ходит, ходит черный кот,Ночью у ворот.Многие прошли года,Но светлы мечты;Выплывают города,Солнцем залиты.Помню тихий сон аллей,В час, как дремлет Лель.Шум кареты и коней,И рука не мне льБелый бросила цветок?(Он теперь истлел…)Долго розовый песокВдалеке хрустел.В узких улицах тону,Где уныла глушь;Кто измерил глубинуСиротливых душ!Встречи, словно звоны струй,Полнят мой фиал;Но не сестрин поцелуйЯ всегда встречал.Где же ты, моя сестра?Сдержан ли обет?Знаю, знаю – дать пораВ сумерки ответ.За окном мой сад затих,Долог скрип ворот…А у ног уснул моихСтарый черный кот.
Кузница
Часто узким переулкомПроходил я темный дом,В дверь смотрю на ржавый лом,Остановлен звоном гулким,Едким дымом,алой стальюи теплом…Крепко схватит сталь клещамиАлым залитый кузнец,Сыплет палью, жжет конец…Млатобойцы молотамиБьют и, ухнув,бьют и, ухнув,гнут крестец…Тяжко дышат груди горна…Искры, уголья кипят,Гнется плавленый булат…И по стали все проворнейМолоточки,молоточкиговорят…
Сказки
Русалочьи сказки
Русалка
Во льду дед Семен бьет прорубь – рыбку ловить. Прорубь не простая – налажена с умом.
Дед обчертил пешней [51] круг на льду, проколупал яму, посередине наладил изо льда же кольцо, а внутри его ударил пешней.
Хлынула спертая, студеная вода, до краев наполнила прорубь.
С водой вошли рыбки – снеток, малявка, плотва.
51
Пешня – железный лом с деревянной рукояткой (вставлялась в трубку на конце лома).
Вошли, поплавали, а назад нет ходу – не пускает кольцо.
Посмеялся своей хитрости дед Семен, приладил сбоку к проруби канавку – сачок заводить и пошел домой, ждать ночи – когда и большая рыбина в прорубь заходит.
Убрал дед Семен лошадь и овцу – все свое хозяйство – и полез на печь.
А жил он вдвоем со старым котом на краю села в мазанке.
Кот у деда под мышкой песни запел, тыкался мокрым носом в шею.
– Что ты, неугомонный, – спрашивал дед, – или мышей давно не нюхал?
Кот ворочался, старался выговорить на кошачьем языке не понять что.
«Пустяки», – думает дед, а сна нет как нет.
Проворочался до полуночи, взял железный фонарь, сачок, ведро и пошел на речку.
Поставил у проруби железный фонарь, стал черенком [52] постукивать по льду.
– Ну-ка, рыбка, плыви на свет.
Потом разбил тонкий ледок, завел сачок и вытянул его полный серебряной рыбешки.
«Что за диво, – думает дед, – никогда столько рыбы не лавливал. Да смирная какая, не плещется».