Собрание сочинений в 12 т. Т. 5
Шрифт:
– Смотрите, смотрите, как будто лисицы!
– закричал Герберт, глядя вслед удиравшей стае.
Это и в самом деле были лисицы, но необыкновенно крупные и лаявшие, как собаки. Последнее обстоятельство так поразило Топа, что он, растерявшись, остановился, и быстроногие звери исчезли.
Топу, неискушенному в естествознании, можно было простить его удивление. Но как раз этот лай и помог Герберту определить происхождение этих странных лисиц - рыжевато-серых с черным хвостом, украшенным на конце белой кисточкой. Он сразу же определил, что они относятся к породе американских диких собак, которые водятся в Чили, на Фолклендских островах и во всех странах Америки, лежащих между тридцатой и сороковой параллелью. Герберт очень досадовал, что Топу не удалось поймать ни одного из этих хищников.
– А их едят?
– спросил Пенкроф, который рассматривал любых представителей островной фауны с гастрономической точки зрения.
– Нет, - ответил Герберт.
– Но вот что любопытно, зоологи до сих пор еще не установили,
Сайрес Смит с невольной улыбкой слушал объяснения юного натуралиста, свидетельствовавшие о его недюжинных познаниях и уме. У Пенкрофа же пропал всякий интерес к лисицам, раз оказалось, что они не съедобны. Однако он заметил, что когда при Гранитном дворце устроят птичник, то надо будет принять меры против возможных нападений этих четвероногих разбойников. Никто ему не возражал.
Обогнув мыс Находки, путники увидели длинную полосу песчаного берега и морскую ширь. Было восемь часов утра. Чистую лазурь неба не омрачало ни одно облачко, как то нередко бывает в сильные холода; пощипывал мороз, но Сайрес Смит и его товарищи, разогревшись от ходьбы, почти его не замечали. Впрочем, день был тихий, безветренный, а когда ветра нет, куда легче переносить даже крепкие морозы. Солнце сияло, но не грело, его огромный диск, поднимавшийся над водой, как будто тихо покачивался в небе. Море простиралось спокойной гладью, яркосинее, словно зализ Средиземного моря в погожий день. Вдали, милях в четырех к юго-востоку, четко вырисовывались очертания мыса Коготь, изогнутого, как турецкий ятаган. Слева болотистую низину отграничивала узкая стрелка, казавшаяся в лучах восходящего солнца огненной чертой. Несомненно, в этой части бухты Соединения, ничем, даже песчаной отмелью, не отделенной от открытого моря, корабли, гонимые восточными ветрами, не нашли бы себе пристанища. По застывшей, спокойной поверхности моря, по ровному синему цвету воды, не замутненной желтоватыми пятнами, и, наконец, по отсутствию рифов чувствовалось, что берег обрывается кручей и тут сразу же начинаются страшные глубины океана. Леса Дальнего Запада остались позади, - милях в четырех едва виднелись темной стеной их первые заросли. Картина вокруг была унылая, колонисты как будто очутились на мрачных берегах какого-нибудь острова Антарктики, покрытого снегом и льдами. Путники сделали привал, чтобы позавтракать. Разожгли костер из высохших водорослей. Наб приготовил завтрак, состоявший из холодного мяса и «чая Освего».
Колонисты ели, настороженно глядя вокруг, - эта часть острова Линкольна оказалась такой бесплодной, представляла такой резкий контраст с западной его стороной! И журналист сказал, что, если б по воле случая они, потерпев крушение, очутились на этом берегу, у них составилось бы самое безотрадное представление о своих будущих владениях.
– Я даже думаю, что вряд ли нам удалось бы достигнуть этого берега, - добавил Сайрес Смит.
– Глубина здесь большая, из моря не поднимается ни одной скалы, на которой мы могли бы найти себе пристанище. Близ Гранитного дворца в море есть хоть отмели, есть островок - это все же увеличивало возможности спасения. А здесь ровно ничего - только бездна!
– Странное дело, - задумчиво оказал Гедеон Спилет, - остров наш довольно мал, а какое тут разнообразие поверхности и почвы! В сущности говоря, подобное разнообразие можно было ожидать лишь на обширном пространстве суши, на каком-нибудь материке. Западная часть острова поражает своими природными богатствами и плодородием почвы. Право, ее словно омывает теплое течение, идущее из Мексиканского залива, а к северным и юго-восточным берегам как будто подступает Ледовитый океан.
– Вы правы, дорогой Спилет, - оказал Сайрес Смит.
– Меня это тоже поражает. Весь остров, его очертания, его природа какие-то необыкновенные. Здесь словно собраны образцы всех пейзажей, какие можно встретить на материке, и я не удивлюсь, если окажется, что наш остров был когда-то частью материка.
– Что? Материк посереди Тихого океана?
– воскликнул Пенкроф.
– А почему это невозможно?
– спросил Сайрес Смит.
– Разве не может быть, что Австралия, Новая Ирландия и все, что английские географы называют Австралазия, некогда представляли собою вместе с нынешними архипелагами Тихого океана единый материк, шестую часть света, такую же большую, как Европа или Азия, как Африка и обе Америки? Я вполне допускаю, что все острова, поднимающиеся ныне над бескрайной ширью Великого океана, не что иное, как горные вершины материка, поглощенного морской пучиной, но в доисторические времена он возвышался над водами океана.
– Так же, как Атлантида? Верно?
– сказал Герберт.
– Да, дитя мое… Если только Атлантида когда-нибудь существовала.
– Так что ж, может, остров Линкольна был частью этого затонувшего материка?
– спросил Пенкроф.
– Весьма возможно, - ответил Сайрес Смит, - и тогда вполне понятным станет разнообразие даров природы, какие мы тут встречаем.
– И значительное количество животных, которые водятся на нем, - добавил Герберт.
– Да, дружок, - ответил инженер.
– Вот ты мне я подсказал еще один довод в пользу моего предположения. Ведь мы на нашем острове видели
– Вон как!
– отозвался Пенкроф, видимо не совсем доверяя сказанному.
– Стало быть, даже этот остаток прежнего материка тоже может исчезнуть, и тогда уж между Америкой и Азией не будет никакой суши?
– Нет, отчего же, - ответил Сайрес Смит, - будут новые материки. Их сейчас строят миллиарды миллиардов крошечных существ.
– Кто строит? Какие такие каменщики?
– Коралловые полипы, - ответил Сайрес Смит.
– Ведь это они непрестанной своей работой создали остров Клермон-Тоннер, многочисленные атоллы и другие коралловые острова Тихого океана. Сорок семь миллионов этих полипов весят только один гран, а все же такие микроскопические организмы, поглощая соли и другие твердые вещества, растворенные в морской воде, усваивая их, вырабатывают известняк, а из него образуются огромные подводные сооружения, плотностью и твердостью не уступающие граниту. Некогда, в первозданные времена, природа творила землю при помощи огня, вздымала складками кору земную, а теперь она возложила на микроорганизмы обязанность заменить огонь, ибо в недрах земного шара его движущая сила явно уменьшилась - об этом говорит нам большое количество потухших вулканов, разбросанных по поверхности нашей планеты. И я полагаю, что пройдут века, и неустанная работа коралловых полипов, быть может, обратит Тихий океан в обширный материк, где поселятся грядущие поколения людей и принесут туда цивилизацию.
– Ой, долго ждать!
– заметил Пенкроф.
– Природа не торопится, время работает на нее, - ответил инженер.
– А зачем нам новые материки?
– спросил Герберт.
– Мне кажется, человечеству вполне достаточно тех пределов земли, каше сейчас у него есть. А ведь природа не делает ничего бесполезного.
– Действительно, ничего бесполезного она не делает, - согласился Сайрес Смит.
– Но вот как можно объяснить, зачем в будущем человечеству понадобятся новые материки, и как раз в тропической зоне, где встречаются коралловые острова. По-моему, такое объяснение вполне допустимо.
– Мы слушаем, мистер Сайрес, - отозвался Герберт.
– Вот в чем дело: большинство ученых сходятся во мнении, что земной шар когда-нибудь погибнет, или, вернее, что из-за его охлаждения всякая жизнь на Земле окажется невозможной. Не согласны они лишь в объяснении причины такого охлаждения. Одни считают, что оно произойдет из-за понижения температуры Солнца, которое наступит через многие миллионы лет, другие говорят, что постепенно угаснет тот огонь, что горит в недрах Земли. Влияние его, на мой взгляд, гораздо значительнее, чем это обычно предполагают. Я лично как раз придерживаюсь этой последней гипотезы и вот почему. Возьмем, например, Луну. Это совершенно остывшее светило, и на ней уже невозможна никакая жизнь, хотя количество тепла, которое Солнце изливает на ее поверхность, не изменилось. Остыла же Луна из-за того, что в ее недрах совершенно угасли огненные вихри, которым она обязана своим возникновением, как и все тела звездного мира. Короче говоря, какая бы ни была причина, но Земля наша когда-нибудь остынет; остывание произойдет, конечно, не сразу, а постепенно. Что же тогда случится? В более или менее далеком будущем зона умеренного климата станет такой же необитаемой, как теперь необитаемы полярные области. Населяющие ее люди и животные отхлынут к широтам, получающим больше солнечного тепла. Совершится великое переселение. Европа, Центральная Азия, Северная Америка постепенно будут оставлены так же, как Австралазия и удаленные от экватора области Южной Америки. Растительность последует за переселением человечества. Флора, а вместе с ней и фауна передвинутся к экватору, жизнь сосредоточится главным образом в центральных частях Южной Америки и Африки. Лопари и самоеды найдут привычные им климатические условия побережья Ледовитого океана на берегах Средиземного моря. Кто может поручиться, что в эту эпоху экваториальные области не окажутся слишком тесны для человечества, что они смогут вместить и прокормить все население земного шара? Почему не предположить, что предусмотрительная природа уже теперь закладывает близ экватора основы нового материка для грядущего переселения растительного и животного мира и что она возложила созидание этого материка на коралловых инфузорий? Я часто размышлял над всеми этими вопросами, друзья мои, и серьезно думаю, что когда-нибудь облик нашей планеты совершенно изменится. Поднимутся из бездн морских новые континенты, а старые опустятся в пучину океанов. В грядущие века новые Колумбы откроют уже неведомые человечеству земли, образованные вершинами Чимборасо, Гималаев или Монбланом, - клочки поглощенных океанами материков - Америки, Азии, Европы. А потом и новые материки тоже станут необитаемы, угаснет тепло Земли так же, как угасает оно в бездыханном теле, исчезнет жизнь на нашей планете, если не на веки веков, то на какое-то долгое время. И может быть, тогда наш сфероид, казалось почивший смертным сном, возродится к жизни в каких-то новых, лучших условиях! Но все это, друзья, тайны мироздания, ведомые лишь творцу всего сущего. Заговорив о работе коралловых полипов, я, может быть, слишком увлекся догадками о судьбах Земли.