Собрание сочинений в 15 томах. Том 9
Шрифт:
– Все будет хорошо, я уверена, – прошептала мисс Стэнли Кейпсу, когда он усаживал ее на диванчик перед камином. И она замурлыкала что-то успокаивающее.
– Ну-ка, дай на себя посмотреть, Ви, – сказал мистер Стэнли с неожиданной мягкостью и поднялся, все еще потирая руки.
Анна-Вероника, зная, что платье ей идет, присела перед отцом.
К счастью, им больше некого было ждать, и то, что она так быстро распорядилась насчет обеда, доставило ей большое удовольствие. Кейпс стоял рядом с мисс Стэнли, которая так и сияла от радости, а мистер Стэнли, стараясь делать вид, что он ничуть не смущен, предпочел один отойти к камину.
–
Мистер Стэнли ответил, что нет, никаких трудностей не было.
– Кушать подано, мэм, – появившись под аркой, объявила расторопная горничная, и теперь самое сложное было позади.
– Пойдем, папочка, – сказала Анна-Вероника, идя вслед за мужем и мисс Стэнли, и от полноты сердца стиснула отцовский локоть.
– Превосходный парень, – заявил он довольно непоследовательно. – Я сначала не понимал, Ви.
– Прелестная квартирка! – восхищалась мисс Стэнли. – Прелестная! Все так красиво и удобно!
Обед прошел превосходно: все кушанья удались, начиная с золотистого и совершенно прозрачного бульоне и до вкуснейших замороженных каштанов со сливками; и мисс Стэнли от отдельных похвал перешла к одобрению их жизни в целом. Между Кейпсом и мистером Стэнли возник оживленный разговор, и обе дамы, слушая их, тактично умолкли. Мужчины раз или два приближались к опасной теме менделизма, но тут же осторожно уклонялись от нее; разговор шел преимущественно об искусстве и литературе и о существующей в Англии цензуре театральных пьес. Мистер Стэнли был склонен считать, что цензуру следовало бы распространить и на то, что он назвал современными романами; вместо хороших, здоровых историй появляется всякая «порочная, развращающая чепуха», от которой остается «неприятный осадок». А по его мнению, никакая книга не может быть признана хорошей, если после нее остается неприятный осадок, какой бы интересной и захватывающей она ни казалась во время чтения. Он не любит, продолжал мистер Стэнли многозначительно, чтобы ему напоминали о книгах и об обедах, когда он с ними покончил. Кейпс охотно с ним согласился.
– В жизни и так слишком много огорчительного, а тут еще эти романы.
На время внимание Анны-Вероники было отвлечено теткой, которой очень понравился соленый миндаль.
– Удивительно вкусен, – сказала тетка. – Исключительно!
Когда Анна-Вероника снова прислушалась к разговору мужчин, они уже обсуждали обесценивание домов и участков в результате все усиливающегося шума от движения в Вест-Энде и согласились друг с другом, что оно принимает угрожающие размеры. А ей вдруг представилось, что она видит какой-то необычно фантастический сон, и эта мысль глубоко взволновала ее. Отец почему-то казался менее значительным человеком, чем она ожидала, и вместе с тем почему-то все же привлекательным. С галстуком он, как видно, поладил не сразу; а надо было после первых неудач надеть другой. Зачем она все это отмечает? Кейпс как будто вполне владеет собой, усиленно старается быть простодушным и искренним, но она знала по его случайным неловкостям, по чуть приметному оттенку вульгарности в его необходимом гостеприимстве, что он нервничает. Ей хотелось, чтобы он покурил и немножко успокоился. Ее охватил внезапный и невольный порыв нетерпения. Ну, слава богу, дошли до фазанов, скоро ему можно будет и покурить. А чего же, собственно, она ждала? Надо покрепче держать себя в руках.
Лучше, если бы отец и тетка не наслаждались обедом с такой спокойной обстоятельностью. Лица отца и мужа, несколько побледневшие при встрече, теперь слегка покраснели. И зачем только людям надо поглощать пищу!
– Могу сказать, – начал отец, – что я за последние двадцать лет прочел добрую половину всех романов, которые пользовались успехом. Моя порция – три романа в неделю, а если они короткие, то и четыре. Отношу их по утрам на Кэннон-стрит и захватываю с собой, когда возвращаюсь.
Анна-Вероника подумала, что раньше отец никогда не обедал вне дома и что она никогда не интересовалась его жизнью, как жизнью равного ей человека. С Кейпсом он держался чуть ли не почтительно, а в былые времена она никогда не видела, чтобы он держался с кем-нибудь почтительно. Она даже предполагать не могла, что обед этот будет таким странным. Она словно переросла отца, стала в чем-то старше его, ее горизонт бесконечно раздвинулся, и если раньше отец представлялся ей в виде плоской, двухмерной фигуры, то теперь она как бы увидела его с обратной стороны.
Она почувствовала огромное облегчение, когда наконец наступила желанная пауза и она получила право сказать: «Ну что же, тетечка…» – и, приподняв занавес, пропустить тетку под арку. Мужчины тоже встали, и отец хотел двинуться к занавесу. Она поняла, что он из тех людей, о которых не слишком заботятся во время обедов. А Кейпс сказал себе, что его жена – исключительно красивая женщина. Он извлек из буфета серебристую коробку с сигарами и сигаретами, поставил перед тестем, и некоторое время они были заняты подготовкой к курению. Затем Кейпс стремительно подошел к камину, помешал угли, выпрямился и обернулся.
– Анна-Вероника очень хорошо выглядит, правда? – сказал он, слегка смутившись.
– Очень, – отозвался мистер Стэнли. – Очень.
И с удовольствием расколол орех.
– Жизнь… обстоятельства… Я думаю, что теперь ее планы на будущее… Можно надеяться. Вы оказались в трудном положении, – добавил мистер Стэнли и смолк, опасаясь, не сказал ли он лишнего. Он посмотрел на свой портвейн, как будто мог найти ответ в золотисто-красной жидкости. – Все хорошо, что хорошо кончается, – добавил он, – и чем меньше говорить о таких вещах, тем лучше.
– Разумеется, – согласился Кейпс и нервным движением бросил в камин только что раскуренную сигару. Он нервничал. – Налить вам еще портвейну, сэр?
– Очень хорошая марка, – с достоинством кивнул мистер Стэнли.
– Мне кажется, Анна-Вероника еще никогда так хорошо не выглядела, – заметил Кейпс, все еще следуя плану намеченного разговора, хотя собеседник и уклонился от этой темы.
Наконец вечер кончился, и Кейпс с женой спустились вниз, посадили мистера Стэнли и его сестру в такси и, стоя на каменных ступеньках, приветливо помахали им.
– Оба они прелесть, – заметил Кейпс, когда такси скрылось из виду.
– Правда ведь? – задумчиво отозвалась Анна-Вероника после паузы. – Они очень изменились, – добавила она.
– Пойдем, а то холодно, – сказал Кейпс, беря ее под руку.
– Знаешь, они стали как-то меньше, даже ростом меньше, – продолжала Анна-Вероника.
– Это ты переросла их… А твоей тете понравились фазаны.
– Ей все понравилось. Ты слышал, как мы в гостиной говорили о кулинарии?