Собрание сочинений в 19 томах. Том 5. Сладострастие бытия
Шрифт:
– Я только хотел посмотреть, нет ли чего выпить…
И тоже уснул. Но тут же был разбужен страшным грохотом, раздавшимся где-то в комнате.
– К оружию! – рявкнул Левавассер.
Все вскочили.
– Стой! Кто идет? – подал голос Бютель.
Сержант снова зажег фонарик, и все увидели, что свалилась одна из скамеек, которой загородили окно.
– Не могла же она упасть сама собой, – заметил Урду. – Точно знаю, я ее очень хорошо закрепил.
– А может, ее столкнули снаружи? – спросил капрал Мартен.
Урду
Все снова замолчали. Слышно было только, как кто-то ворочается на матрасе. Снаружи капать перестало: подмораживало. Холодная одежда липла к телу.
– Вот интересно, – внезапно нарушил тишину Шамбрион, – спать хочется, а не заснуть.
Все ощущали себя во власти враждебных сущностей, блуждающих между небом и землей, и все ждали, что еще может случиться. Вдруг от дымовой трубы отвалился камень и ухнул в очаг. Урду вскочил.
– Я больше так не могу! – заорал он. – Не могу я больше в этой халупе, где все сыплется, движется и трещит! Только попробуйте назвать меня трусом! Но это невыносимо. Сержант, можно хоть выйти пройтись?
– Нет, – отрезал сержант. – Приказываю всем оставаться на местах.
Чтобы пересилить тревогу, Урду принялся мерить шагами дом. Он ходил взад-вперед, натыкаясь на мебель, налетая на двери. На короткое мгновение воцарилась тишина, а потом снова послышались беспокойные шаги наверху.
– Урду! – крикнул сержант.
– Это не Урду, сержант. Это Бютель. На этот раз я нашел! Здесь водка, посмотрите сами! – И с этими словами Бютель спустился вниз. – Ребята, готовьте кружки. Пейте смело, водка хорошая.
– Бютель! Отставить! – раздался голос сержанта. – Предупреждаю, если вы надрались… Бютель!
Голубоватый луч фонарика осветил Бютеля. Тот с радостным квохтаньем пил прямо из горлышка. Сержант ловким ударом выбил у него бутылку, и она разбилась о пол. На секунду Бютель ошалело застыл.
– Ах! Сержант… сержант! С мужчинами так не поступают!
– Бютель! Эй, Бютель! Угомонись! – бросил капрал Мартен.
Из глотки Бютеля вырвалось хриплое, возмущенное «эх!». Причем в этом «эх!» было столько чувства, словно до этого оно долго зрело в недрах земли. Фонарик погас, и Бютель так и остался стоять, сжав кулаки и втягивая ноздрями запах разлившегося по полу алкоголя.
И тут на колокольне зазвонили церковные колокола. Первый удар тяжелой бронзой загудел в морозном воздухе, за ним второй, третий… И тишина.
И снова удар, второй, третий и долгий гул… Сержант опять зажег фонарик. Все переглянулись. Бютель забыл об обиде. Все тотчас же обо всем позабыли.
Послышались еще три отдельных удара, и вдруг все колокола зазвонили разом. И начался такой перезвон… Казалось,
– «Ангелус»… [9] – пролепетал Бютель упавшим голосом. – «Ангелус» в полночь. Ох, не христианская это штука!
– Говорят, колокола иногда сами звонят… – неуверенно начал Крюзе.
9
«Ангелус» – один из видов церковного звона, собирающего прихожан на утреннюю службу.
– Колокола не могут зазвонить сами, если нет ветра, – заявил капрал Мартен. – Но даже сильный ветер не может вызвонить «Ангелус».
– Значит, в деревне немцы.
– Ребята, к оружию! – скомандовал Лаланд.
Все начали отыскивать свои карабины. Получилась небольшая куча-мала.
– Но если они в деревне, – сказал вдруг Шамбрион, – то зачем им звонить? Сержант, как вы думаете, а может, они специально хотят нас ошеломить, а потом, когда мы выскочим из дома, всех перестрелять?
– С них станется, – ответил Лаланд. – Внимание! Выходим патрульным порядком через черный ход!
Бютель так грубо схватил сержанта за руку, словно хотел сделать ему больно.
– Нет, сержант! Дайте-ка я пойду первым.
Он хотел было добавить: «Из-за бутылки», но не решился. Бютель распахнул дверь.
«Ну и ну! Не могли получше забаррикадироваться!» – подумал Лаланд. Колокольный звон теперь слышался яснее и стал еще более пугающим.
– А теперь звонят к окончанию мессы, – заметил Бютель.
Он быстро перекрестился, больно ударив себя по лбу и по груди, бросился во двор и остановился, вжавшись в стену.
– Можете идти, ребята, – сообщил он мгновение спустя. – Никого нет.
Чем ближе они подходили к церкви, тем громче становился звук. Воздух гудел, как лист железа.
Разделившись на две части, группа стала обходить площадь. Одно звено медленно двинулось налево, другое – направо. Церковь располагалась на окраине. Сквозь деревья виднелся темный вход и за оградой – кладбище с крестами. Звон замедлился и стих.
Оба звена инстинктивно остановились. Наступившая тишина не рассеяла тревогу. Наоборот, воздух, казалось, сгустился. Церковь и деревня онемели. И Дирьядек, который, как всегда, не проронил ни слова, уже готов был поверить в то, что в колокола звонит один из покойников.
По приказу сержанта оба звена продолжили движение. На углу одной из улочек капрал Крюзе обернулся, чтобы удостовериться, идут ли за ним бойцы. А когда снова посмотрел вперед, то нос к носу столкнулся с немцем. Оба отскочили. Немец отпрянул в свой переулок, Крюзе прижался к стене, и оба сделали своим отрядам знак приготовиться.