Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести
Шрифт:
Большая улица, самая длинная, чистая и замощенная, служила как бы парадным въездом в город. Застроенная большими казенными домами, она была средоточием властей, как гражданских, так и военных, и духовных. Все учреждения помещались на той улице: во дворце, близ кафедрального собора, жил губернатор; тут же в реальном училище, в гимназии и в духовных заведениях приобщали к наукам детей благородных лиц.
Между тремя улицами, разрезающими город вдоль, было множество улочек, разрезающих его поперек: Арапская, Дубовая, Теплая, а дальше, за Варваринской церковью, неразбериха переулков и тупичков — тенистых, покрытых травой, застроенных маленькими домиками,
Летом на реке полно рыболовов, любителей лодок и купанья; зимой многие приходили сюда с салазками и катались с крутых берегов.
И летом и зимой панорама, открывающаяся с крутогора, была настолько очаровательной, что невозможно забыть эти просторы, эти мягкие краски, этот луг — зеленый или белый, в зависимости от времени года, этот лес, стоящий темной стеной вдали. Здесь, на берегу Цны, мы забывали пыльные улицы, грязный базар, ободранные дома и ветхие заборы.
Конечно, и сейчас хватает в городе пыльных улиц и ободранных старых домов. Собственно говоря, если смотреть с севера на юг, стоя на Советской улице, — вся правая сторона города вплоть до бывшей Обводной улицы (не знаю, как называют ее теперь) почти сплошь застроена старыми, очень старыми домами.
Понадобится время, чтобы эту часть города перестроить.
Впрочем, город, за исключением, пожалуй, Коммунальной улицы, выглядит довольно чистым и прибранным.
В южной и северной частях построены целые кварталы новых домов. И люди, переселенные сюда из вонючих хибарок бывших Арапской, Долевой, Дубовой, Семинарской и других улиц, чувствуют себя счастливцами.
Можно представить, какими счастливыми будут те, кого вселят в дома столь же красивые внешне, сколь и удобные внутри, — теперь это дело пойдет быстрее. В Тамбове возводят домостроительный комбинат. Надо думать, что вскоре строительство начнет развиваться темпами вполне современными. Власти очень озабочены жилищной (и санитарной, одновременно) проблемами.
И уже есть примеры того, как красиво и целесообразно можно строить сложнейшие здания.
Прекрасный концертный зал в центре города сделал бы честь и столице! Дом культуры химиков — одно загляденье.
Толково, со вкусом отделано местными художниками помещение для творческих работников области.
И уж совершенно великолепным в смысле архитектурного решения выглядит памятник воинам, павшим в Великую Отечественную.
Построили его довольно быстро. Он внушителен, оригинален и производит огромное эмоциональное воздействие на каждого, кто сюда приходит. Ежедневно в определенный час прокручивается магнитофонная лента, заключенная внутри большой медной пятиконечной звезды, вделанной в цоколь памятника. На ленте записаны стихи тамбовской поэтессы М. Румянцевой, едва ли не самые ее звучные и проникновенные. Слушаешь их и чувствуешь, как комок подступает к горлу и гулко начинает биться сердце.
Я видел мемориальный комплекс в Волгограде, был потрясен до глубины души талантливейшим произведением Вучетича. Откровенно скажу, и тамбовский мемориал произвел на меня большое впечатление.
К строительству мемориала приложили руку все тамбовские жители. Много занимался им первый секретарь обкома Василий Ильич Черный.
В годы войны я несколько раз был в Тамбовской области и познакомился еще тогда с секретарем обкома партии Иваном Алексеевичем Волковым и с будущим секретарем обкома Григорием Сергеевичем Золотухиным; тогда он возглавлял партийную организацию Токаревского района, куда территориально входило село, где в детстве я жил с родителями.
Волков произвел на меня большое впечатление несокрушимой своей волей, поразительной начитанностью и знанием дела. Человек он был сдержанный, жестковатый, резал правду-матку, симпатий и антипатий не скрывал…
Ходил он в полувоенном костюме и выглядел воистину солдатом партии, каким и должен был быть партийный руководитель в те суровые и тяжкие военные и восстановительные послевоенные времена.
Разговаривали мы с ним ночами: такие были тогда порядки. За окном черно, не лучше, думается, было и на душе Волкова.
— Вот такие-то дела, товарищ Вирта. — Волков ходил по давно не крашенному полу кабинета, половицы нудно пели. — Колхозы тянут на себе женщины, старики, подростки. Скотина во многих хозяйствах к весне висит на веревках. Пахать не на чем: лошади едва таскают ноги от бескормицы. Поля сплошь зарастают осотом, крапивой и черт знает чем еще. Изголодавшиеся люди волей-неволей отдают много времени приусадебным участкам. Там можно вырастить добавочно что-то для еды. Хлеб? — Волков махнул рукой. — Люди давно забыли вкус настоящего хлеба. Едят пополам с лебедой. И то еще хорошо! Как говорится: не беда, когда нет хлеба, а есть лебеда; не дай бог беды, нет ни хлеба, ни лебеды. Как бы то ни было, пережили мы то время, сумели наладить дела в деревне и более или менее досыта кормить людей в городе…
Именно в Тамбовской области в те времена началась кампания сбора средств на строительство танков. Из Тамбова на счет Верховного Главнокомандования перечислялись областью огромные деньги. Их отдавали добровольно, я тому свидетель. Уговаривать никого не приходилось: о победе здесь мечтали так же, как и во всей стране.
Именно в Тамбов Верховный Главнокомандующий отправил первую благодарственную телеграмму, которая долго сверкала буквами из полированной меди на цоколе, куда после войны был поставлен один из танков, построенных тамбовчанами и каким-то чудом уцелевших. Он стоит и сейчас на том же месте и на том же цоколе, как и много лет назад.
Еще одна замечательная черта характера Волкова: он умел находить умных, инициативных людей и смело их выдвигал.
При нем секретарем обкома по сельскому хозяйству стал уже упомянутый секретарь Токаревского райкома партии Г. Золотухин.
В те времена эта работа была чудовищно трудной, сложной и очень ответственной. В села вернулись с фронта далеко не все мужчины. Внутренние резервы были использованы до предела. Силы работающих тоже. Не хватало машин, деталей к ним, резины для грузовиков: нехватка всего самого наинужнейшего могла привести иного человека в отчаяние.
В Токаревку я приехал в 1943 году; прошло двадцать два года после того, как эта небольшая станция Юго-Восточной железной дороги была превращена сельскими коммунистами в неприступную цитадель, у стен которой разбивались мощные волны антоновских атак.
Дело было под вечер, и Григорий Сергеевич пригласил меня заночевать у него. (Гостиницу в Токаревке построили недавно.) Небольшой дом, занимаемый секретарем райкома, был так уютен, а чай с медом так быстро снял усталость после довольно сложной дороги, что сна не было ни в едином глазу. Мы начали разговаривать с Григорием Сергеевичем и его женой где-то в девятом часу вечера, а окончили в тестом утра…