Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести

Вирта Николай Евгеньевич

— Говорят, будто вскорости люди полетят… на этот… на Марс. Читал мне сыночек из научного журнала.

— В свое время полетят, дедушка.

— Так, так. — Дед Петр оперся о притолоку и глубокомысленно мял бороду.

— Да ты садись.

— Когда стоишь, мыслям простору естество дает.

— А скажи, сосед, там, говорят, воздуха ни на грамма?

— В космосе, что ли?

— Ага!

— Да, воздуха там нет.

— Так сказать, полное неприсутствие кислорода и прочей влаги. И человечек будет летать, сыночек сказал, вроде бы, как муха. Выходит,

что там значительно хуже, чем на земле. Одна стихия и больше ничего. Дыхнуть нечем, это ж надо! Но я придумал…

— Что?

— Как туда доставить воздух. В бензовозах, очень просто! Накачать вместо бензина воздухом и на самолетах туда… Тысчонки полторы доставят воздуху, и живем!

— Здорово придумано.

— А ты думал. Стало быть, полетят люди на Марс?

— Я уже сказал.

— Умора! К примеру, моя корова летит на Марс. А что? Молоко и там нужно пить, поскольку витамин, — Дед Петр снова поерзал пальцами в бороде, надел шапку и, не сказав ничего, ушел…

…Как-то в Тамбове, сидя у Школьникова, я рассказал про Мойшинель и о рассуждениях деда Петра.

Алексей Михайлович весело посмеялся.

Само собой разумеется, знаком я был не только с секретарями Тамбовского обкома партии.

Большое впечатление как человек в высшей степени деловой произвел на меня известный в области инженер-строитель В. Я. Капцелович, энергия которого не иссякает с годами, а лет ему уже немало, и здоровьем похвастаться Виталий Яковлевич не может. Но, не считаясь со временем и настроением, этот человек успевает за день сделать гибель дел. Все знают: то, за что взялся Капцелович, будет сделано хорошо, толково, прочно…

Недавно в Тамбове меня познакомили с талантливым скульптором С. Лебедевым. Дружил я и до сих пор дружу с известным не только в Тамбове поэтом С. Головановым: нас обоих объединяет страсть к исследованию истории Тамбовского края. В свое время помог я начинающему драматургу Архангельскому. Теперь его пьесы ставят часто, и идут они с успехом. Очень понравились мне своими деловыми качествами председатель колхоза имени Ленина Крыгин, секретарь Токаревского райкома партии К. И. Искеев, хозяева рачительные, умницы, инициативные, страстно любящие в прошлом захудалый район.

Богата область Героями Социалистического Труда: совсем недавно в этот славный отряд вошли бригадир слесарей-сборщиков «Тамбовполимермаша» С. Г. Кондратьев, аппаратчики химического комбината Г. А. Дудов и Новиков, ткачиха Арженского суконного комбината Р. П. Воронина…

Все они, каждый год в меру своих сил и дарований, вносят добрый вклад в наше общее дело.

Партизан

В 1969 году я узнал, что областной Тамбовской партийной организацией руководит Василий Ильич Черный, личность, как оказалось, самобытная, с биографией в высшей степени интересной.

Родился он в Крыму, в деревне Акачи, что в девяти километрах от Бахчисарая. Родители его батрачили у помещика-итальянца Равилиоти. Это был богатый человек. Владел он, выражаясь современным языком, многоотраслевым хозяйством: занимался скотоводством, лесоводством,

держал и разводил породистых охотничьих собак. Дед Черного работал у итальянца на псарне, отец — в саду. В 1912 году мать Василия Ильича пришла на заработки в Крым из Полтавской губернии, нанялась к Равилиоти батрачкой, познакомилась с Ильей Черным. Они поженились, но жили вместе недолго: отец погиб на германском фронте, а мать, спустя время, вышла замуж: отчимом Черного был плотник.

Когда в Крыму Советская власть достаточно укоренилась, родители Василия принялись было сколачивать собственное хозяйство, да так и не смогли: не на что было. В сельскохозяйственной артели они наконец вздохнули: большинство ее членов были батраки. Артель называлась «Пробуждение». Власти передали ей одно из имений бежавшего итальянца — что-то около ста гектаров садов.

Отчим Черного сменил плотничье ремесло на пчеловодство, мать часто болела и работать не могла. Кое-как семья ухитрялась сводить концы с концами; вносил в ее доходы и Василий небольшую часть. В 1928 году после окончания сельской школы он работал пастухом.

Секретарем сельсовета был у них тогда некто Табаков, единственный грамотный человек в селе.

Как-то вечером Черный встретил Табакова, и он сказал ему:

— Ты, Василий, поедешь учиться в Карасубазар. Там школа с интернатом.

Тут же Табаков оформил документы.

— Экзамены я сдал с грехом пополам и поступил в сельскохозяйственную профессиональную школу, где готовили рабочих-садоводов. Три года учился там. На базе школы создали техникум. После окончания техникума я работал у себя в районе участковым агрономом МТС. Потом меня направили в райком комсомола… Однако земля тянула к себе и не давала покоя. И вот я главный агроном района. В тридцать девятом году вступил в партию. И опять новая работа: обком послал меня заведовать орготделом райкома партии. Когда началась война, я был секретарем райкома по кадрам.

Известный крымский партизан Михаил Македонский, автор недавно прочитанной мною книги «Пламя над Крымом», уже в те времена хорошо знал Черного.

Михаил Андреевич работал на строительстве дороги в Бешуй-Коипи и часто встречался с Василием Ильичом, дивясь его осведомленности буквально обо всех делах района.

«Человек незаурядного ума и организаторских способностей, он умел (смею заметить, и до сих пор умеет. — Н. В.)находить ключи к сердцам людей, пользовался (и пользуется теперь. — Н. В.)большим уважением…»

Македонский в те дни просился отправить его на фронт. Черный, по словам Михаила Андреевича, выслушав сетования по поводу того, что не строим ли мы, мол, дорогу для врага, строго перебил его:

«Раз и навсегда запомни, эта земля наша, и мы ее вечные хозяева… Может быть, немцы придут сюда, в Бахчисарай… Но ты, я и все, кто сейчас с нами, были и будем здесь хозяевами. Мы представляем здесь нашу партию и, пока мы живы, вместе с нами будет жить и Советская власть.

— Значит, в случае чего останемся здесь?