Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.

Грейвз Роберт Ранке

Наступило дурное время для мужей. Теодора четко сформулировала, что жены не обязаны вести затворническую жизнь, коли муж проводит время с проститутками, как это случалось практически со всеми, то жена имела полное право развлекаться с любовниками. И если муж начинал за это злиться на жену, жена имела право обратиться к Теодоре, обвинив его в жестокости или в том, что он не содержит семейство или в чем-то в этом роде. Теодора никогда не отказывала женщине в поддержке, будучи уверена, что она всегда права. Часто ревнивому мужу приходилось платить штраф, равный всему приданому жены, а потом эти деньги в суде передавались его жене, после вычета небольших налогов. Мужа сажали на несколько дней в тюрьму, и мужчины, боясь наказания, вели себя весьма осторожно, закрывая глаза на «шалости» жен. Кроме того, мужей могли подвергнуть наказанию с применением сплетенного из пяти полосок кожаного кнута, в конец каждой кожаной полоски

был вплетен кусок металла, а палачи без жалости хлестали им по спинам провинившихся. Мне хочется привести вам пример того, как Теодора расправлялась с непослушными мужьями. Сын маршала пожелал жениться на своей кузине, а Теодора решила, что ему следует жениться на дочери госпожи Хрисомалло. Ей не нравились браки среди родственников, и, конечно, молодому человеку пришлось покориться, потому что действия Теодоры при дворе напоминали диктат старой бабушки, стоящей во главе большого семейства. Этому молодому человеку повезло, что он женился на дочери госпожи Хрисомалло, — она была хорошенькой, молодой и умницей. После свадьбы молодой человек начал жаловаться другу, что девушка «подпорчена», а на самом деле госпожа Хрисомалло лишь считалась христианкой, но хранила верность обычаям своего семейства, связанного с ипподромом и оставшимся языческим. Поэтому девушка вместо того, чтобы достаться мужу невинной, была подвергнута традиционной языческой церемонии дефлорации с помощью каменного фаллоса. Считалось, что после подобной операции женщины становятся весьма фертильны. [67] Когда жалобы жениха дошли до ушей Теодоры, она сильно разозлилась.

67

От fertilis (лат.) — плодородной, плодоносный.

— Что он о себе воображает! — воскликнула она. — Мне кажется, что он никогда в жизни не имел дела с девицей! «Подпорчена»! Что за выражения!

И приказала подбрасывать его на покрывале ее слуги, как это делают с надменными мальчиками их обиженные соученики. А потом юнца еще и выпороли.

Теодора, как мне кажется, никогда не упустит случая заплатить старые долги. Первый получил по заслугам патриций Хицеболус, как в прежние времена он плохо обращался с Теодорой. Его доставили из Пентаполиса по обвинению в содомии. Теодора сама стала его судить, и его присудили к кастрации, а после операции он умер от заражения крови.

Еще расскажу в связи с этим комическую историю Хиппобата, старого сенатора, который как-то пришел к Теодоре просить помочь разрешить спор с мужем Хрисомалло, который был должен ему деньги. Этот Хиппобат однажды пришел с другом — Демархом Синих, в клуб. Ему предложили выбрать женщину, но почему-то ему было не по себе в компании женщин. Тогда вместо того, чтобы в этом прямо признаться, как подобает приличному человеку, — заявить, что он христианин, или сказать, что он — импотент, или что предпочитает иметь дело с представителями собственного пола, или вообще признаться, что у него не все в порядке, Хиппобат начал искать причины в женщине. Он сказал, что Индаро слишком высокая и у нее слишком широкие плечи, а Теодора — очень худа, а рот у нее огромный. У моей госпожи рыжие волосы, а он терпеть не может рыжих. Я забыл, какой изъян он нашел у Хрисомалло — может, ее крючковатый нос. Сам он был отвратительным старым сатиром, и все девушки были рады, что им не придется его развлекать. Но он не имел права так отзываться о женщинах, и никто из них не забыл этой обиды. Было весьма неприятно, что его им представил Демарх, потому что женщины не смели портить отношения с Демархом, иначе отомстили бы ему так, как только они на это способны!

Теодора заранее знала, что Хиппобат идет к ней, чтобы просить деньги, и поэтому она все подготовила. Он вошел в комнату с очень печальным выражением лица, поцеловал ей ногу и сделал вид, что разрыдался. Мне кажется, что он не знал, что императрица Теодора была той самой Теодорой из клуба, которую он когда-то обидел. Она ласково его спросила, в чем дело, и он стал ей объяснять, противно скуля, как профессиональный нищий:

— О Наша Великолепная, так ужасно, когда у патриция нет ни гроша. Мои кредиторы следуют за мной по пятам и стучат, не переставая, ко мне в дверь. Дома нет ни корочки хлеба. Я умоляю, наша самая прекрасная и милая императрица, пусть ваш слуга вернет мне деньги, которые он мне должен.

Теодора начала:

— О почтенный Хиппобат…

За занавеской скрывался хор евнухов. Они поделились на две группы и начали тихонько причитать:

Первая группа:

Почтенный Хиппобат,У тебя огромная лысина!

Вторая группа хора:

Почтенный Хиппобат,У тебя так воняет изо рта!

Все вместе:

У тебя огромный живот,О почтенный Хиппобат, —Огромная лысина, вонь изо рта,И к тому же здоровое брюхо!

Теодора повернулась к госпоже Антонине:

— Милая Антонина, ты ничего не слышишь?

— Нет, Ваше Великолепие.

— А ты, госпожа Хрисомалло?

— Ничего не слышу, Ваше Величество.

— Наверно, у меня звенит в ушах. Продолжайте, Хиппобат.

Хиппобат побоялся сказать, что он тоже что-то слышал, и поспешил поскорее закончить просьбу:

— Если патриций не по своей вине остается без денег, ему неудобно признаться в этом своим кредиторам. Они могут ему не поверить, а когда поймут, что он — нищий, то будет объявлен банкротом. Вам это все прекрасно известно, Ваше Очарование…

Теодора снова начала:

— О почтенный Хиппобат…

И снова стал петь невидимый хор. На этот раз он звучал гораздо громче.

Первая группа:

Почтенный Хиппобат,У тебя горб на спине!

Вторая группа хора:

Почтенный Хиппобат,Ты страдаешь от грыжи!У тебя геморрой,Почтенный Хиппобат —Грыжа, горбИ к тому же геморрой!

— Госпожа Хрисомалло, вы что-нибудь слышите?

— Нет, Ваше Великолепие.

— А вы, госпожа Антонина?

— Нет, ни шороха, Ваше Величество.

— Могу поклясться, что мне что-то послышалось. Продолжайте, Хиппобат!

Ему пришлось сделать вид, что он тоже ничего не слышал. Каждый раз, когда он начинал свою просьбу, хор его прерывал, и каждый раз стихи становились все более оскорбительными. В конце концов он сдался и убрался восвояси.

Дело закончилось тем, что его кредиторы, посылавшие его к императрице, стали еще настойчивее, и ему пришлось обратиться с просьбой к старому другу Демарху Синему, который поставил у его дома охрану. Потом последовала сильная драка, во время которой были убиты два кредитора-Зеленые и ранено несколько Синих. Новости о беспорядках достигли дворца и Иоанн Каппадохиец, понимая, что Хиппобат был в немилости у Теодоры, но не зная, что некоторые Синие были посланы Демархом, решил, что Юстиниан будет доволен, если он вмешается в эту склоку во имя охраны общественного порядка. Он послал большой отряд гвардейцев и они арестовали Синих и Зеленых. Быстро состоялось судилище, и четверо обвиняемых были приговорены к смерти — и им должны были отрубить голову, потому что у них нашли оружие. Три человека были присуждены к виселице, потому что их обвинили в покушении на убийство, и все отправились исполнять приговор.

Так случилось, что веревка на виселице была гнилой, и она дважды порвалась под весом Синего и одного Зеленого.

Несчастные упали на землю, и их оставили там лежать, посчитав мертвыми. Вечером к мертвецам пришел монах, понял, что двое из них живы, и отвез в больницу Святого Лаврентия, где они окончательно пришли в себя. Эта больница дала им пристанище. Но Иоанн Каппадохия снова их арестовал и нарушил право неприкосновенности, а потом поместил в тюрьму, которая вместе с полицейскими казармами составляла целое крыло Медного Дома со стороны, соседствующей с ипподромом.

Демарх Синий нашел выход из положения! Он отправился к Зеленым под флагом примирения и во время разговора с Демархом Зеленых предложил совместно выступить против полиции, которая посмела вмешаться в ссору между двумя цветами. Демарх Зеленый был только рад временному перемирию. На тринадцатое января были назначены новогодние гонки колесниц. Оба Демарха решили, что после приветствия Юстиниану, когда он появится на ипподроме, Синие и Зеленые станут просить о том, чтобы освободили заключенных, чьи жизни были спасены Божьей милостью. Кроме того, они станут просить, чтобы убрали Иоанна Каппадохию. Синие ненавидели его за предательство и завидовали его богатству. Зеленые его терпеть не могли опять же за предательство и за притеснения их. Так все и случилось, и мне кажется, что Теодора приложила руку к этому заговору. Юстиниану это вмешательство очень не понравилось, и он не подписал прошение о помиловании. Мольбы о помиловании продолжались весь день — после каждого из двадцати четырех заездов.