Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно
Шрифт:
К закрытию игр внезапно прибыл Орфей. Ему теперь постоянно нездоровилось, и голос у него был уже не таким, как прежде. Тем не менее, он спел длинную, исключительно сладостную песнь о плавании «Арго», не истолковывая благоприятно несчастливых или не вызывающих доверия происшествий, как делали с тех пор многие поэты, и был со всеобщего согласия увенчан душистыми лаврами. Он сохранил, словно залив медом, несколько великолепных деталей, которые были бы иначе забыты даже самими аргонавтами. Однако додонские жрецы впоследствии сетовали, что в песне его содержится некоторое неуважение к Зевсу, и запретили ему вновь ее исполнять под страхом зевсова гнева; так что сохранились только отрывки из нее.
Когда игры закончились, аргонавты совершили свое последнее плавание вместе, пройдя вниз по Эвбейскому заливу, пока не добрались до города Опона. Там они высадились, поручили свой корабль заботам опиев и зашагали по холмам, пока не дошли
Геркулес прибыл туда с ними по дороге в Микены, куда нес священные апельсины, и хотя он не поднимался на гору Лафист, именно он, а не орхоменец Аскалаф или кто-либо еще, заставил совет Орхомена восстановить сыновей Фрикса в их правах на наследство их деда Афаманта, и тем самым осуществил обещание Ясона. Сыновья Фрикса хорошо угостили Геркулеса за его доброту.
Затем последовало первое расставание аргонавтов — те, кто был родом из Фессалии и Фтиотиды, двинулись пешком на север, обняв со слезами своих товарищей, с которыми они разделили столько опасностей. Но Геркулес, Ясон, Аргус и остальные наняли беотийских гребцов и повели «Арго» вниз по Эвбейскому проливу. Они обогнули Аттику и высадили Фалера на берег в Афинах, где почтительно приветствовали царя и царицу Архонтов, и все вместе прошли к святилищу Афины, дабы смиренно поблагодарить ее за ее неустанную заботу. Затем они снова взошли на борт и, миновав остров Саламин, подошли к Коринфскому перешейку.
Ясон вытащил корабль на берег в Кинхерах и послал вперед Эхиона, как своего вестника, чтобы тот объявил народу Эфиры о прибытии их законной царицы Медеи. Это задание доставило Эхиону удовольствие, поскольку он желал превратить в правду тот вымысел, который его отец Гермес вложил в его уста, когда он сошел с корабля на Царский Мол в Эа. Его задача оказалась тем легче, что Коринф поразили в то лето засуха и мор, почти как он говорил, и эфирцы устали от сурового правления ахейского узурпатора, который называл себя Коринфом.
Эхион встал на рыночной площади и сообщил эфирцам, что Ясон, прославленный сын Эсона, раздобыл Золотое Руно и, повинуясь велению оракула, доставил на родину Медею, светловолосую чародейку, дочь Ээта, чтобы она стала их царицей, и что, уступив по доброй воле другим свои права на престолы Лемноса и Фтиотиды, Ясон согласился жениться на Медее и стать их любящим царем. Далее Эхион сказал им, что Кастор и Поллукс, Аталанта и Мелеагр, Меламп и Периклимен, Идас и Линкей и сам великий Геркулес уже на пути из Кенхер с оружием в руках, чтобы обеспечить восстановление справедливости, пусть и с запозданием, в отношении имени Ээта. Эфирцы выслушали его с радостью и немедленно восстали. Узурпатор Коринф бежал, а население устремилось к берегу, чтобы приветствовать царственную пару.
Единственное, о чем сожалел Эхион, — это о том, что жителей Асопии Коринфской, бывшего царства Сизифа, никакими средствами невозможно было уговорить восстать против Креона, их властного ахейского государя, дабы тем самым двойное царство воссоединилось, как он напророчил; ибо Креон женился на Главке, дочери Сиифа, и правил от ее имени.
Ясон решил посвятить «Арго» со всеми его веслами и оснасткой богу Посейдону в благодарность за огромную волну, которая спасла их от скал Ливийского побережья. Поэтому он отвел корабль на восток от Кенхер к самой узкой части перешейка, где «Арго» вытащили на берег, поставили на катки и покатили в глубь суши к ограде Посейдона. Там Аргус простился со своим прекрасным кораблем, став последним, кто его покинул.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Что стало с аргонавтами
Акаст процарствовал в Иолке несколько лет, но погиб от руки своего друга Пелея. Они поссорились из-за отары в сто овец, которую Пелей отдал в возмещение за нечаянное убийство юного сына Акаста; однако не сам Пелей нанес смертельный удар, а один из его пьяных сподвижников-мирмидонцев. На отару по дороге из Фтии в Иолк напала волчья стая, и уцелело лишь несколько овец. Когда же Акаст потребовал овец взамен погибших. Пелей отказался на том основании, что волки совершили нападение ближе к Иолку, чем ко Фтии. В последовавшей войне Акаст потерпел поражение, попал в плен и был предан смерти, и Пелей стал властителем всей Фтиотиды. Но он был обязан своей победой серьезной помощи Кастора и Поллукса, которые привели из Спарты колесницы. Пелей прожил долгую жизнь и пережил своего прославленного сына Ахилла, посвященного в кентаврово братство Коней, который был убит при осаде Трои.
Что касается Аталанты, она вернулась в Калидон в обществе Мелеагра через Аркадию с тем, чтобы поохотиться. Придя в святилище Артемиды на горе Аритемисиос, где Геркулес изловил белую лань Артемиды, и тем самым совершил третий Подвиг, она оставила службу Богине, повесив свои лук, дротик и пояс в святилище и принеся безымянные жертвы. Она наконец-то сошлась с Мелеагром в чаще на горе Тафиассос недалеко от Калидона, ибо к тому против ее воли принудило ее желание. Меланион же тем временем шел пешком из Орхомена в Калидон, намереваясь просить у Иаса руки Аталанты. Случайно он наткнулся на Аталанту и Мелеагра, спавших вдвоем в чаще, но побоялся причинить им вред. Он пошел дальше в Калидон во дворец царя Ойнея, где с презрением рассказал Клеопатре, жене Мелеагра, о том, что видел. Клеопатра в гневе явилась в покои своей свекрови, царицы Алтеи, которой там не было, и стала рыться в сундуках царицы, пока не нашла наконец то, что искала: обугленное ореховое полено. Ибо когда Мелеагр родился, гадатель предупредил Алтею, что ее дитя будет жить ровно столько, сколько будет оставаться несгоревшим одно из поленьев в очаге. Она схватила это полено, погасила его и заперла в своем сундуке. Клеопатра, раздосадованная до крайности, взяла теперь это полено и снова бросила его в пламя очага; и в то же время Мелеагр, спавший в объятиях Аталанты под рожковым деревом, всего в нескольких милях оттуда, испустил громкий крик, и его начало лихорадить. Он умер еще до утра. Так исполнилось пророчество Афродиты, которое гласило, что мужчина, ради которого Аталанта впервые пожертвует свой пояс, умрет в ту же ночь. Когда Аталанта поняла, что ждет ребенка, она согласилась выйти за Меланиона, не зная, что он — главный виновник смерти Мелеагра; и ребенка, которого родила, названного Парфенопеем, провозгласила сыном Меланиона. Но, узнав от Алтеи, что произошло, отказалась с ним жить, и он мало чего достиг своей женитьбой, разве что приобрел ее ненависть и презрение. Некоторые говорят, будто Меланион победил Аталанту в беге, бросая золотые яблоки, чтобы она их поднимала, и тем самым получил ее в жены, но это неверное прочтение древней фрески во дворце в Иолке, где показаны погребальные игры в честь Пелия. Там Аталанта изображена припавшей к земле после прыжка, которым выиграла состязания, а рядом с ней восседает на стуле Геркулес, председательствующий на играх, и у ног его лежат золотые апельсины, и кажется, будто один из них она подбирает, а как раз перед ней изображены состязания в беге, в которых фокией Ификл пришел первым, а Меланион — последним; все бегуны, кроме Меланиона, исчезли с фрески, потому что в стене в этом месте пробили новую дверь, так что кажется, будто Меланион победил в беге Аталанту. Вот и все о ревнивых влюбленных.
Ссора между Идасом и Линкеем с одной стороны и Кастором и Поллуксом с другой была на некоторое время улажена, пока однажды они не объединили силы для грабительского похода против Анкея Тегейского. Они увели сто одну голову превосходного скота, утверждая, что якобы Анкей обманул их давным-давно в земле бебриков, когда делили взятую во дворце добычу, утаив ото всех четыре дорогих ожерелья из янтаря, изумрудов и золота. Анкей, у которого совесть была неспокойна по поводу ожерелий, не отправился в погоню, но предоставил мстить своему отцу Посейдону, а тому уже пообещали в дар десять лучших быков из стада. Четверо грабителей уселись вместе близ той точки, где встречаются границы Мессении, Лаконии и Аркадии, и не очень-то по-дружески заспорили, как им следует разделить между собой стадо. Наконец Идас сказал:
— Давайте позабавимся, товарищи. Разрежу-ка я этого теленка на четыре равные части и поджарю их на вертелах, по одной для каждого из нас четверых. Пусть тот, кто первым покончит со своей долей и оставит одни обглоданные кости, получит в награду половину стада, отобрав пятьдесят голов, которые ему больше всего понравятся, а тот, который закончит есть вторым, пусть возьмет пятьдесят оставшихся.
Кастор и Поллукс согласились: Линкей медленно ел, потому что сломал передние зубы в кулачной схватке, и оба близнеца воображали себя лучшими едоками, чем Идас. Но, едва шипящие куски говядины были сняты с вертелов и распределены по жребию, Идас принялся рвать свою долю зубами и кинжалом и проглатывать сочное мясо, почти не жуя. Он доел все до последнего кусочка и высосал из костей мозг задолго до того, как остальные вовсю принялись за еду. Затем Идас, который был верным братом, пришел на помощь Линкею, нарезая для него мясо удобными полосками, да и сам поразительно много проглотил, — так что Линкей закончил вторым, чуть-чуть опередив Поллукса, перед которым еще лежали семь нетронутых ребер и часть внутренностей.