Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Наслаждение. Джованни Эпископо. Девственная земля

«У меня немного страстей и немного пороков; но и те, и другие доведены до крайности. <…> Настоящая страсть не признает пользы, не признает никакой выгоды, никаких преимуществ. Она живет, как искусство, сама ради себя. Искусство ради искусства, доблесть ради доблести, храбрость ради храбрости, любовь ради любви, опьянение ради опьянения, наслаждение ради наслаждения. <…> Я всегда жил против всего и против всех, утверждая, подтверждая и превознося себя самого… Я играл с судьбой, играл с событиями, с гримасами случая, со сфинксами и с химерами». Так на склоне лет писал о себе Габриэле Д’Аннунцио. В этих словах, как и во всем его творчестве, как и в самой его жизни, предельная откровенность сочетается с актерством и самолюбованием. Он весь был соткан из противоречий, ибо никогда и ни в чем не знал меры. Его поэтический гений породил удивительные по чистоте и гармоничности строки и, вместе с тем, образцы вычурного стиля, иной раз явно отдающего дурным вкусом. Его политические взгляды находили

отклики в душе ультралевых и ультраправых. Он упивался светской жизнью, а потом уединялся на какой-нибудь вилле, испытывая подлинный восторг от слияния с природой. Безудержная храбрость, сделавшая его национальным героем, граничила с необузданным авантюризмом, вызывавшим снисходительные улыбки. Он был властителем дум не одного поколения, а умер всеми забытый, хотя и вознесенный до небес режимом Муссолини. И, что неизбежно Для столь неординарной личности, в реакции на него современников и ближайших потомков также наблюдался некоторый перекос: порой его превозносили за риторику и демагогию, обходя вниманием проявления истинного таланта, и боготворили им же самим созданный образ, не замечая подлинной личности. А в результате та же риторика и то же позерство в восприятии следующего поколения вызвали отторжение и стойкую ассоциацию имени Д’Аннунцио с идеологией фашизма.

В России судьба наследия Д’Аннунцио оказалась еще более драматичной. В начале прошлого века он был необычайно популярен в литературной и театральной среде, близкой символизму, и очень скоро стал ключевой фигурой декаданса. Его переводили Балтрушайтис, Брюсов и Вячеслав Иванов, о нем писали Луначарский, Венгерова, Осоргин, Левинсон, его ставили Евреинов, Ленский, Мейерхольд, а над декорациями к спектаклям работали Серов, Бакст, Добужинский, Билибин. Потом у нас произошла Октябрьская революция, а Д’Аннунцио тем временем был провозглашен национальным гением фашистской Италии. Понятно, что при таком положении дел ни о каких изданиях на русском языке не могло быть и речи: декадентов в Советском Союзе никогда не жаловали, что уж говорить об авторе, состоявшем в личной переписке с Муссолини. В последние десятилетия интерес к творчеству Д’Аннунцио оживился, хотя вокруг его имени по-прежнему больше легенд, чем фактов, а творчество его знали скорее понаслышке.

Теперь, когда по прошествии целого столетия с того рубежа веков появилась, наконец, возможность взглянуть на жизнь и творчество Д’Аннунцио непредвзято, можно видеть, насколько и то и другое отражает дух переломной эпохи, отринувшей «золотую середину» и начавшей выражать невыразимое, совмещать несовместимое, метаться из крайности в крайность в поисках нового эстетического идеала.

Габриэле Д’Аннунцио родился 12 марта 1863 года в городе Пескара, на Адриатическом побережье Абруцци — южной провинции недавно объединившегося Итальянского королевства, и был третьим из пяти детей в семье Франческо Паоло Рапаньетта Д’Аннунцио и Луизы де Бенедиктис. С самого детства мальчик выделялся среди сверстников явной одаренностью и непомерным честолюбием. Отец рано обратил внимание на незаурядные способности сына и всерьез задумался о его образовании. В результате в 1874 году одиннадцатилетний Габриэле отправляется учиться в Прато, в престижный колледж Чиконьини. Оказавшись в Тоскане, он первым делом стремится избавиться от акцента родной провинции и за считанные месяцы овладевает правильной тосканской речью не хуже новых приятелей из Сиены и Флоренции. По окончании первого года он — лучший в классе, и так будет всегда, честолюбивый юноша никогда не позволит никому и ни в чем себя обойти. При этом в удовольствиях он себе отнюдь не отказывает: волочится за горничными, взахлеб читает запрещенные книги, пишет стихи и мечтает о любви и славе. А ночами — упорно учится. «Я чувствую, как у меня в душе и в голове впервые затрепетал огонь приближающейся молодости, — пишет он другу в 1879 году. — В сердце прочно обосновалась неуемная жажда знаний и славы, которая часто вгоняет меня в черную, мучительную меланхолию и заставляет плакать: я не выношу никакого гнета… страстный любитель нового Искусства и красивых женщин…» Из колледжа Д’Аннунцио выходит два года спустя, имея диплом с отличием, опубликованный сборник стихов «Primo Vere» (вызвавший негодование профессуры колледжа, посчитавшей стихи непристойными) и твердое намерение завоевать мир.

Начинается взрослая жизнь поэта. Жизнь, которую Д’Аннунцио сознательно от начала и до конца строил как произведение искусства. Вспоминая, как в возрасте 14 лет он поцеловал девушку в музее перед бронзовой Химерой, Д’Аннунцио писал: «Великое, исполненное страсти событие так и осталось для меня часом Химеры, ведь именно тогда жизнь моя начала быть моим искусством, а мое искусство начало быть моей жизнью».

Конечно же, Д’Аннунцио едет в столицу. Поступает в университет, однако занятий не посещает. Светская жизнь Рима захватывает его целиком, он блистает в салонах, делает долги, покоряет сердца, сотрудничает в светских и интеллектуальных журналах. Второй сборник стихов («Новая песнь») приносит ему литературную известность, критики поговаривают о восхождении новой звезды на поэтическом небосводе. В 1883 году он без памяти влюбляется в герцогиню Марию Ардуэн, фактически похищает ее у родителей, не желавших видеть в провинциальном неимущем поэте потенциального жениха для своей дочери, упивается разразившимся скандалом, спешно венчается и уезжает с женой в Пескару, подальше от шума и кредиторов. Некоторое время он счастлив, однако уже через год начинает тяготиться семейными узами и снова пускается во все тяжкие. Брак худо-бедно протянулся четыре года, за которые у Д’Аннунцио родились трое детей.

В 1889 году выходит в свет

первый роман Д’Аннунцио «Наслаждение». Герой романа скроен по той же мерке, что и автор, вернее, тот образ, что он старательно создает себе в глазах современников: рафинированный интеллектуал, занятый исключительно услаждением собственных чувств. Слава поэта неизменно растет, его бурные романы и драматические расставания становятся притчей во языцех в светских кругах, о нем ходят самые невероятные слухи. Поэт купается в роскоши, тешит свой изысканный вкус дорогими безделушками, между тем как долги неумолимо растут и достигают астрономических размеров. Престижные издательства одну за другой публикуют его книги: несколько сборников стихов, новеллы, романы «Джованни Эпископо» (1891), «Невинный» (1892), «Триумф смерти» (1894), «Девы скал» (1895).

«Мир должен убедиться, что я способен на все». Не довольствуясь громкой славой модного литератора и светского льва, Д’Аннунцио решает поучаствовать в политике: в 1897 году он баллотируется в Парламент, выступая с весьма своеобразной программой «политики красоты». «У нас больше нет времени для спокойного сна в тени лавров и миртов. Интеллектуалы, объединив свои силы, должны, исполнившись воинственного духа, выступить на стороне рассудка против варварских орд», — обращается поэт к избирателям. Пользуясь поддержкой правых, он добивается успеха, однако, будучи избранным, тут же переходит на ультралевые позиции. На новых выборах в 1900 году «политик красоты» терпит поражение.

Конец 90-х — время самого нашумевшего романа Д’Аннунцио: он покоряет сердце великой итальянской актрисы Элеоноры Дузе. Их союз, продлившийся в общей сложности, с расставаниями и возвращениями, около восьми лет, был не только историей страстной любви — это было еще и слияние двух творческих душ в едином служении искусству. Встреча с актрисой побудила поэта обратиться к театру. Правда, в первой постановке его первой трагедии «Мертвый город» (1896, поставлена в 1898 году в Париже) играла Сара Бернар, зато следующие пьесы написаны специально для Дузе: «Сон весеннего утра» (1897), «Джоконда» (1899), «Франческа да Римини» (1901) и другие. Публика, взахлеб зачитывавшаяся стихами и прозой Д’Аннунцио, к его драматургии отнеслась поначалу более чем сдержанно: поэтика его театра оказалась слишком непривычной и непонятной. Однако Элеонору Дузе хотели видеть на сцене все, и в Европе, и в Америке. Актриса подписывала контракт, только если в рамках турне игрались пьесы Д’Аннунцио, и постепенно приучила зрителя к новой драматургии. Премьера лучшей пьесы Д’Аннунцио «Дочь Йорио» (1904), состоявшаяся, когда любовь поэта и актрисы была уже на исходе, принесла автору вполне заслуженный успех.

В начале XX века имя Д’Аннунцио гремит по всей Европе, и когда в 1910 году он приезжает в Париж, интеллектуальные круги французской столицы встречают его восторженно. Собственно, во Францию он устремился по следам своей новой возлюбленной, русской по происхождению графини Наталии Голубевой, однако увеселительная поездка обернулась добровольным изгнанием, продлившимся пять лет. Вернуться на родину поэту не давало катастрофическое положение с долгами. Итак, Париж рукоплещет Д’Аннунцио, его охотно переводят и издают, он принят во всех элитарных салонах, знаком с самыми выдающимися людьми современности. Теперь он пишет не только по-итальянски, но и по-французски. Знаменитая танцовщица Ида Рубинштейн, также пережившая увлечение итальянским поэтом, вводит его в театральные круги, организует постановки его французских пьес и, естественно, сама выступает в главных ролях: мистерия-оратория «Мученичество святого Себастьяна» была положена на музыку Клодом Дебюсси и поставлена в парижском театре Шатле с хореографией Фокина и декорациями Льва Бакста (1911). Через два года опять же при участии Иды Рубинштейн, Фокина и Бакста драму «Пизанелла» ставит в Париже Всеволод Мейерхольд.

Меду тем изысканная и утонченная Belle epoque доживает последние дни. Начинается Первая мировая война. Италия — член Тройственного союза — поначалу воевать не торопится. В стране кипят политические страсти, патриоты-ирредентисты требуют борьбы с Австрийской империей и возвращения Италии Южного Тироля и части побережья Далмации. Общественное мнение все больше склоняется в пользу вступления Италии в войну на стороне Антанты. Д’Аннунцио полностью разделяет воинственно-патриотические настроения и 3 мая 1915 года возвращается в Италию. Пятидесятидвухлетний писатель полон решимости сражаться за родину и сразу после объявления войны Австрии отправляется в действующую армию. Сначала служит на флоте, участвует в вылазках торпедных катеров, потом переходит в авиацию, сбрасывает бомбы на города противника, совершает чудеса храбрости. Рафинированный сибарит превращается в бесстрашного воина, гордость итальянской поэзии становится национальным героем. В сражениях он теряет один глаз, приобретает множество боевых наград и пламенную любовь соотечественников.

Однако самый дерзкий поступок Д’Аннунцио-воин совершает уже после окончания войны. Не согласный с решениями Парижской мирной конференции, он собирает отряд легионеров и в сентябре 1919 года организует экспедицию по захвату города Фьюме (современная Риека) — порта на побережье Далмации, переданного новообразованному государству Югославия. Население Фьюме, на восемьдесят процентов состоявшее из итальянцев, ратовало за присоединение города к Италии и легионеров встретило восторженно. Фьюме провозглашается независимым государством, а «герой моря и неба» его главой. «Сегодня истинная Италия — это Фьюме. Это место чести для нашего сознания, того великого латинского сознания, из которого единственно и вышли подлинно свободные люди прошлых веков и продолжают появляться сегодня», — пишет комендант Д’Аннунцио. Авантюра продлилась целых пятнадцать месяцев, после чего 2 января 1921 года город был взят правительственными войсками.