Собрание сочинений в четырех томах. 2 том

Горбатов Борис Леонтьевич

— Да вот... Скис...

— А ты зови, зови его! — умоляюще попросил синоптик. — Зови, пожалуйста.

Даже диспетчер потерял свою невозмутимость. Все вместе сгрудились они у аппарата и стали звать Сбоева. Но Сбоев молчал.

В эту ночь не спали на радиостанции. Тщетно звали Сбоева. Тщетно искали его сигналов в эфире. В ату ночь постарел Витя Карцев. Говорят, что первой своей морщинкой на переносице он обязан этой ночи.

На следующий день к вечеру в бухту вернулся Сбоев. Он подрулил к берегу, отдал якорь, вышел. Вид у него был сумрачный и усталый. За ним вышел весь

экипаж лодки, лица у всех были серые, измученные.

Ни на кого не глядя, ни с кем не разговаривая. Сбоев пошел скорым шагом по острову, вошел в дом, в комнату Вити Карцева, молча положил перед ним на стол злополучную сводку и, не сказав ни слова, вышел. Витя не посмел даже взглянуть ему вслед, сидел, опустив голову на карту.

Мы узнали потом, через несколько дней, о приключениях экипажа Васи Сбоева.

Они прожили страшную ночь.

Туман, появившийся нежданно-негаданно, вынудил их сесть в шхерах Минина, среди плавающих льдин. В этом ледяном хаосе Сбоев чудом отыскал маленький пятачок чистой воды («величиной с носовой платок, не больше», — как рассказывал потом механик). Очутившись на воде, экипаж поторопился пристать к стамухе, забросить на лед якорь, чтоб не толкаться среди беспорядочно плавающих льдин.

Стамуха казалась надежной и уютной.

Сбоев выключил моторы и вылез на лед. Развели огонек, начали подумывать о горячем чае. «Чаек — это хорошо! — сказал механик. — Чаек — это...» — но он не докончил изречения.

— Льдина по правому борту! — взревел он что было мочи и бросился обратно на лодку. С правого борта на самолет надвигалась мрачная ледяная глыба. Мгновенно экипаж был на местах, забыв и об огоньке и о чае. Вот когда испытывалась материальная часть самолета, которой гордился механик! Моторы запустили в полторы секунды, и лодка отчалила от стамухи, а еще через секунду ледяная гора с грохотом ударилась о стамуху. В воду полетели обломки льдин, вода зашипела, запенилась, молодой радист Костя Токарев закрыл глаза и прошептал:

— Тут бы нам и могила!

Но уже кричал с носа механик:

— По левому борту льдина!

Снова зачалила лодка, выворачиваясь из беды, снова выскочила из ледяных объятий, причем Сбоев успел даже укоризненно сказать механику:

— Всем хороша машина-самолет, да беда — только заднего хода не имеет.

Короче сказать, всю ночь лавировал Сбоев среди плавающих льдин. Только к утру ему удалось причалить к маленькому островку и перевести дух. Целый день на море стоял плотный туман и держал в плену Сбоева. Вечером удалось вырваться.

Вот и все, что узнали мы о ночи Сбоева. А сводка, злополучная сводка Вити Карцева, до сих пор висит в бюро погоды на нашем острове. Витя Карцев сам пришпилил ее к стене, прямо над столом. И синоптики, сменяясь, передают ату сводку друг другу. Она переходит, эта историческая сводка, из зимовки в зимовку, и каждый синоптик, прежде чем дать прогноз, обязательно взглянет на нее и подумает о людях, летающих, плавающих и путешествующих в необозримых просторах Советской Арктики.

1938

ПРИМЕЧАНИЯ

АЛЕКСЕЙ ГАЙДАШ

Роман впервые опубликован в журнале «Новый мир» за 1955 год, №№ 6, 7, 8.

Рукопись этого незавершенного романа, являющегося продолжением «Моего поколения», была обнаружена после смерти Б. Горбатова в личном архиве писателя. Начало работы над романом, по мнению исследователей, конец 1934 — начало 1935 года. К сожалению, Б. Горбатову удалось реализовать лишь часть широкого замысла о жизни и труде его современников.

ОБЫКНОВЕННАЯ АРКТИКА

Книга рассказов «Обыкновенная Арктика» впервые вышла в издательстве «Советский писатель» в 1940 году. Она включала в себя 18 рассказов, написанных в 1936 — 1940 годах на основании впечатлений, полученных писателем (корреспондентом «Правды») во время зимовки на Диксоне в 1935 году и перелета по трассе Северного морского пути в 1936 году. В последующих изданиях три рассказа («Заболела прачка», «В зимнюю ночь» и «Случай с синоптиком») были автором из книги исключены.

Большая вода. Впервые — альманах «Год XXII», 1939, кн. 16.

Роды на Огуречной Земле. Впервые — журн. «Октябрь», 1937, № 12. В этом же номере были напечатаны рассказы «Дружба», «Веретгыргын» и «Карпухин с Полыньи». Подборка вышла под общим заголовком «Обыкновенная Арктика».

Дружба. Впервые — журн. «Октябрь». 1937, № 12.

Торговец Лобас. Впервые — журн. «Знамя», 1938, № 12, вместе с рассказом «Здесь будут шуметь города...», под общим заголовком «Обыкновенная Арктика».

Мы и радист Вовнич. Впервые — альманах «Год XXII», 1939, кн. 15, вместе с рассказами «Разговор» и «Суд над Степаном Грохотом».

Карпухин с Полыньи. Впервые — журн. «Октябрь», 1937, № 12.

Разговор. Впервые — альманах «Год XXII», 1939, кн. 15.

Боцман с «Громобоя». Впервые — журн. «Крокодил». 1938, № 11.

Возвращение Сатанау. Впервые — журн. «Смена». 1938, № 8.

Таян-начальник. Впервые — журн. «Советская Арктика», 1938, № 12.

Поединок. Впервые, под названием «Веретгыргын», — журн. «Октябрь», 1937, № 12. В издании «Обыкновенная Арктика». М., «Советский писатель», 1952, название изменено. Чукотское слово «веретгыргын» имеет два значения: «добровольная смерть» и «поединок». Новое название подчеркивает победу героини рассказа в поединке не только с шаманом, но и с собственными человеческими слабостями.

Суд над Степаном Грохотом. Впервые — альманах «Год XXII», 1939. кн. 15.

Даша. Впервые — журн. «Тридцать дней», 1940, № 1.

Рассказ о двух мужчинах. Впервые — журн. «Огонек». 1939. № 8.

Здесь будут шуметь города... Впервые — журн. «Знамя». 1938. № 12.

РАССКАЗЫ

Заболела прачка. Впервые — журн. «Крокодил», 1938. № 10.

В зимнюю ночь. Впервые — газ. «Правда», 1937, № 1.

Случай с синоптиком. Впервые — журн. «Огонек». 1938. № 30.

Все три рассказа входили в первое издание книги «Обыкновенная Арктика» (1940). В дальнейшем они были из книги исключены.