Собрание сочинений в девяти томах. Том 4. Купол надежды

Мечта тогда ведет вперед, когда она отталкивается от действительности. Автор старался показать найденным только то, что уже ищется в науке, достигнутым лишь достижимое и выполненными те свершения, к которым стремится человечество.

Разумеется, в таком повествовании действуют лишь вымышленные герои, чистейший плод фантазии автора. Они не имеют ничего общего ни в характерах, ни в судьбах с теми реальными людьми, научный подвиг которых позволил автору представить себе выход из тупика человеческой цивилизации, о котором так часто говорят.

Пусть читатель помечтает вместе с автором, помня, что мечта – первый этап проектирования, и даже проектирования нашего грядущего.

Эту великолепную асфальтовую дорогу построили в Алжире в самом конце своего колониального владычества французы.

Профессор Мишель Саломак сделал тогда специальный крюк, чтобы показать ее своему русскому коллеге, молодому профессору из Москвы, которого вез на виллу роз.

Но сам он, французский химик и участник Сопротивления, бежавший из немецкого концлагеря, где выучил русский язык, вовсе не был владельцем виллы и прилегающих к ней плантаций. Все это принадлежало родственнику его жены мсье Рене, который стремился заполучить к себе русского химика.

Военные действия в Алжире то вспыхивали, то затихали, грозя всеуничтожающим пожаром. Попытки французов договориться с арабами с помощью группы «независимых мусульманских депутатов» результатов не дали. Все громче звучали призывы левых сил отказаться от колониального господства в Алжире. К ним примыкал и профессор Мишель Саломак.

Перед виллой красовался пышный цветник. С открытой веранды, с трех сторон окружавшей просторный дом с плоской крышей и фасадом в мавританском стиле, открывался вид на розовые плантации мсье Рене. Двести семь сортов роз! Он собирался создать в Алжире парфюмерную промышленность, заботясь о парижанках. Потому и был заинтересован в Анисимове, опубликовавшем заметные работы о запахе. Мсье Рене с минуты на минуту ждали с заседания Алжирской Ассамблеи.

Вечером розы пахнут особенно!

Анисимов и Саломак в ожидании хозяина виллы гуляли по дорожкам сада и вдыхали тонкий аромат.

Маленький подвижный француз говорил пылко и жестикулировал:

– Нет, нет! Для добрых голубых глаз былинного Добрыни Никитича – я в лагере слышал о нем, – для синтеза добра и силы у вас слишком строгий взгляд. Уверен, что русские иконописцы писали свои лики с кого-нибудь из ваших предков-богатырей. Но как пахнут здесь розы, мой друг, как они пахнут! – восклицал он, переходя от куста к кусту. – Клянусь бульварами Парижа, здесь, в Алжире, каждый сорт просто человечен! Смеетесь? Попробуйте вдохните этот аромат. Он девичий! Согласны? Или вот этот запах скромности. Он вам очень подходит. А есть зовущий, подобно взгляду женщины. Или нежный, словно первая ласка. Хотите, я найду вам кружащий голову, как объятия опытной возлюбленной? Рене хвастался даже особо душным, жарким, распутным…

– Вы просто поэт, профессор!

– Приходится поэтизировать, – вздохнул француз, – раз никто до сих пор не опубликовал теории запаха.

– Увы, мсье Саломак. На мой взгляд, такой теории пока нет, хотя выдающиеся умы пытались ее создать.

– Вот как? И у вас нет?

– Сам Рентген, по собственному признанию, стал физиком только ради того, чтобы разгадать, что такое запах. Но так и не узнал, хотя открыл икс-лучи, названные его именем.

– Но есть же гипотезы. Раз я чувствую – я понимаю!..

– Так ли это? Наши чувства полны тайн. Недавно я беседовал с нашим вице-президентом Академии наук Абрамом Федоровичем Иоффе.

– О-о! Иоффе! Снимаю шляпу.

– Представьте, он тоже, подобно Рентгену, пришел в физику, чтобы открыть тайну запаха.

– И открыл многое другое.

– Но не тайну запаха.

К ученым приближались три закутанные в белое фигуры. Судя по чадре, закрывавшей лицо, – женщины. В Алжире, лишь в его арабской части, на узких улочках-лестницах повстречаешь таких прохожих.

Ученые замолчали.

– Следуйте за нами, – грубым мужским голосом приказал первый из подошедших. – Отныне вы – заложники.

– Вы будете казнены, если французское командование не выдаст нужных нам людей, – зловеще добавил второй.

– Но мы не имеем никакого отношения к французскому командованию. Мы ученые! – запротестовал Саломак.

– Может быть, и к живодеру Рене вы тоже не имеете отношения? – хрипло осведомился из-под чадры третий незнакомец.

Из складок свободно свисавших бурнусов выглядывали спрятанные там автоматы.

Ученые пожали плечами и пошли по дорожке. Вокруг благоухали розы. У калитки с витым узором железных прутьев стоял старенький «пежо» со снятыми номерами.

Незнакомец, объявивший о пленении, уселся за руль, втолкнув на сиденье рядом с собой пухленького Саломака. Возмущенные глаза француза казались особенно выпуклыми. Двое других похитителей, пропустив на заднее сиденье Анисимова, пытались сесть по обе его стороны. Но он оказался таким крупным (был на голову выше любого из них), что никак не удавалось захлопнуть дверцы.