Собрание сочинений в одном томе

Рубальская Лариса Алексеевна

Капни еще ликерчику, а кофе не надо.

Знаешь, Ленка, я такая счастливая! Не знаю, как потом будет, но сейчас мне только лежать рядышком, и гладить его волосы, и ковшик на плече, и больше ничего знать не хочу.

* * *

Не так уж много Ленка себе ликера наливала, чтоб комната вдруг закружилась вокруг нее, и стало жутко горячо в горле. Может, ослышалась, дурында ревнивая. Что на плече гладить?

— Да ковшик, у него родинки, как Большая Медведица, на плече выстроились, и когда он дремет, я по ним пальцем вожу, и счастлива.

Зачем, зачем ты пришла, Латышева Лидка, двоечница несчастная, самодеятельная звезда! Зачем? Чтоб разрушить все? Чтоб самой несчастной Ленку сделать? Специально, что ли, прикидывается? А сама за тем и явилась, чтоб Ленка обо всем узнала, и способ какой коварный изобрела, вроде случайно все произошло.

В голове стучало, начался озноб, лицо

разгорелось. Ужас и бессилие — никогда таких чувств Лена не испытывала. И что-то вдруг окаменело внутри, и слова сказать не может, и слезы хоть бы полились — так нет, тоже как будто окаменели внутри глаз.

Лидушка щебетала что-то дальше, не замечая Ленкиного состояния, наверно, радовалась полученному результату. Лена уже, правда, ничего не слышала — какая-то пелена. И Лидка шевелит губами, только видно, что радуется.

Дальше все произошло сразу — в двери повернулся ключ — Сергей вернулся домой, и Лидка достала из сумочки фотографию.

Лена не успела ничего сказать, да и, пожалуй, не смогла бы, как перед ней оказалась фотография, и из тумана донесся Лидкин голос — вот он, смотри, мой Сергей.

Лене казалось, что она сходит с ума, когда сквозь пелену увидела на фото синее-синее небо, белую скамейку и сидящего на ней симпатичного немолодого мужчину с умными печальными глазами.

— Кто это? — выдохнула она.

— Да говорю же тебе, Сергей мой, самый лучший Сережка на свете.

* * *

— Ленок, ты дома, — спросил из коридора другой самый лучший Серега на свете. — Где мои тапочки?

— Приветик, папка, вот твои тапки, — в рифму пропел вынырнувший из конструктора Димон, повиснув у отца на шее.

Сергей, войдя в комнату, удивился тому, что увидел — Ленка, его единственная любимая женщина, рыдала, прижимая к себе фотографию какого-то незнакомого мужчины, а симпатичная женщина, сидевшая напротив, смотрела на нее, ничего не понимая.

* * *

— Сереж, между прочим, Лидка Латышева у нас в художественной самодеятельности звездой была, да она вообще звезда, и на международном конкурсе парикмахеров первое место заняла, и так я рада, что мы сегодня с ней встретились, — да, Лид? — и поболтали обо всем, и Димон уже не кашляет, и сегодня солнечно было, как весной, и давай еще ликерчика выпьем, — да, Лид?

Они сидели втроем на кухне, Сергей подливал девчонкам ликерчику и был рад, что Ленке хорошо, и подруга у нее тоже хорошая и счастливая.

Градусы делали свое дело, Лидка снова достала фотографию своего Сереженьки и предложила выпить за самых лучших Серег на свете — ее, Лидкиного, Сергея Петровича, и за Романова Сергея.

А они с Ленкой между двумя Сергеями, и можно любое желание загадывать.

А Ленка, тоже уже захмелевшая, Лидушкин тост поддержала, добавив, что желание только одно — чтоб так было всегда — между двумя Сергеями.

Димон спал, продолжая во сне складывать свой конструктор.

Часы пробили одиннадцать раз, а троим, сидевшим на кухне, совсем не хотелось расставаться. А за окнами вечер был, сверкали звезды.

Ночь разбилась на осколки…

Я вчера к себе на ужин Позвала подругу с мужем. Она замужем недавно и ужасно влюблена. Я с улыбкой дверь открыла, Увидала и застыла, И не ведала подруга, что наделала она. Не заметила подруга Наших взглядов друг на друга И болтала увлеченно о каких-то пустяках. А шампанское искрилось, Что в душе моей творилось, Знал лишь ты и, сидя молча, сигарету мял в руках. Время быстро пролетело, Спать подруга захотела, И, прощаясь в коридоре, протянул мне руку ты. Гулко лифт за вами щелкнул, Ночь разбилась на осколки, На хрустальные осколки от несбывшейся мечты.

Белый катер

Солнце вздрогнет на закате В синий миг остатка дня. Ты уйдешь на белый катер И уедешь от меня. На песок прибой накатит, Зачеркнет

твой след волной. Белый катер, белый катер Разлучит тебя со мной. На белом катере, на белом катере По морю синему гони, гони. Скажи, на что с тобой мы ночи тратили, На что мы тратили с тобою дни? Все проплакать — слез не хватит, Все сказать — не хватит слов. Ты ушел на белый катер И увез мою любовь. Синих вод морская скатерть, Шепот волн — прощай, прощай. Белый катер, белый катер, Ты вернуться обещай.

Посерединке августа

Ты повесил на гвоздь Бескозырочку белую, Бросил ты якоря У моих берегов. Я теперь не пойму, Что такого я сделала, Что уплыл твой корабль И исчезла любовь. Посерединке августа На берегу осталась я. А ты увел свой парусник За дальние моря. Не вспоминай, пожалуйста, Про серединку августа, Когда зашкалит градусник В начале января. Я забыть не могу Ту походочку плавную, Волны сильных штормов В глубине синих глаз. Я сейчас поняла, Что любовь — это главное, Только жаль, что она Не сложилась у нас. Посерединке августа На берегу осталась я. А ты увел свой парусник За дальние моря. Не вспоминай, пожалуйста, Про серединку августа, Когда зашкалит градусник В начале января. Я на фото смотрю И роняю слезиночки. Сколько ласковых слов Ты сказал мне тогда. Ненаглядной назвал И своей половиночкой, Поматросил меня И забыл навсегда.

Растворимый кофе

Сегодня что-то грустно мне, А к грусти не привыкла я. Включу негромко музыку И сигаретку выкурю. Хоть было все неправдою, Что ты наговорил, Но все равно я радуюсь, Что ты со мною был. Хоть ты не настоящий, Как растворимый кофе, Но действуешь бодряще, В любви ты суперпрофи. Считаю жизнь пропащей, Когда мы врозь, любимый, Хоть ты не настоящий, Как кофе растворимый. Ты не оставил адреса, Мой сладкий, засекреченный. Тебя искать отправлюсь я Сегодня поздним вечером. У кофе растворимого Неповторимый вкус. Тебя найду, любимый, я И тут же растворюсь.