Собрание сочинений в одном томе

Рубальская Лариса Алексеевна

Виртуоз

Ночь упала темной шалью, Долгий день догорел и погас. Вы играли на рояле, Я скучала и слушала вас. Ваша легкая рука Ноты путала слегка. Мне, поверьте, скушно Ваш полночный слушать Аккомпанемент. Зря не тратьте силы, Женщины, мой милый, Сложный инструмент. Шли минуты, почему-то Я ждала, но вы не подошли. Ваши гаммы в сердце дамы Никакого огня не зажгли. Было грустно мне до слез, Мой несмелый виртуоз!

Не надейся, дорогой

Дорогой, подойди к телефону. Женский голос, наверно, она. Жаль, что ей неизвестны законы — Не звонить, если дома жена. Ты растерян, мой милый, расстроен, Прячешь в дым выражение глаз. Что нас в этой истории трое, Поняла я, поверь,

не сейчас. Но не надейся, дорогой, Что я отдам тебя другой. Я двадцать раз с тобой прощусь И двадцать раз к тебе вернусь. Я двадцать раз тебе навру, Что завтра вещи соберу, И двадцать раз, и двадцать раз Все будет снова, как сейчас. Мы друг другу с тобой не чужие, Сколько их, вместе прожитых дней! Не молчи, дорогой, расскажи мне, Я хочу знать всю правду о ней. Сколько лет, как зовут, кто такая И что значит она для тебя. Буду слушать я, слезы глотая, Ненавидя и все же любя.

Кто сказал…

Снова осень сгорела пожаром На пороге холодной зимы. Говорят, мы с тобою не пара И не сможем быть счастливы мы. Говорить, пожимая плечами, Может каждый, кто хочет, любой, Но как сладко нам вместе ночами, Только мы понимаем с тобой. Кто сказал, что в любви есть законы И что правила есть у судьбы, Тот не знал нашей ночи бессонной, Тот, как мы, никогда не любил. Холода наши души не тронут, Нашей ночи не стать холодней. Кто сказал, что в любви есть законы, Ничего тот не знает о ней. По любви мы крадемся, как воры. Перед кем мы виновны, скажи? Наша ночь гасит все разговоры И звездой на подушке дрожит. Ты вздохнешь легким облачком пара На замерзшее к ночи окно. Мы и правда с тобою не пара, Нас любовь превратила в одно.

Небылица

Я расскажу вам небыль, Правдивую точь-в-точь. В одном и том же небе, В одну и ту же ночь Из тучи месяц вышел Светить на тишину. А рядом, чуть повыше Он увидал луну. Не может быть, не может, На правду не похоже — На это кто-то все же Мне станет возражать. Чьей жизни колесница Без чуда вдаль умчится И чудо не приснится, Того мне, право, жаль. Я взял кусочек мела И обмакнул в капель. И на сугробе белом Нарисовал свирель. Цветущий куст сирени Качнулся на волне, И лист слетел осенний К свирелевой струне.

Секс

Господа, подруги, братцы, Надо срочно разобраться. В наш народ вселился бес Под названьем страшным — секс. Ночью темной и бессонной Секс придумали масоны, План составили и вот Оболванили народ. Дадим мы сексу бой, Дадим мы сексу бой, Нет к сексу никакого интереса, Но, прочитав журнал С названием «Плейбой», Мы скажем дружно: руки прочь от секса! И в журналах, и в газетах Возникает тема эта. По ночам, а также днем Вечно думаем о нем. Словно щупальцами спрута, Секс сковал нас и опутал. Буржуазный этот секс Будит пагубный рефлекс. Дадим мы сексу бой, Дадим мы сексу бой, Нет к сексу никакого интереса, Но, прочитав журнал С названием «Плейбой», Мы скажем дружно: руки прочь от секса! Господа, подруги, братцы, Если честно вам признаться, Секс — не главный в жизни враг, Это знает и дурак. Пусть ругают секс злодеи, С каждым годом молодея, Он шагает по стране, Повышается в цене.

Подлец

Я на тебя держу обиду И не могу никак уснуть. Ну что ты ходишь с умным видом, Решил бы лучше что-нибудь! Вокруг насмешливые взгляды, Да разговоры там и тут: Давно уж замуж девке надо, Да расхватали — не берут. Ты скажи наконец — Ну когда ж под венец? Надоели твои заморочки. «Ох, — вздыхает отец, — Что он тянет, подлец? Что-то в девках застряла ты, дочка». Давно не девка я, папаша, Я — неформальная жена. Мне как-то ночью стало страшно, И я с тех пор не сплю одна. Не понимает искуситель, Мой легкомысленный герой, Что хочет грозный мой родитель Нас видеть мужем и женой. Ты скажи наконец — Ну когда ж под венец? Надоели твои заморочки. «Ох, — вздыхает отец, — Что он тянет, подлец? Что-то в девках застряла ты, дочка». С подругой я совет держала, Она сказала мне, смеясь: «Да он не женится, пожалуй, Уж слишком быстро ты сдалась». Нахмурит брови папка строго: «Ой, девка, Господи прости!» А я считаю дни с тревогой, Чтоб в подоле не принести…

Застольная

Великий царь с утра капризно топал ножкой, И, вся в слезах, махала веером царица. Медовой браги в кружку царь плеснул немножко И уж не злится, а с народом веселится. И катились времена, И летели времена, И другие времена наступали. Пили рюмочку до дна, Пили чарочку до дна, А потом еще вина наливали. Как бы лихо ни жилось, Как бы горько ни пилось, Есть спасенье от тоски и печали: Выпьем рюмочку до дна, Выпьем чарочку до дна, Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале. Какие были прежде дни, какие ночи! Переливались струны звонкие гитары. И, в погребочках откупоривая бочки, Всю ночь гуляли развеселые гусары. И катились времена, И летели времена, И другие времена наступали. Пили рюмочку до дна, Пили чарочку до дна, А потом еще вина наливали. Как бы лихо ни жилось, Как бы горько ни пилось, Есть спасенье от тоски и печали: Выпьем рюмочку до дна, Выпьем чарочку до дна, Выпьем так, чтоб дно увидеть в бокале. Мы все себя порою чувствуем царями И по-гусарски улыбаемся безбедно. Собравшись вечером на кухоньке с друзьями, По рюмке чаю иногда принять невредно.

Блондин

Я блондинов совсем не любила, А к брюнетам лежала душа. Но, увидев тебя, все забыла И смотрю на тебя не дыша. Но сказал ты однажды мне сонно, Что у нас отношенья не те. И под свадебный марш Мендельсона Не шагать мне в венчальной фате. Блондин, ты один виноват, Сбил влет меня серый твой взгляд. Но если меня ты не любишь, блондин, Тогда оставайся один. Объяснить я подругам пытаюсь, Почему я попала в твой плен. Всем же ясно, что ты не красавец, Не Делон, извини, не Ален. У меня были люди покруче, Дав отставку им, я не права. Ой, блондин, ты подумай получше, Говоря мне такие слова. Блондин, ты один виноват, Сбил влет меня серый твой взгляд. Но если меня ты не любишь, блондин, Тогда оставайся один. Ой, блондин, торопись, опоздаешь, Ведь такие, как я, нарасхват. Пожалеешь потом, пострадаешь, Загрустит твой пронзительный взгляд. Жизнь свои нам диктует законы, Вспыхнет солнце в холодной воде. И с брюнетом под марш Мендельсона Я застыну в венчальной фате.

Александр…

Александр — мужчина просто классный, Все у нас завидуют ему. Он однажды с женщиной прекрасной Как-то скрылся осенью в Крыму. Там цвели магнолии, ночами Источая душный аромат. Чайки утомленные кричали, И горел прекрасный чей-то взгляд. Он был гусар заправский, Кто б что б ни говорил, Из жизни делал сказки И женщинам дарил. Обласканный судьбою, Все в жизни по плечу. Но… сравнивать с собою Его я не хочу. Ресторан приморский переполнен, Здесь сегодня джаз играет блюз. Александр с детства джазом болен, У него вообще отменный вкус. Шоколадка плавает в шампанском, Александр умеет стол накрыть. И блондинка слева строит глазки, Намекая — выйдем покурить! Он был гусар заправский, Кто б что б ни говорил, Из жизни делал сказки И женщинам дарил. Обласканный судьбою, Все в жизни по плечу. Но… сравнивать с собою Его я не хочу. Александр парень был не промах, Он лицом красив, в плечах широк, И сгорали женщины, как порох, Но на всех жениться он не мог. В потолок плывут колечки дыма, Быстро все прошло, увы и ах!.. Он с прекрасной женщиной из Крыма Возвращался в разных поездах.

Гвоздики

Вчера с утра была жара, А к ночи ливень. Ты говорил весь день вчера, Что ты счастливый. Ты мне принес букет гвоздик, Устроил праздник. К утру букет гвоздик поник. Нас кто-то сглазил. Забери свои гвоздики, Не такой уж ты великий. Больше я тебе не верю, Был находкой, стал потерей. Равнодушны, как и ты, Эти скушные цветы. Ты оглянулся, уходя, Со знаком грусти. Исчезнут капельки дождя — И боль отпустит. Я ни потом и ни сейчас Жалеть не стану. Не в первый, не в последний раз Гвоздики вянут.