Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы)
Шрифт:
– Эх ты, лизун!
– сказала она, поглаживая его нежную шею.
– Стоишь тут и ничего не знаешь. А в овраге что делается!
Большой букет вербы красовался на столе в горнице. Тонкий аромат леса бродил по избе. Валентинка подсела к деду:
– Дедушка, ты знаешь... Ты не поверишь, наверно, но это правда, я сама видела!
– Что видела?
– В овраге! Кругом снег, а на кустах зелёные листики. Мелкие-мелкие, но всё-таки листики! А на другом кусте, на большом, красные серёжки...
Но дед и не думал не верить.
– Вот так чудо!
– усмехнулся он.
– Да это ольха зацвела. Она всегда так торопится. Это чтоб листья ей цвести не мешали. Она любит цвести на просторе, чтоб ей цветы ветерок обдувал. А те зелёные - так это ивняк. Деревце не гордое - солнышко греет, и ладно.
За ужином все увидели, что у Таиски заплывает глаз и веко почернело. Первая заметила Груша:
– Глядите, глаз-то у Таиски!
– Вот так фонарь!
– сказал дед.
– Теперь нам и лампы не нужно, и так светло.
– Батюшки!
– удивилась мать.
– Это где же тебя угораздило? Стукнулась, что ли?
– Небось с мальчишками подралась, - сказала Груша.
Таиска молча уплетала щи, будто не о ней шла речь. Но последнее замечание её задело.
– А вот и да, - ответила она, - вот и подралась! И ещё подерусь!
– Таиска, - с упрёком сказала мать, - ну неужто это хорошо - с мальчишками драться?
– А если они нашу Валентинку бьют?
– крикнула Таиска.
– Это хорошо, да?
– Они нашу Валентинку снегом!
– сердито сказал Романок.
– Нашу Валентинку...
– вполголоса повторила Груша, словно прислушиваясь к этим словам.
– Нашу...
А дед потрепал Таиску по плечу:
– Так и надо. Если наших бьют, спускать не надо! Дерись!
ПРАЗДНИК ВЕСНЫ. ЖАВОРОНКИ ИЗ ТЕСТА
Это был праздник. Но о таких праздниках Валентинке никто никогда даже и не рассказывал.
Ещё с вечера Таиска вертелась возле матери:
– Мамка, погляди-ка на численник...
– Поглядела. Двадцатое. Что же дальше?
– А дальше - завтра двадцать первое. Ты что же, забыла?
– А что такое двадцать первое? Война кончится, что ли?
– Да мамка же, не притворяйся! Ведь завтра жаворонки прилетят!
– Отстань!
– с досадой ответила мать Таиске.
– Нужны мне твои жаворонки! Прилетят, и ладно.
Таиска чуть не заплакала:
– Да ведь тесто ставить нужно!
Но мать ничего не ответила.
А поздно вечером она всё-таки взяла большую глиняную миску и тихонько замесила тесто.
На другой день Валентинка встала пораньше и вышла на крыльцо. Может, она увидит, как летят жаворонки.
Свежее лучезарное утро встретило её. Неистово чирикали воробьи под окнами. Кричали грачи. На изгороди сидела красивая
На крыльцо вышел дед:
– Ты что рано выскочила?
– А я жаворонков гляжу. Таиска говорит, они прилетят сегодня.
Дед усмехнулся:
– Эка, хватились! Да уж я одного ещё на той неделе слышал!
Дед взял метлу, промёл канавку с водой, а потом подошёл к старой берёзе и стал прислушиваться к чему-то.
Валентинка подошла к нему:
– Дедушка, что ты слушаешь?
– Слушаю, как у берёзы сок пошёл. Слышишь? От корня вверх. Так и напирает. Слышишь?
Валентинка слушала, приложив ухо к прохладной атласистой коре. Где-то тихонько шумело, где-то журчало - может, это вода журчала в канавке, может, это ветерок шумел. Но Валентинка шепнула:
– Слышу!
Вдруг на крыльцо выскочила Таиска и закричала звонче, чем все деревенские петухи:
– Валентинка, иди жаворонков лепить! Ну скорей же ты, ну скорей же!
Валентинка побежала в избу. На кухонном столе пыжилось пухлое ржаное тесто. Ребятишки окружили стол. Даже ленивая Груша встала пораньше. Даже Романок проснулся, хотя завтрак ещё не был готов.
– Жаворонков лепить!
– крикнул Романок.
– Каких жаворонков?
– удивилась Валентинка.
– Из чего лепить? Из теста?
– Не знает!
– со вздохом сказала Груша.
– Ничего не знает! Вот уж правду тётка Марья сказала...
– Много правды твоя тётка Марья наговорила!
– прервала мать.
– Людей надо слушать, когда они доброе говорят. А когда говорят злое - слушать тут нечего, не то что повторять. Чтоб ни про какую тётку Марью я больше не слышала!
– Бери тесто, - сказала Таиска, - лепи.
– А как?
– Да как хочешь! Вот, гляди, какого мамка слепила!
На большом противне лежал первый жаворонок. Правда, он очень мало был похож на птицу. Хвост у него завивался кренделем, вместо крыльев были две бараночки, вместо глаз торчали две сухие смородины, а клюва и вовсе не было. И всё-таки это был жаворонок.
Груша лепила старательно. Она хотела сделать точь-в-точь такого же. Раз мать сделала такого, значит, и всем надо делать таких.
Зато у Таиски жаворонок был необыкновенной красоты и нарядности. Хвост у него распускался веером, на голове, будто корона, поднимался высокий гребень. На крыльях, широко распластанных по столу, одно перо вниз - другое кверху, одно перо вниз - другое кверху... Такого жаворонка даже во сне увидеть нельзя!
Романок тоже что-то валял в муке, что-то комкал, раскатывал, расшлёпывал ладонью, а потом опять комкал...