Собрание сочинений в трех томах. Том 1.
Шрифт:
Это сила торжествующего здравого смысла, открытого и ясного взгляда на мир, сила празднично-насмешливого отношения ко всему показному, формальному, чиновному в жизни, — к этим небескорыстным играм взрослых людей, к их словесному треску.
Не грешно обмануть Самоварова, одурачить его, строить ему козни, подсунуть на подпись «манифест» к верноподданным колхозникам, не грешно, а воистину справедливо смеяться над ним и такустранять от власти.
Не грешно бывалому колхознику, прицепщику Терентию Петровичу бродить пьяненьким по деревне и обличать едким словечком односельчан, живущих не по правде, не грешно ему ломать комедию на важном районном совещании, чтоб показать глупость написанной для него шпаргалки и тем самым опровергнуть такое понимание демократии.
Не грешно писателю так изобразить всезнающего, всеведающего
«Ученый человек не должен смеяться, — изрек однажды Болтушок. — За что мы вам и деньги платим» [10] . И был по-своему прав, потому что самоваровы, недошлепкины, переметовы — люди большой серьезности.
10
«Литературный Воронеж», 1955, № 36, с. 109.
Неизменно мрачны карлюки я чернохаровы и прочие их единоверцы. Своей пугающейсерьезностью они укрепляют свое положение и престиж.
Сатира Троепольского — это всегдашняя, прямая или скрытая, насмешка над такой кромешной серьезностью, над мнимыми величинами, над агрессивным невежеством, над бездельем, над казуистикой бюрократического словаря.
Это смех побеждающий или уже победивший, закрепляющий и подтверждающий наше расставание с иными явлениями и фигурами прошлого.
Следуя традициям народной смеховой культуры, писатель чутко уловил несбыточность, абсурдность всех претензий комедиантов серьезности на «незыблемость и вечность» «в перспективе все сменяющего и обновляющегося времени» [11] (М. Бахтин). Раз за разом эти особы попадают у Троепольского впросак, упоенно занимаются ерундой, говорят пустое, тащат и подличают, — внутренняя их несущественность обнажена. У них даже лица — при важной мине— бесформенны иль безобразны. По народному обычаю писатель наградил своих противников занятнойвнешностью. Галерея заседающих могучих затылков в «Кандидате наук» поражает нас прямо-таки физически запечатленной корыстью, бездарностью, злобой.
11
М. Бахтин. Творчество Франсуа Рабле. М., 1965, с. 231.
Но на наших глазах — по мере движения жизни — все эти фигуры мало-помалу опадают в размерах, теряют форму, как надувные игрушки. Воздух их оставляет с веселым свистом. На мгновение в нас пробуждается жалость, но трагедии никакой нет: пора освобождать чужие места, постояльцам время съезжать.
Известно, у страха глаза велики, но их неплохо сужает смех. В «Кандидате наук» Троепольский вскрыл механизм, потайные ящики доносительства, политических спекуляций вокруг науки, выявив абсурдную, анекдотическую сторону страшного и тем развеивая страх.
Сходным образом поступил писатель в единственной своей пьесе «Постояльцы» (1971), приоткрыв завесу над таинственной деятельностью грозной комиссии, нагрянувшей в колхоз для изучения вопроса и принятия мер. По идейно-тематическому содержанию пьеса эта находится как бы между «Кандидатом наук» и статьей «О реках, почвах и прочем». В ней испытывают хитрый аппарат по засасыванию мелких грызунов, измышленный еще Ираклием Подсушкой, а председателю колхоза вменяют в вину, что он слишком медленно губит свои малые реки. Комиссия, за исключением одного наивного, слабо воспитанного отщепенца, превосходна. Она источает змеиную мудрость и профессионально плетет интригу против председателя. Постояльцы дома приезжих, члены комиссии — «специалист по осушению» [12] Чекмарь, «специалист-кормовик» [13] Бояров и его секретарь-сподвижник Лапкин, — люди родственного, как бы воспаряющего над землей духа и того же направления ума.
12
«Подъем», Воронеж, 1971, № 5, с. 20, 36, 19.
13
Там же.
Факты — подождут, «как поставить вопрос» [14] — вот что важно для такого направления.
Как повсюду у Троепольского, знание людей этого рода, их устройства — поразительное. Схвачено типовое: повадки, язык, способы рассуждения, правила морали. Снова вскрыта механика неправедного, постыдного дела, но разрушена она иным, чем в «Кандидате наук», путем. Колхозники не ждут помощи со стороны, не пишут жалоб и заявлений, а сами, ввергнув постояльцев в поистине смешное, дурацкое положение, заставляют их удалиться несолоно хлебавши. Писателю удалось выявить всю вредность постояльческого занятия, его трусливую подоплеку, его неспособность пересилить веселое здравомыслие народа.
14
Там же.
Быстро получив признание как писатель сатирический, Троепольский не мог не задуматься над положением и перспективами жанра сатиры, над своим к нему отношением, над природой собственного таланта.
Отстаивая правомочность жанра, его пользу, как бы даже обороняя его, Троепольский объяснял: «Советская сатира не есть обличение нашего общества вообще; советская сатира есть обличение сил, мешающих движению общества вперед», «сама борьба со старым есть главная суть положительного элемента в обществе, в человеке» [15] .
15
«Подъем», Воронеж, 1961, № 4, с. 140, 141.
Очищающая, оздоровительная работа сатиры для Троепольского очевидна. Сатирическое отрицание представало необходимой частью созидательного процесса, нормального развития общества и человека.
Замечая, что его собственный сатирический дар редко пробивается беспримесно, в «чистом» виде, как бы не желает безраздельно владеть миром повести или рассказа, Троепольский пытался это как-то понять и обосновать. В статье «Точная цель, ясные перспективы» (1961) он писал: «Мне кажется, что в наше время и лирика, и легкая улыбка, и юмор, и злой смех, и негодование должны объединяться в сатирическом произведении, чередоваться в зависимости от того, о ком (разрядка автора. — И. Д.) пишет художник». И продолжал: «И в сатирической вещи можно одним куском неба, родного и любимого, или прелестным тихим ясным утром, или могучим простором поля „придавить“ любого подлеца, прилепившегося в нашей жизни, как бы он ни был умен „применительно к подлости“» [16] .
16
Там же.
«Записки агронома», «Кандидат наук», «Постояльцы» действительно вобрали и злой негодующий смех, и добрую улыбку, и лирические признания, и высокую патетику, и деловую речь о насущном. Троепольскому казалось, что «смешение», «объединение» жанров — возможный дальнейший путь советской сатиры, но это был именно его путь.
А. Твардовский находил в «Кандидате наук» «стилевой разнобой»: «реалистическое письмо (с публицистическими заострениями) в отношении положительных героев и крайняя условность сатирического гротеска в отношении „кандидатов“ и „докторов“» [17] . И сам же признавал: «Это исправить невозможно» [18] и печатал повесть в «Новом мире» — во имя ее «сильных сторон» [19] , понимая, что у каждого писателя свои «законы».
17
«Литературное обозрение», 1976, № 4, с. 104–105.
18
Там же.
19
«Литературное обозрение», 1976, № 4, с. 104–105.