Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести

Воронкова Любовь Федоровна

— Вот я и думаю, — говорил Костя, — как надо человеку беречь каждую зеленую ветку. Другой раз взял кто-нибудь да сломал деревце в тайге. Или спалил костром зеленую поляну. Или просто сорвал какой-нибудь цветок да бросил… Ну конечно, в тайге деревьев хватит. И травы хватит. Но я думаю, однако, вот что: нам бы надо помнить, какую работу делает эта зеленая веточка для нас! Это она принимает солнце, заготавливает нам пищу, очищает воздух для нашего дыхания… Ребята, давайте, однако, об этом не забывать, давайте будем людьми сознательными и благодарными!

Чечек

слушала Костю, не спуская с него глаз. Сколько досады вызывало в ней это хлорофилловое зерно, когда она учила ботанику! Какие-то там клеточки, какая-то протоплазма, какие-то устьица… И разве думала она когда-нибудь, какую службу оказывает человеку такая вот травинка, какое чудесное, огромное дело она делает!

Ей живо представилось зеленое поле. И каждая былинка в этом поле тянулась к солнцу, и каждой былинке солнце ласково протягивало длинный горячий лучик и кормило ее… И зеленым березам протягивало солнце свои лучи, и зеленой хвое сосен и лиственниц. И все это чудо происходило в большом молчании, в молчании праздничном и торжественном…

И Чечек вдруг подумалось, что нет у человека более сильных и более необходимых друзей на свете, чем эти маленькие зеленые хлорофилловые зернышки, так безмолвно живущие на земле. Живут и живут себе потихоньку, растут и растут, и все время трудятся, и все время запасают пищу, тепло, свежий воздух для всех — и для птицы, и для коровы, и для медведя, и для человека… Так, пожалуй, про каждую травинку даже песню пропеть можно!

Перед Костей на столе стоял микроскоп — Костя попросил его у Анатолия Яковлевича. Ребята давно уже с любопытством поглядывали на эту маленькую таинственную трубу. Чечек перед докладом спросила у Кости: «А что же такое там есть, в этой трубе?» Костя сказал, что там видны клеточки растения. Чечек сморщила свой коротенький нос: «У, а я думала — еще что-нибудь!»

Но после доклада ей хотелось видеть именно эти клетки растения. А какая же она все-таки, эта клетка? И где там сахар, и где там крахмал?..

Костя закончил доклад и сказал:

— Ну, а теперь я превращаюсь в волшебника и буду делать чудеса!

Ребята, и большие и маленькие, сидели очень тихо на докладе. Может, они тоже, как Чечек, видели перед собой необыкновенные картины той незримой работы, которая совершается вокруг нас на земле?.. Но когда Костя взялся за микроскоп, то все зашевелились, заговорили, окружили Костю:

— Теперь можно в микроскоп посмотреть?

— Ну-ка, дай заглянуть!

Все по очереди заглядывали в трубу. Чечек толкалась, пробиваясь вперед:

— Пустите меня! Ну-ка, пустите меня!

Не дождавшись очереди, она сунулась к микроскопу. В это время с другой стороны сунулся Алеша — и две головы крепко стукнулись над трубой.

— Ой! — вскрикнул Алеша, схватившись за лоб.

Чечек тоже схватилась за голову. Ребята дружно расхохотались. И Алеша засмеялся:

— Ох, и голова же у тебя твердая!

Но Чечек не засмеялась и ничего не ответила.

— Ты что надулась? — со смехом сказала ей Мая. — Разве он нарочно?

— Конечно, нарочно! —

ответила Чечек, приподнимая подбородок. — Он всегда мне назло делает!

— Ну, Чечек, подходи же! — сказал Костя. — Ты будешь смотреть или нет?

Чечек осторожно наклонилась над микроскопом. Огромные, словно нарочно сделанные клеточки растения лежали под стеклом, бледно-зеленые, с капельками жирного блеска.

— А сейчас я буду колдовать, — сказал Костя.

Настенька, старшая вожатая, засмеялась:

— Колдун, а без бороды! Наверно, еще колдовать не научился — молод!

— А вот посмотрите!

Костя подлил чего-то в воду, где лежал кусочек растения, и сказал:

— Хочу, чтобы мы увидели, есть ли в этой клеточке виноградный сахар. Если есть, пусть он будет розовым!

И все увидели, как протоплазма клеточек окрасилась в розовый цвет.

— Ой! — коротко ахнула Чечек. — Как же это?

— Хочу узнать, есть ли тут крахмал, — продолжал Костя. — Если он есть, пусть сделается голубым! — и добавил еще чего-то в воду.

И тотчас мелкие крупинки, которые таились в клеточках, стали лазоревыми.

— Ой, здорово! — раздалось вокруг.

— Теперь я хочу, чтобы мы видели, где тут клетчатка, — пусть она станет синей!

Костя добавил в воду какой-то прозрачной жидкости — и стенки клеточек стали синими. Каждая клеточка лежала под микроскопом вся раскрашенная — розовая, голубая, синяя, — вся расчлененная на части неизвестным волшебством.

Старшие ученики, Костины одноклассники, посмеивались: они тоже знали это волшебство! Но младшие глядели на Костю изумленными глазами. А больше всех удивлялась Чечек. Она начинала думать: уж не примешалось ли тут и в самом деле какое-то колдовство?

— Дай я тебе помогу! — торопливо сказала она, когда Костя стал собирать свои склянки. — Давай я тоже понесу!

Костя понес микроскоп в физический кабинет. Чечек со склянками в руках пошла за ним следом. Юннаты, очень довольные докладом, расходились, смеясь и переговариваясь.

— Поставь и уходи, — сказал Костя. — Я сам уберу.

Чечек поставила пузырьки на стол, но не ушла. Она молча рассматривала какие-то странные, неизвестные приборы, которые стояли на полках: колбы, воронки, трубочки. В уголке около окна она заметила большую стеклянную банку, прикрытую бумагой. Чечек осторожно приподняла бумагу и вдруг увидела что-то очень красивое: в банке, в воде, висела нитка, укрепленная на деревянной перекладинке, и на этой нитке что-то сверкало, словно крошечные хрустальные бусинки…

— Кенскин, что это?

— А куда ты забралась, однако? — рассердился Костя. — Не трогай! Толкнешь — и все испортишь! Когда надо будет, сам покажу. Уходи отсюда!

Но Чечек не испугалась:

— Кенскин, я не трогаю. Ты только скажи, пожалуйста, что это такое? А? Это тоже колдовство?

— Да.

— Значит, ты правда колдун?

Костя взглянул на Чечек: смеется? Нет, Чечек не смеялась. Ее черные, чуть раскосые глаза глядели на него серьезно и пытливо.

Костя не выдержал.