Собрание сочинений в трех томах. Том 2.

Троепольский Гавриил Николаевич

К «встрече» Федор подготовил всех ребят своей комнаты.

Вечером очередной дежурный сообщил:

— Рябой пришел.

— Готовься, братцы! — весело воскликнул Федор. И сразу же — за ворота.

Рябой немедленно последовал за ним. Семь человек «братцев» во главе с длинным Епифановым пошли за Рябым, пока на отшибе.

У щели Федор остановился, будто рассматривая афишу, приклеенную к стене. А когда Рябой был уже близко (что Федор определил по шагам, не оборачиваясь), то он, круто повернувшись,

сделал испуганное лицо и нырнул в щель между теми двумя домами.

Бандит вынул финку и последовал за ним, спокойно, не ускоряя шага. Федор попятился в глубину щели.

И вот уже тихий, хриплый голос сказал совсем близко:

— Здорово, писака! Должок за тобой…

— Здорово, Рябой! — крикнул Федор громко, как сигнал. — А «должок» получай! — И он ткнул его шестом так, что тот отпрянул.

Немедленно Федор ударил его еще сильнее. В узкой щели, обороняясь шестом, Федор был недосягаем для Рябого. После четвертого удара Рябой выпятился из щели. Ребята повисли у него на руках и плечах, схватили за глотку, скрутили руки. Все произошло с головокружительной быстротой: Рябой лежал со связанными руками. Он сразу же пробовал взять мирный тон:

— Бросьте, братва, шпанить. Что вы меня — как сидорщика! Шутки не понимаете!

Потом начал сквернословить. К уголовному розыску шел злой и старался задеть кого-либо из сопровождавших пинком. Те отвечали более увесистыми тумаками. Наконец он затих после весьма прозрачного намека Федора:

— Если ты, змеюга, еще попробуешь пинать, то мы сделаем так: жить ты будешь, но будешь бледный.

Рябой понял, с кем он имеет дело, умолк совсем и вел себя уже так, что Епифанов его даже утешил:

— По поведению получишь пять. Ребрами владеть будешь беспошлинно.

В уголовный розыск привели его уже без каких-либо инцидентов. А после составления протокола веселой гурьбой отправились восвояси.

Но вскоре, дней через пять, Федора вызвали в милицию. Начальник милиции пригласил его из приемной:

— Заходите. Садитесь. Земляков?

— Земляков, — ответил Федор и подумал: «Знает ведь фамилию, а спрашивает».

— Ну, давайте поговорим.

— Давайте поговорим. Еще раз допросите?

— Пока хватит.

— Зачем же я вам потребовался?

— А вам кажется, что в милицию вызывают только для допроса?

— Не знаю.

— Ну я знаю… Хочу вам что-то сказать. — Он встал, прикрыл дверь поплотнее, сел снова за письменный стол, взялся за подбородок и, глядя на Федора из-под седых бровей, спросил: — Сказать вам, товарищ Земляков, кем оказался Рябой?

— Скажите, если можно.

— Бывший белый офицер, участник семеновской банды на Дальнем Востоке… Скрывался здесь под чужой фамилией, с чужим паспортом. Организовал здесь шайку. А в последнее время руководство этой шайкой захватил Климов.

Федор недоумевал. А начальник продолжал:

— Вот они какие дела… Действовали вы опрометчиво, по-мальчишески. Рябой недооценил вас как противника. Иначе он сработал бы по-другому. И вам, конечно, несдобровать бы. Нельзя шутить такими вещами. Надо было предупредить милицию.

— А я ее как-то не особенно люблю, милицию-то, — пояснил Федор, видимо обидевшись на слово «по-мальчишески».

Начальник пристально посмотрел на него. Федор выдержал взгляд, не смутившись и не отводя глаз. Первым отвел глаза начальник, улыбнувшись в размашистые буденовские усы, тоже седые, как брови.

— Воровал? — спросил он неожиданно.

— Воровал.

— Приводы были?

— Были.

— За что?

— Кур сушил на бельевой веревке.

— Много?

— Всех, какие были в курнике. И гусей воровал. И лошадей воровал… у бандитов.

Начальник рассмеялся и сквозь смех спросил:

— Значит, было дело?

— Было, — угрюмо ответил Федор. — Только не смешно это. Вовсе не смешно, скажу я вам.

Собеседник осекся. Он, казалось, смутился, встал и на секунду отвернулся к окну, взглянув на улицу. И в тот момент Федор бесшумно схватил со стола тремя пальцами маленький дамский пистолетик и сунул в рукав. А начальник вернулся в кресло и задумчиво сказал:

— Вот так, значит… Постарайтесь-ка, Земляков, не ходить ночью. Мы еще не знаем точно, не застрял ли кто из этой шайки. Эта сволочь всегда оставляет резервы. Вот так, значит… Хоть вы и не любите милицию, но…

— Не очень, — еще раз подтвердил Федор.

— Ну вот. А вы у этой шайки, как нам известно, на примете, как корреспондент уездной газеты. Вот. За два года было два покушения на селькоров, один из них убит. Будьте осторожны. Предупреждаю… Хоть вы и не любите милицию…

— А я даже вооружаюсь, товарищ начальник, — сказал Федор, усмехнувшись.

— Чем?

— Огнестрельным.

— Ну это, знаете… без разрешения нельзя…

— Вы же не будете знать — значит, и не виноваты.

— Ох и был же ты, парень, жох! — перешел начальник на «ты». — А смотри-ка, выкрутился… в люди. Только имей в виду: я сказал все серьезно, без шуток. Будь осторожен. — И он встал, давая понять, что Федору пора уходить.

Федор встал, но добрая усмешка все еще не сходила слица. Он подал руку и сказал:

— Спасибо вам… Но мне кажется, у вас на столе чего-то нет.

Начальник окинул взором стол и воскликнул:

— Украл!

— Точно.

— А ну?

Федор вынул из рукава пистолетик и положил на место.

— Ну и ну! Не заметил. Чисто! Талант! — восхищался начальник милиции… Чуть подумал. Глянул на Федора, на пистолетик и решительно сказал: — Возьми себе. Твой.