Собрание сочинений. Идиллия: Интерлюдия. Серебряная ложка
Шрифт:
– Да.
– Красивая?
– Да, она красива.
– Надеюсь, вы не скучали? Бэби вас занимал?
– Чудесный ребенок.
– О да! А Дэнди вас, говорят, укусил?
– Кажется, не до крови.
– А вы даже не посмотрели? Но собака совершенно здорова. Садитесь и расскажите мне о вашей сестре и Джоне. Это брак по любви?
Фрэнсис Уилмот сел.
– Да, несомненно. Джон – прекрасный человек, а Энн…
Он услышал вздох.
– Я очень рада. Он пишет, что очень счастлив. Вы должны остановиться у нас. Здесь
Молодой человек поднял на нее глаза и улыбнулся.
– Как вы добры! Ведь я впервые уехал из Америки. Слишком рано кончилась война.
Флер вынула бэби из гнездышка.
– А вот это существо не кусается. Смотрите – целых два зуба, но они не опасны.
– Как его зовут?
– Кит, уменьшительное от Кристофер. К счастью, мы сошлись на этом имени. Сейчас придет Майкл, мой муж. Он член парламента. Но первое заседание только в понедельник, – конечно, опять Ирландия. А мы вчера вернулись для этого из Италии. Чудная страна, вы должны туда съездить.
– Простите, какие это часы так громко бьют? Парламентские?
– Да, это Большой Бэн. Он заставляет их помнить о времени. Майкл говорит, что парламент – лучший тормоз прогресса. Теперь, когда у нас впервые лейбористское правительство, год обещает быть интересным. Посмотрите, как эта собака охраняет моего бэби. Не правда ли, трогательно? Челюсти у нее чудовищные.
– Какая это порода?
– Дэнди – динмонт. А раньше у нас была китайская собачка. С ней произошла трагическая история. Она всегда гонялась за кошками и однажды повздорила с воинственным котом, он ей выцарапал оба глаза… она ослепла, и пришлось…
Молодому человеку показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Он тихонько вздохнул и сочувственно сказал:
– Очень печально.
– Мне пришлось обставить эту комнату по-новому. Раньше она была отделана в китайском стиле. Она мне слишком напоминала Тинь-а-Линя.
– Ну а этот песик загрызет любую кошку.
– К счастью, он вырос вместе с котятами. Нам он понравился потому, что у него кривые лапы. Ходит он с трудом и едва поспевает за детской колясочкой. Дэн, покажи лапки!
Дэнди поднял голову и тихонько заворчал.
– Он ужасно упрямый. Скажите, Джон изменился? Или похож еще на англичанина?
Молодой человек понял, что она наконец заговорила о чем-то для нее интересном.
– Похож. Но он чудесный малый.
– А его мать? Когда-то она была красива.
– Она и сейчас красива.
– Да, наверно. Седая, должно быть?
– Поседела. Вы ее не любите?
– Гм! Надеюсь, она не будет ревновать его к вашей сестре.
– Пожалуй, вы несправедливы.
– Пожалуй, несправедлива.
Она сидела неподвижно с ребенком на руках; лицо ее было сурово. Молодой человек, сообразив, что мысли ее где-то витают, встал.
– Когда будете писать Джону, – заговорила она вдруг, – передайте ему, что я ужасно рада и желаю ему счастья. Я сама не буду ему писать. Можно мне называть вас Фрэнсис?
Фрэнсис Уилмот поклонился.
– Я буду счастлив…
– А вы должны называть меня Флер. Ведь теперь мы с вами родственники.
– Флер! Красивое имя! – медленно, словно смакуя это слово, произнес молодой человек.
– Комнату вам приготовят сегодня же. Разумеется, у вас будет отдельная ванная.
Он прикоснулся губами к протянутой руке.
– Чудесно! – сказал он. – А я было начал тосковать по дому: здесь мне не хватает солнца.
В дверях он оглянулся: Флер положила ребенка в гнездышко и задумчиво смотрела куда-то в пространство.
II
Перемена
Не только смерть собаки побудила Флер по-новому обставить китайскую комнату. В тот день, когда Флер исполнилось двадцать два года, Майкл, вернувшись домой, объявил:
– Ну, дитя мое, я покончил с издательским делом. Старый Дэнби всегда так безнадежно прав, что на этом карьеры не сделаешь.
– О Майкл! Ты будешь смертельно скучать.
– Я пройду в парламент. Дело несложное, а заработок примерно тот же.
Эти слова были сказаны в шутку. Через шесть дней обнаружилось, что Флер приняла их всерьез.
– Ты был совершенно прав, Майкл. Это дело самое для тебя подходящее. У тебя есть мысли в голове.
– Чужие.
– И говоришь ты прекрасно. А живем мы в двух шагах от парламента.
– Это будет стоить денег, Флер.
– Да, я говорила с папой. Знаешь, это очень забавно – ведь ни один Форсайт не имел никакого отношения к парламенту. Но папа считает, что мне это пойдет на пользу, а баронеты только для этого и годятся.
– К сожалению, раньше нужно пройти в выборах.
– Я и с твоим отцом посоветовалась. Он кое с кем переговорит. Им нужны молодые люди.
– Так. А каковы мои политические убеждения?
– Дорогой мой, пора бы уже знать – в тридцать-то лет!
– Я не либерал. Но кто я – консерватор или лейборист?
– У тебя есть время решить этот вопрос до выборов.
На следующий день, пока Майкл брился, а Флер принимала ванну, он слегка порезался и сказал:
– Земля и безработица – вот что меня действительно интересует. Я фоггартист.
– Что это такое?
– Ведь ты же читала книгу сэра Джемса Фоггарта.
– Нет.
– А говорила, что читала.
– Все так говорили.
– Ну, все равно. Он весь в будущем и программу свою строит, имея в виду тысяча девятьсот сорок четвертый год. Безопасность в воздухе, развитие земледелия, детская эмиграция; урегулировать спрос и предложение внутри империи; покончить с нашими убытками в делах с Европой; идти на жертвы ради лучшего будущего. В сущности, он проповедует то, что никакой популярностью не пользуется и считается невыполнимым.