Куда стекает время,Все то, что истекло?Куда оно уходит —И первое число,И пятое, десятое,И, наконец, тридцатое,Последнее число?Наверно, есть цистерны,А может быть, моря,И числа там, наверно,Бросают якоря.Их много, как в задачнике,Там плещутся, как дачники,Пятерки, и шестерки,И тощие семерки,И толстые восьмерки,И двойки, и нули —Все, что давно прошли.
«Деление на виды и на роды…»
Деление на виды и на роды,Пригодное для зверя и для птицы,Застынь
у человека на пороге!Для человека это не годится.Метрической системою владея,Удобно шею или брюхо мерить.Душевным меркам невозможно верить:Портновская идея!Сердечной боли не изложат цифры,И в целом мире нет такого шифра,Чтоб обозначить горе или счастье.Сначала, со мгновения зачатья,Не формулируем, не выражаем,Не загоняем ни в какие клетки,На доли не делим, не разлагаем,Помеченный всегда особой меткойЧеловек.
«Я не хочу ни капли потерять…»
Я не хочу ни капли потерятьИз новизны, меня переполняющей.Я открываю новую тетрадь.У белизны ее снегопылающейЯ белизну морозную займу.Пусть первому любовному письмуСегодня будет все равно по выспренности,А по конечной, бессердечной искренности —Последнему любовному письму.Да, мне нужны высокие слова:Оплаканные, пусть потом осмеянные,Чтобы от них кружилась голова,Как будто горным воздухом овеянная,Чтобы звенели медь и сереброВ заглавиях Свобода и Добро.Заглавных букв поставлю паруса,Чтобы рвались за ними буквы прочие,Как рвутся демонстрации рабочиеЗа красным флагом — на врага, вперед!Чтоб ветры парусину переполнили,Чтоб пережили снова, перепомнилиЧитатели, куда их стих зовет.
НА ВЫСТАВКЕ ДЕТСКИХ РИСУНКОВ
Откроются двери, и сразуВрываешься в град мастеров,Врываешься в царствие глаза,Глядящего из-под вихров.Глаз видит и пишет, как видит,А если не выйдет — порвет.А если удастся и выйдет —На выставку тут же пошлет.Там все, что открыто ПарижемЗа сотню последних годов,Известно белесым и рыжимРебятам из детских садов.Там тайная страсть к зоопарку,К футболу открытая страстьНаписаны пылко и жарко,Проявлены с толком и всласть.Правдиво рисуется праздник:Столица и спутник над ней.И много хороших и разных,Зеленых и красных огней.Правдиво рисуются войны:Две бомбы и город кривой.А что, разве двух не довольно?Довольно и хватит с лихвой.Правдиво рисуются люди:На плоском и круглом, как блюде,Лице наблюдательный взглядИ глупые уши торчат.Чтоб снова вот эдак чудесить,Желания большего нет —Меняю на трижды по десятьВсе тридцать пережитых лет.
ПУШКИНСКАЯ ПАЛКА
Та железная палка, что Пушкин [27] носил,Чтобы прибыло сил;Та пудовая трость,Чтобы — если пришлось —Хоть ударь,Хоть толкни,Хоть отбрось!Где онаИ в который попала музей?Крепко ль замкнута та кладовая?Я хотел бы ту трость разломать для друзей,Хоть по грамму ее раздавая.У хороших писателей метод простой:Повоюй, как Толстой.Походи по Руси, словно Горький, пешком,С посошкомИ заплечным мешком.Если есть в тебе дар, так стреляй, как Гайдар,И, как Байрон, плыви по волнам.Вот кому не завидовать следует нам,Просто следовать следует нам.
27
Кажется, первое стихотворение Слуцкого, в котором возникает обращение к личности Пушкина. Впоследствии это все более будет становиться постоянной темой Слуцкого.
ПОЭТЫ «ПРАВДЫ» И «ЗВЕЗДЫ»
Поэты «Правды» и «Звезды»,Подпольной музы адъютанты!На пьедесталы возвестиХочу забытые таланты.Целы хранимые в пыли,В седом архивном прахе крылья.Вы первые произнесли,Не повторили, а открылиСлова: Народ, Свобода, Новь,А также КровьИ в том же роде.Слова те били в глаз и в бровьИ были вправду о народе.И новь не старою была,А новой новью и — победной.И кровь действительно теклаОт рифмы тощейК рифме бедной.Короче не было путиОт слова к делу у поэта,Чем тот,Где вам пришлось пройтиИ умереть в борьбе за это!
ХУДОЖНИК
Художник пишет с меня портрет,А я пишу портрет с художника,С его гримас, с его примет,С его зеленого макинтошика.Он думает, что все прознал,И психологию и душу,Покуда кистью холст пронзал,Но я мечты его нарушу.Ведь он не знает даже тоНемногое, что я продумаюО нем и про его пальто —Щеголеватое, продутое.Пиши, проворная рука,Додумывайся, кисть, догадывайся,Ширяй, как сокол в облака,И в бездну гулким камнем скатывайся.Я — человек. Я не ковер.Я думаю, а не красуюсь.Не те ты линии провел.Куда труднее я рисуюсь.
«Широко известен в узких кругах…»
Широко известен в узких кругах [28] ,Как модерн, старомоден,Крепко держит в слабых рукахТайны всех своих тягомотин.Вот идет он, маленький, словно великоеГерцогство Люксембург.И какая-то скрипочка в нем пиликает,Хотя в глазах запрятан испуг.Смотрит на меня. Жалеет меня.Улыбочка на губах корчится.И прикуривать даже не хочетсяОт его негреющего огня.
28
Бытует рассказ о том, как Слуцкий благодаря кому-то из своих однокашников по юридическому институту ознакомился со своим «досье» в «компетентных органах», одна из «дружеских» характеристик 40-х годов, находившихся там, начиналась фразой: «Широко известен в узких кругах».
«Маска Бетховена на ваших стенах…»
Маска Бетховена на ваших стенах.Тот, лицевых костей, хорал.А вы что, игрывали в сценах,В которых музыкант играл?Маска Бетховена и бюст Вольтера —Две непохожих на вас головы.И переполнена вся квартира,Так что в ней делаете вы?
«Хранители архивов (и традиций)…»
Хранители архивов (и традиций),Давайте будем рядышком трудиться!Рулоны живописи раскатаемИ папки графики перелистаем.Хранители! В каком горнилеВы душу так надежно закалили,Что сохранили все, что вы хранили,Не продали, не выдали, не сбыли.Пускай же акварельные рисункиНам дышат в души и глядят в рассудки,Чтоб слабые и легкие пастелиОт нашего дыханья не взлетели.У русского искусства есть запасник,Почти бесшумно, словно пульс в запястье,Оно живет на этажах восьмыхИ в судьбах собирателей прямых.