Собрание сочинений. Т. 2.Тугой узел. За бегущим днем
Шрифт:
Перед сессиями после лекций мы часто занимались в аудиториях, так как в общежитии было тесно и всегда шумно. Как-то раз я сидел один в пустой обширной аудитории. Кажется, штудировал политэкономию, подгонял запущенные конспекты.
Дверь открылась, вошла Тоня Рубцова, девушка из нашей группы, с безмятежно-круглым лицом, с зеленоватым кошачьим отливом глаз, от горячих щек до упругих икр налитая тем завидным здоровьем, которым может похвастаться только искони деревенская девка, воспитанная
Вошла Тоня Рубцова, знакомая мне, как стена в комнате общежития напротив моей койки, на которую я гляжу каждый божий день.
— Андрюша, — сказала она своим решительным, с небольшой хрипотцой голосом, — не сможешь ли ты убраться отсюда? Нам тут насчет новогоднего праздника надо поговорить с представителем Лесотехнического института.
Я хотел возразить, но не успел: дверь снова открылась, и на пороге выросла новая девушка.
Нет, она совсем не походила на ту!
Копна черных в мелких кольцах волос, свежие, капризным сердечком губы, белое лицо, глаза… Глаза были ярко-голубые, широко распахнутые, с наивным удивлением глядящие на все: на меня, на мои разбросанные по столу конспекты, на чернильницу в ржавой накипи чернил, на Тоню Рубцову. Совсем мне незнакомая, ни разу мной не виденная ни в стенах нашего института, ни вне его стен.
Я сразу же прикусил язык, послушно вышел, потоптался у двери, осторожно открыл, влез бочком, пробормотал смущенно:
— Конспекты оставил…
И пока собирал разбросанные конспекты, все время чувствовал на себе взгляд широко раскрытых, удивленных глаз.
Я долго слонялся возле раздевалки, ждал, когда появится она. Прождал десять минут, двадцать, полчаса… И увидел спокойно идущую Тоню Рубцову, одну, без спутницы. Я решительно встал у нее на дороге.
— Где она?
— Кто? — недоуменно вскинула свои светлые глаза Тоня.
— Это ты мне скажешь: кто она, где она, откуда она?
— Ах, вот что — заело… Как наши ребята клюют на голубые глазки! Ты уже второй меня спрашиваешь. А вот не скажу, ничего не скажу! На своих девчат смотрите.
— Тонюшка, дорогая, не отпущу, клещом вопьюсь, каждый день с утра до ночи по пятам ходить буду, пока не скажешь.
— Ходи, я не против.
— Ныть буду, проклинать буду…
— Вытерплю.
— Не бери грех на душу, не буди дьявола, готов задушить с отчаяния.
— Попробуй.
— Одно слово — где она? Ведь все равно встречу.
— Не встретишь, ушла.
— Как ушла? Через служебный вход? А пальто? На улице же зима.
Тоня рассмеялась, соболезнующе покачала головой.
— Вот как бывает. Никогда бы не поверила… Умные ребята теряют голову. В пальто же она была, в пальто! Глазки небось заметил, а пальто — нет. Натянула на голову свой беретик, и — нет ее. Через служебный вход… Беги, ищи по всему городу.
Махнув юбкой, Тоня повернулась и ушла, с неприступной независимостью вскинув вверх голову.
Вечером в общежитии я лежал на своей койке, глядел в потолок и думал.
Я видел ее всего каких-нибудь две минуты. Кроме глаз, широко раскрытых, чистых, голубых, глядящих на все с удивлением, ничего не помню. Нет, помню еще губы — яркие, пухлые, капризные. И все-таки она меня задела за душу. Все-таки я ее ждал, думал о ней, до сих пор думаю.
А она исчезла. Мелькнула — и нет. Никогда больше не встречу, никогда не познакомлюсь, как с той, что вышла на «Красносельской». Может, пройдет месяц, год, и я опять буду вспоминать эту, буду казниться. Лежишь, таращишь глаза на потолок. Встань с койки, действуй!
Она студентка Лесотехнического института, она приходила к нам договариваться о совместном праздновании новогоднего вечера. В городе один Лесотехнический институт, не сто, а одна девушка приходила к нам — не прямая ли нить в руки?
Среди друзей в студенческом общежитии у всякого был особый друг — друг-избранник. Таким для меня был Павел Столбцов. Год из году койки наши стояли бок о бок, наши деньги лежали в одном кармане, у нас были общими и учебники и конспекты, были общими большие и маленькие тайны.
Павел Столбцов был рослый парень, с красиво твердым лицом, с густой беспорядочной шапкой русых кудрей. Во всем и всегда он был удачливее меня: готовились вместе к экзаменам — отметки он получал лучшие, тренировались к спортивным состязаниям — он выше меня прыгал, вместе подписывались на заем — его облигация выигрывала, моя нет. Он считал себя более опытным в сердечных делах, и я признавал это. Я все рассказал Павлу, и он согласился:
— Под лежачий камень вода не течет… — И тут же сообщил, что в Лесотехническом институте был не раз, многих там знает, разумеется, поможет отыскать таинственную студентку с голубыми глазами.
Лесотехнический институт — одно из самых старых учебных заведений в нашей области. До революции в большом двухэтажном здании размещалась просто школа специалистов по лесу. Теперь над двумя этажами надстроены еще два новых; здесь множество аудиторий, узкие коридоры и более трех тысяч студентов.
Они стоят около дверей, идут нам навстречу, обгоняют нас — ребята и девушки, девушки… Даже если я столкнусь со своей незнакомкой, не уверен, что сразу ее признаю.
Я гляжу на Павла — он единственная моя надежда, мой спаситель. Но спаситель, прислонившись плечом к стене, спокойно произносит: