Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы
Шрифт:
— А бригада как же? — неуверенно спросил Эльмар, и лицо у него стало озабоченным. — Как они будут без меня? Тракторы надо проверять… текущий ремонт. За «дедушкой» все время глаз нужен…
— За бригаду ты не беспокойся. Беру ее на свое попечение. Буду твоим заместителем, пока не возвратишься. Ну, а если мне не доверяешь, тогда, может быть, Кристапу?
Они посмотрели друг на друга, и оба засмеялись. Вопрос был решен.
— Желаю тебе удачи на параде. Не беспокойся и не думай, что без тебя здесь все прахом пойдет. И «дедушку» твоего оберегать будем и о ремонте позаботимся, — сказал, улыбнувшись, Гаршин. — Тебе тоже предстоит работа немалая: в течение нескольких недель будете тренироваться, пока добьетесь красоты и точности во всех движениях. В Риге свое усердие и показывай.
О сне в ту ночь Эльмар не мог и подумать. Дотемна он проработал в поле, а после, когда его товарищи уже захрапели на разные лады, он вышел во двор и долго сидел на лавочке.
«Не иначе, Занда приложила руку… — думал он. — Почему же именно меня выбрали? Ну, подожди, мы с тобой еще поговорим об этом с глазу на глаз. На каком основании отрываете бригадира от его обязанностей?»
Он покачал головой и тихо засмеялся.
Двадцать второго июля Эльмар Аунынь, вместе с другими представителями Латвии, вышел из ворот Кремля на Красную площадь, Много увидел он за две с половиной недели, прожитые им в Москве; он был полон впечатлений, которым суждено было долгое время питать его душу…
Последние напряженные дни тренировки, дорога, и вот он — огромный город со своими замечательными зданиями, широкими магистралями и площадями. Московское метро, где каждая станция вызывала в памяти Эльмара слышанные в детстве от бабушки сказки о волшебных замках, Химкинский речной вокзал, стадион «Динамо», гостиница «Москва», непрерывный поток машин в Охотном ряду — все поражало взор юноши. Но глубже всего запечатлелось в памяти Эльмара спокойное мерцание рубиновых звезд на башнях Кремля и тихий мавзолей на Красной площади.
В тот день он был у гроба Ленина — создателя великой партии и Советской страны, того, кто в исторические дни, когда решалась судьба поколений, смело заявил перед всем миром: «Есть такая партия!» Днем поток людей с обнаженными головами тихим шагом проходил мимо гроба, с любовью и благодарностью глядя на дорогие черты, запоминая их на всю жизнь, а ночью вместе со статными воинами, несущими почетный караул, вокруг него бодрствовали все думы советского народа.
Сегодня Эльмар видел Сталина…
Видел и слышал, когда он приветствовал в Большом кремлевском дворце физкультурников советской земли. И Эльмар почувствовал, что сегодня, вот сейчас, он переживает самое значительное событие в своей жизни. Он — простой деревенский парень, латышский пахарь — сегодня в гостях у великого Сталина, сидит с ним за одним столом! Ближайший друг Ленина и продолжатель его дела пригласил к себе Эльмара Ауныня!
И каждый раз, когда Эльмар думал об этом, у него захватывало дыхание. За что ему такое счастье? Лучше ли других он, отличился ли чем-нибудь перед народом? Да ведь таких, как он, тысячи, если не миллионы.
Он видел Сталина, и ему даже показалось, что, обводя взглядом зал, Сталин заметил его и несколько мгновений добрая улыбка вождя предназначалась ему. Может быть, он ошибался, может быть, в эту минуту так же думали и многие другие. Но эту уверенность он спрятал глубоко в сердце и никому бы не уступил ее.
Слышишь ли ты голос моего сердца, любимая, отдавшая жизнь свою за советский народ? Давно ты покоишься в родной земле, замученная врагами, но память о твоем подвиге, твой привет я принес сегодня в Кремль и передал Сталину. Он слышал его и принял, хотя мой язык молчал: он слышит, что говорят сердца. Он видит и слышит всех, даже самого маленького из нас. И я слышал, как он передавал привет моей родине.
Эльмар ходил по московским улицам, ничего не видя, не слыша. Когда потом его разыскала Занда и заставила рассказать обо всем, она была огорчена тем, что он не мог сообщить ей никаких подробностей. Две больших картины Репина, одну справа, другую напротив входа, он запомнил, запомнил еще золотые надписи на мраморных стенах зала, — кажется, названия войсковых соединений и имена военных, награжденных орденам Георгия. Мимо громадного Царь-колокола он прошел, еле взглянув на него, и если бы его спросили, какие деревья растут у стен Кремля, он бы не мог этого сказать.
Убедившись, что Эльмар находится в необычном настроении, Занда оставила его в покое. А после, каждый день понемножку, она узнала все подробности — оказалось, что Эльмар отлично запомнил все до последней мелочи.
Чтобы продумать и прочувствовать в полную силу виденное в Москве, надо было оглянуться на все это с известного расстояния, разобраться в обилии впечатлений.
С первого дня Эльмара и Занду захватило ощущение беспредельной шири, простора. Этот простор, это мощное дыхание, эти гигантские очертания всей страны угадывались в облике самой столицы, ритме ее жизни, в зданиях и людях. Здесь было собрано все лучшее, что дал гений народа в искусстве, культуре и науке. И еще что почувствовали здесь с особой силой Эльмар и Занда — это дух содружества. Они знали, что дружба народов — незыблемая основа советского общества, так воспитывали их партия и комсомол. Но только здесь, встречаясь с представителями многих народов, вместе готовясь к общему празднику, Эльмар и Занда почувствовали это с такой силой. Они подружились с юношами и девушками, приехавшими в Москву и из далеких степей, и с гор, и с берегов далеких морей, — и со всеми, в прямом смысле слова, чувствовали себя, как братья и сестры. Со всех сторон их приглашали приехать в гости, и они не сомневались в том, что везде будут дорогими и желанными гостями.
Наконец — парад. Волшебство красок, звуков и движений, свидетелями и участниками которого были они сами. Больше сорока тысяч физкультурников участвовали в великом смотре. Сорок тысяч красивых, здоровых юношей и девушек — представителей всех республик и народов — демонстрировали свою силу и ловкость. И в каждом выступлении отразились характерные черты народа и страны. Перед глазами зрителей раскрывалась огромная, многокрасочная панорама, подобной которой невозможно было бы создать при отображении жизни народов других государств. Огромные гербы республик сверкали на солнце, красным пламенем пылал шелк знамен.
Выступление латвийской делегации прошло успешно и получило отличную оценку.
В конце июля они выехали обратно в Ригу.
— Доволен ты теперь, что тебя включили в делегацию? — спросила Занда Эльмара, когда уже тронулся поезд. — Ты ведь знаешь, что я тоже чуточку причастна к этому.
— Я недоволен только, что ты задаешь излишний вопрос.
— Почему излишний? Разве я не могу знать твое мнение?
— Ты отлично знаешь, что такое для меня эта поездка. Другого такого события не было в моей жизни, и неизвестно, будет ли.