Собрание сочинений. Том 1. Орда. Куликово поле. Суровый век. Цари и самозванцы. Грозный всадник. Небывалое бывает. Великая Екатерина
Шрифт:
Город небольшой. Жителей немного. Правил городом воевода Нянька.
Любили горожане своего воеводу. Только и слышится:
– Так велел Нянька.
– Так сказал Нянька.
– У Няньки надо спросить.
– Няньку на свадьбу надобно пригласить.
Вел Нянька городские дела исправно. Жителей не обижал. Если даст слово, его исполнял. Участвовал вместе со всеми в трудах и праздниках.
Умела веселиться тогда Москва. По кругу идут полновесные чаши:
– За город наш славный – Москву!
– За всех горожан: за больших и малых!
Жили москвичи в достатке, помогали друг другу. Гончары кувшины, горшки лепили. Бондари делали бочки: для воды, для солений, для браги. Кузнецы изготовляли обода для тележных колес, подковы, ножи, засовы. Оружейники ковали мечи и латы.
Все вершил в городе, был первым и главным Нянька. По-прежнему в городе любят Няньку.
– Так велел Нянька.
– Так сказал Нянька.
– У Няньки надо спросить.
– На крестины не забыть бы его пригласить.
Но вот беда подкралась к Москве.
– Батый идет! Батый!
Приготовились жители к защите города. Гончары, бондари, кузнецы, оружейники и все другие стали в общий, единый ряд. И здесь первым из первых Нянька.
Но не устояла, как и другие русские города, Москва. Как и другие, одна сражалась. Разгромили монголо-татары Москву. Схватили Няньку.
Погибли тогда сотни москвичей. Погиб и их воевода Филипп Нянька.
Сокрушались те, кто остался в живых:
– Скоро ли новый Нянька у города будет?!
Торжок
Город Торжок. Городок с ноготок. Стоит на холме Торжок. Рядом река Тверда.
Зима. Февраль на дворе. Сковал лед Тверцу. Все в округе укрыто пушистым снегом.
После разгрома Рязани, Владимира, Ярославля, Твери, Москвы и других русских городов хан Батый решил идти на север, на прославленный Новгород.
Новгород – город старинный, древний. Город былинный, сказочный. Богат он церквами, резными теремами. Богат золотом и мехами. Богат торговыми людьми и привозными товарами.
– Нов-го-род! – мечтает о скорой добыче хан Батый.
Мечтают о богатом городе и ханские воины. Вот где их ждет пожива.
На пути к Новгороду и стоял у монголо-татар Торжок.
Надеялся хан Батый, что либо сдастся Торжок без боя, либо штурмом возьмет он город за один-два дня.
Не сдался Торжок без боя.
Прошла неделя. Стоит Торжок. Атакуют монголо-татары город:
– Сдавайтесь!
– Сдавайтесь! – кричат защитникам.
Не сдаются люди. Стоит Торжок.
Мрачнеет, краснеет, зеленеет хан Батый. Наливаются жилы кровью.
Смотрит Батый с тревогой на небо. На смену февралю пришел месяц март. Заулыбалось на небе солнце. Наступает весна. Скоро – капель, распутица. Растают снега. Ручьи превратятся в реки. Нелегкой будет дорога к богатому Новгороду.
Две недели держался упрямо Торжок. Перебив почти всех жителей, монголо-татары наконец ворвались в город.
Не дав войскам отдохнуть, хан Батый двинул свои отряды дальше на север.
Тяжелой была дорога. Места здесь лесные, болотистые. Непроходимые. Много озер. Всадники то в глубоких снегах проваливались, то трясины и вскрывшиеся топи затягивали лошадей. Леса стояли угрюмые. Дорога была зловещей.
Мрачнел хан Батый, мрачнел. Понимает Батый: задержал их Торжок, упущено время. Не пробиться ему весной через леса и топи.
До Новгорода оставалось сто верст. Остановил хан Батый войска. День простоял. Думал. Наконец дал команду повернуть назад.
Снова монголо-татары прошли через Торжок. Недовольный, злой сидел на коне Батый. Приказал он до основания разрушить упрямый город.
Погиб Торжок, но спас от разгрома Новгород.
Он и нынче стоит на реке Тверце. Славный Торжок. Торжок-городок. Городок с ноготок.
Ишка
– Чудо! Чудо! – кричала тетка Устинья.
Прибежала на крики соседка тетка Арина.
– Чудо! Чудо! – закричала тетка Арина.
Приковыляла бабка Анфуса.
– Чудо! Чудо! – зашепелявила бабка Анфуса.
Притащились деды Ждан и Семейка.
– Непонятное что-то, – сказали деды.
Непонятным, непривычным для русской деревни оказался верблюд. Вся деревня сбежалась смотреть на чудо.
В армии хана Батыя были лошади, быки, волы, буйволы, были и неизвестные в русских местах верблюды. Вот один из таких верблюдов и оказался рядом с русской деревней, мимо которой недавно прошли монголо-татары. Верблюд был то ли болен, то ли пришиблен чем-то в недавнем бою. Бросили, видно, монголо-татары горбатого.
Верблюд лежал близ дороги, зло косил на людей, угрожающе водил головой.
Кто-то сказал:
– Батый.
Батый отлежался. Поднялся на ноги. Забрали крестьяне его в деревню. Стал Батый привыкать к новой жизни.
Прежде всего подружился с местной дворнягой Шариком. Стал как-то Шарик носиться вокруг верблюда. Бегает. Лает. Не понравилось это Батыю. Выбрал верблюд момент, собрал слюну – плюнул в Шарика.
Раз плюнул. Попал.
Второй раз плюнул. Попал.
А в третий уже не попал. Изловчился, увернулся Шарик. И как Батый ни старался, пес был проворнее. Устал, приостыл верблюд. А вскоре и вовсе сдружился с Шариком.
Ступает верблюд. Рядом важно ступает Шарик.
И с деревенскими ребятами верблюд сдружился. И с бабкой Анфусой. И с теткой Ариной. И с теткой Устиньей. И со стариками Жданом и Семейкой. Даже сдружился с упрямым мужиком Варнавой. Началось и здесь с того, что плюнул Батый в Варнаву. Обозлился Варнава, приблизился к верблюжьей морде и сам плюнул в Батыя. Верблюд снова плюнул. И мужик плюнул. Стоят они и плюются друг в друга. Первым устал верблюд. Перестал он плеваться. Перестал и Варнава.