Собрание сочинений. Том 1
Шрифт:
b) Наконец, не говорится также: «образованный и т. д. дух есть субстанциальность», а наоборот: «субстанциальность есть образованный и т. д. дух». Дух, следовательно, становится предикатом своего собственного предиката.
c) После того как субстанциальность была определена 1) как всеобщая государственная цель, затем 2) как различённые власти, — она определяется 3) как образованный, действительный дух, который знает себя и хочет себя. Истинный исходный пункт, — знающий себя и хотящий себя дух, без которого «государственная цель» и «государственные власти» были бы зыбкими химерами, были бы лишёнными сущности, даже невозможными существами, — появляется только как последний предикат субстанциальности, которая уже раньше была определена как всеобщая цель и как
«Государственная цель» и «государственные власти» мистифицируются, когда их объявляют определёнными «способами существования» субстанции, и они выступают как оторванные от их действительного существования, от «духа, который знает себя и хочет себя, от образованного духа».
d) Конкретное содержание, действительное определение, выступает здесь как формальное, а совершенно абстрактное определение формы выступает как конкретное содержание.
Сущность определений государства усматривается не в том, что они — определения государства, а в том, что они могут рассматриваться в их абстрактнейшей форме как логически-метафизические определения. В центре интереса стоит здесь не философия права, а логика. Работа философии заключается здесь не в том, чтобы мышление воплощалось в политических определениях, а в том, чтобы наличные политические определения улетучивались, превращались в абстрактные мысли. Философское значение имеет здесь не логика самого дела, а дело самой логики. Не логика служит для обоснования государства, а государство — для обоснования логики.
1) Всеобщий интерес и в нём сохранение особых интересов как цель государства.
2) Различные власти как осуществление этой государственной цели.
3) Образованный, сознающий себя, проявляющий волю и действующий дух, как субъект цели и её осуществления.
Эти конкретные определения взяты извне, они — hors-d'oeuvre{75}; их философский смысл состоит в том, что в них государство имеет логический смысл:
1) как абстрактная действительность, или субстанциальность;
2) тот смысл, что отношение субстанциальности переходит в отношение необходимости, субстанциальной действительности;
3) что субстанциальная действительность есть на самом деле понятие, субъективность.
Если опустить конкретные определения, которые с таким же успехом могут быть заменены — для какой-нибудь другой области, например, для физики — другими конкретными определениями и которые, следовательно, несущественны, то мы получим главу из логики.
Субстанция должна «подразделять себя в понятии на различия, которые благодаря этой субстанциальности образуют собой также действительные, прочные определения». Это положение, трактующее о сущности, составляет достояние логики и имеется уже в готовом виде до философии права. Что эти различия в понятии составляют здесь различия «его (государства) сфер деятельности» и образуют «прочные определения», государственные «власти», — это дополнительное предложение составляет достояние философии права, политической эмпирии. Таким образом, вся философия права представляет собой только дополнение, вставленное в логику. Это, как само собой разумеется, есть только hors-d'oeuvre к собственному развитию понятия. Ср., например, стр. 347:
«Необходимость состоит в том, чтобы целое было разделено на различия понятия и чтобы это разделённое обладало прочной и устойчивой определённостью, которая не мертвенно прочна, но вечно вновь порождает себя в своём распаде». Ср. также Логику.
Страница
§ 271. «Политический строй есть, во-первых, организация государства и процесс его органической жизни в соотношении с самим собой; в этом соотношении государство различает между своими моментами внутри самого себя и развивает их до прочного существования.
Во-вторых, государство, в качестве индивидуальности, есть исключающая единица, которая вследствие этого относится к другим, обращает, следовательно, своё различие вовне и, согласно этому определению, полагает свои прочно существующие различия внутри самого себя в их идеальности».
Добавление: «Внутреннее государство как таковое есть гражданская власть, а направленность вовне — военная власть, которая, однако, есть определённая сторона внутри самого государства».
I. ВНУТРЕННИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ САМ ПО СЕБЕ
§ 272. «Государственный строй разумен, поскольку государство различает и определяет внутри себя свою деятельность согласно природе понятия, а именно так, что каждая из этих властей есть сама в себе целостность вследствие того, что она действительно содержит в себе и объемлет собою также и остальные моменты, а так как эти моменты выражают различие понятия, то они всецело остаются в идеальности государства и составляют лишь одно индивидуальное целое».
Государственный строй, следовательно, разумен, поскольку его моменты могут быть растворены в абстрактно логических моментах. Государство должно различать и определять свою деятельность не соответственно своей специфической природе, но согласно природе понятия, которое является мистифицированной движущей силой, присущей абстрактной мысли. Разум государственного строя есть, следовательно, абстрактная логика, а не понятие государства. Вместо понятия государственного строя мы имеем строй понятия. Не мысль сообразуется с природой государства, а государство сообразуется с готовой мыслью.
§ 273. «Политическое государство подразделяет себя таким образом» (каким именно образом?) «на субстанциальные различия:
a) на власть определять и устанавливать всеобщее — на законодательную власть;
b) на власть подводить особые сферы и отдельные случаи под всеобщее — на правительственную власть;
c) на власть субъективности как последнего решения воли — на власть государя, в которой различённые власти объединяются в индивидуальное единство, которая, следовательно, есть вершина и начало целого — конституционной монархии».
Мы вернёмся к этому подразделению, когда рассмотрим, как оно проведено в частностях.
§ 274. «Так как дух действителен лишь как то, в качестве чего он сам себя знает, и государство как дух народа составляет вместе с тем проникающий все его отношения закон, составляет нравы и сознание его индивидов, то государственный строй каждого народа зависит вообще от характера и формирования его самосознания; в последнем заключается его субъективная свобода и тем самым действительность государственного строя… Каждый народ имеет поэтому такой государственный строй, который соответствует ему и подходит для него».
Из рассуждений Гегеля следует только, что то государство, в котором «характер и формирование самосознания» и «государственный строй» находятся в противоречии друг с другом, не есть настоящее государство. Что государственный строй, который явился продуктом предшествовавшей ступени сознания, может стать гнетущими оковами для более развитого самосознания и т. д. и т. п., — это, конечно, тривиальности. Отсюда можно было бы, напротив, вывести только требование такого государственного строя, который заключает в себе самом, в качестве определяющего начала и принципа, способность прогрессировать вместе с развитием сознания, прогрессировать вместе с действительным человеком. Но это возможно только при условии, если «человек» стал принципом государственного строя. Гегель здесь — софист.