Собрание сочинений. Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы
Шрифт:
– Да, непонятно еще, над чем и почему этот индус смеялся, – заметила Люда. – Потому что другой индус, которого встретил там мой приятель, на вопрос о смерти только молчал, и серьезно так молчал, чтобы понятно было, что есть в смерти какая-то «заковычка»… А впрочем, темна вода, кто его знает…
– Да что ты все о смерти и о смерти, – огрызнулся Леонид. – Как будто у тебя диагноз, а не у меня. Над жизнью хохотать надо – вот над чем! Вот что непонятно.
– Да не вместим мы этого никогда, Леня, – миролюбиво отметила Люда, прихлебывая чай. – Не вместим. Блок, величайший поэт нашего
– Да что ты мне все о поэтах. Были ли они, не были… У меня свой талант есть. Свой! – вдруг закричал, покраснев, Леонид. – Свой талант! И что, что, что мне делать?!
– А я хочу, – ответила Люда, – хохотать над жизнью. Что еще остается делать?!
– Хохотать на том свете будем! – внезапно раздался громкий голос за дверью.
Леонид вздрогнул, в двери стукнули, потом она распахнулась, на пороге стоял сосед-толстун с бутылкой водки в руках. Звали его Ваней.
– Все диагнозы – к чертям! – заорал он. – Эх, жить будем, гулять будем, а смерть придет, выпивать будем! – лихо пропел он и, подбежав к Леониду, поцеловал его в ухо. – Не бойсь, Леня! Все одолеем! – добавил он.
– Ваня, уймись, – произнесла Люда.
Но Ваня не захотел униматься, от его жирно-веселой прыти дым стоял столбом по комнате. Все-то он опрыгивал, все-то он осматривал, до всего ему было дело.
Тут же налил ошеломленному своею смертью Леониду полстакана крепчайшей водки – 56 градусов – и Люде тоже капнул в стакан.
– За смерть, за жизнь, за их единство! – хохотнул Ваня, поглаживая брюшко.
– Сколько же стаканов еще мне осталось, – проговорил Леонид.
Было такое впечатление, что весть о близкой смерти камнем лежит на его сердце, но в то же время он как будто имеет еще какую-то заднюю мысль или даже гипотезу, от которой только – осуществись она – сплошное веселие должно сотвориться на земле, если, впрочем, от нее что-либо останется… Но это было только впечатление. И что-то непонятное оставалось в Леониде – так чувствовала Люда.
Вдруг присмиревший было Леонид вскочил:
– Да что же мы сидим на одном месте! Как Обломовы какие-то! – вскричал он. – Вперед, вперед, навстречу…
Все подскочили. Наскоро допили разлитую водочку, бутыль захватили с собой – и вперед, вперед, на общение; может быть, думала Люда, они найдут того, кто откроет им все. Именно все. Сердце ее билось, колени почему-то дрожали, ей было жалко братца почти как себя, и в то же время появилась странная надежда встретить людей, которые если и не откроют «всё», то поймут и обласкают. Ум ее метался от одной мысли к другой.
Выбежали – все трое – во двор, и уж неизвестно было, кто чего ожидал. Люда вроде бы вела их по направлению к дому, где жил один таинственный эзотерик, но она знала, что его сейчас нет в Москве, и вела просто так, не зная куда. Они шли уютно-заброшенными дворами, попадались им по пути странные ангелоподобные русые мальчики и девчонки и потом малыши, играющие в прятки. Их ответы на вечные вопросы были еще впереди. На скамейках, недалеко от них, застывали 80-летние старушки, с погасшими, но еще загадочными глазками: эти, если и знали кое-что, уже не могли ничего выговорить; высох язык, ушли в небытие губки, ум исчез в одну точку…
Леонид из последних сил только подбадривал всех – вперед, вперед!
Пройдя мимо угрюмого уголовника, играющего ножом сам с собой, они вдруг вышли на зеленый дворик, сбоку виднелись могучие, уходящие ввысь сталинские небоскребы, а в углу дворика, за бревнами, их прямо-таки приветствовал веселый человек, помахивая рукой, приглашая к себе; около него приютилась компания: два человека – юноша и девушка.
– Прямо к нам, прямо к нам! – с хохотком повторял этот веселый человек с брюшком и бородкой.
Люда, инстинктивно почувствовав свое, направилась вместе с Ваней и братом туда.
За бревнышками и между забором образовалась уютно-московская маленькая лужаечка, где сидели эти трое: веселый, неопределенного возраста, который представился Сашею; молодой человек Сережа и девушка Лиза. На травке лежали бутылочки пивца и винца и весьма разнообразная закуска.
– Я вас узнал, – смеясь, говорил Саша, – хотя мы незнакомы, но я вас узнал. Свои люди.
– Конечно, свои, свои, – умилился Ваня. – А кто же мы еще. Не из океана же вылезли.
– Давайте, друзья, выпьем за смерть, – подхватил вдруг Леонид. – Ведь пьют же за супротивника.
– Да мы ее метлой, метлой! – возмутилась Лизочка. – Выпьем, чтоб ее не было.
– Действительно, хорошо! – захохотал Саша. – Смотрите, из-за такого тоста и кошка помоечная к нам идет и тоже бессмертия хочет!
И правда, тихая, поганая кошечка, не боясь, подошла к этой шумной компании, точно присоединяясь.
Все подхватили тост и выпили ясно, без тоски. Да и кошка помоечная мяукнула при этом. Лизочка посмотрела на Люду.
– Сестру, сестру в тебе я вижу, Люд, – пробормотала она. – Вот как бывает: сестер и братьев вроде полно на улице, но ты – особая сестра, самая близкая…
– Это почему же?
– Не знаю, Люд. Я ведь сирота. А в твоих глазах – мое есть, что скрыто, а не только то мое, что у всех у нас есть.
– А где ж отец да мать?
– Смерть они не победили, Люд. Потому и нет у меня отца с матерью. Зато Рассея есть. Этого для меня достаточно, и на тот свет хватит.
– Ах, вот ты какая, Лизочка, – и Люда поцеловала ее. – Тогда мы сестры навсегда.
Но тут вмешался Сергей. Он был странен, сер и теперь совсем не выглядел молодым.
– Ребята, – проговорил он неожиданно и сурово, – я считаю, что смерть можно победить чем-то еще гораздо более чудовищным, чем сама смерть. Но что может быть чудовищнее смерти?
Саня чуть не упал от восторга, всплеснув руками.
– Да где ж это искать, кроме как внутри нас, – заговорил он, опомнившись от хохота.
– Конечно, конечно, – подхватила Люда. – Только внутри нас это и есть. Такое чудовищное, что и смерть испугается. Только как это чудовищное открыть в себе? Оно ведь просто так не валяется, а глубоко скрыто. Не каждому дано его видеть, а тем более знать. Помоги, помоги нам открыть это чудовищное в себе, Сашенька, помоги. Недаром мы встретились – так блаженно, так неожиданно в углу этого дворика. Посмотри, как Леонид ждет…