Собрание сочинений. Том 3. Non-fiction
Шрифт:
ИС: А в общем, она не дура, поскольку у нас мало кто с ней общался, остались живы.
ИК: Ты понимаешь, Илья, когда мы говорим вообще о совке, сами слова «не дура», «не дурак» – начинают приобретать какие-то сюрреалистические оттенки, потому что никто не знает толком, что за содержание вкладывается в это. Когда теряются нормальные ценности, все критерии начинают путаться, и поэтому мы сталкиваемся с ложностью оценки, расстановки терминов. Мне показалось, что она просто типичный продукт совка, совершенно немыслимый вне этой системы. И никогда не сложившийся бы ни в какой другой. На 80 %, потому что в каждом человеке есть, назовем это так, нечто общечеловеческое – качества характера, которые могли бы развиться в любом месте, в любое время, в любом обществе. Есть нечто
ИС: Ты уж извини, что мы зашли в сторону Пугачевой, но ты как человек, владеющий западной ситуацией, может помнишь все эти телеги с ее популярностью на Западе, все эти феноменальные концерты, огромное количество проданных пластинок и т. д.
ИК: Популярность на Западе, в отличие от совка, есть нечто, что оставляет свой документальный след в виде книг, снятых фильмов, определенного престижа публикаций и пластинок. Если этого нет, значит, речь идет о блефе. На Западе происходит миллион неплохих событий, о которых кто-то пишет, что они были неплохие, и через неделю о них уже все забывают, потому что там быть просто неплохим не считается заслугой. Раздается одобрительный комментарий, что эта постановка была неплоха или культурный вечер оставил приятное впечатление, но завтра происходит уже десять других постановок, которые оставляют столь же приятное впечатление.
ИС: А почему культурный вечер должен оставлять неприятное впечатление?
ИК: А это тот самый случай третичного значения слова. У нас слово имеет значительно больше синонимов, чем в любом западном языке. И сочетаемость прилагательных и существительных в русском языке настолько высока, что современный русский советский текст принципиально непереводим на любой западный язык. Поэтому можно сочетать и такое: отвратительное культурное мероприятие. Вот мы уже смеемся, и это очень хорошо. Пять лет назад ни тебя, ни меня это бы не развеселило, хотя мы уже и тогда считали себя очень умными. Мы бы приняли эту фигуру речи как нечто, имеющее смысл.
Примеры вывесок и объявлений моего родного города принципиально непереводимы на другой язык. Читаю (причем это не какая-то бумажка, а объявление на офисе): «Ремонт и заправка зажигалок по возможности».
МТ: Ну это и на русский язык непереводимо.
ИК: На русском это значит: если есть мастер, если он не пьян, если есть газ… А вот переведи иностранцу, что ресторан работает по возможности.
ИС: Попробуй перевести Союз писателей. Буквально если перевести – профессиональный союз литераторов, но это же совсем другое.
ИК: Ты взял второй случай – слов, которые в принципе переводятся, но приобретают другой смысл. Так же, как в словах Министерство культуры. В самом сочетании нет ничего мистического, выходящего за рамки нормального мышления. Во многих западных странах есть министерства культуры. В Италии – Министерство музеев и культурных ценностей. Но все ассоциации, которые связаны с этими словами, остаются в данном случае за бортом. В результате возникает недопонимание.
ИС: Ехидно возвращаюсь к «Наутилусу». Скажи, пожалуйста, в какой мере ты видишь личную вину за произошедшее. Ты же один из немногих культурных людей в этой среде. То есть то, что можно простить рядовому папуасу, того нельзя простить папуасу, получившему образование в Оксфорде. Ты был вовлечен во все эти события, почему ты не смог их остановить до совершения всех тех ошибок, которые тебе, наверное, были ясны еще до их совершения?
ИК: М-м-м… по одной простой причине. Если бы я был писателем, ты мог бы предъявить мне этот вопрос. Но я человек, который является частью коллектива, в котором происходит коллективное творчество. Вот. Я не ефрейтор, я не сержант, я не могу никому приказать и не могу никого заставить или убедить, если он не располагает, по меньшей мере, равным со мной опытом, логическим мышлением, пока он сам не получит этот опыт для того, чтобы это осознать. Безусловно, все вещи, которые я говорил тебе, я точно также говорил, допустим, Славе, или Калужскому, или всем остальным. Хотя я, конечно, всегда ставил акцент на другие вопросы, потому что меня не так беспокоила прокатная коммерческая деятельность. И я считаю, что не она нанесла самый большой вред, потому что она недолго длилась. Причем, самое потрясающее, что человек, который пришел и запретил это делать, был человек профессиональный. Он сразу покончил этот процесс распродажи по дешевке. Просто потому, что он достаточно умный купец. Он просто понял: что ж это такое – товар в расфасовке по десять грамм. Сразу сказать, что мы играем только для вас, но полный вечер – это нормальный коммерческий расчет. Те люди, которые происходят из этой системы, которые в ней выросли, лучше секут этот аспект, чем люди, которые явились в нее гостями, люди, которые ее, якобы, на словах ненавидели, а, попав в нее, не знают, огорчаться или радоваться. Ведь с другой стороны им по кайфу, все внимание к ним, башли, как ты писал, отельные шлюхи и все, что к этому принадлежит.
Меня сильно волновало неумение музыкантов вычленяться из этой среды, собраться в комок как ртуть в воде. А ведь на самом деле это так просто – не участвовать во всей этой игре. Если у тебя умный администратор, он тебя же и прикроет ото всей этой тусовки. Борис Агрест – такой. Он никогда в жизни не заставлял нас сыграть что-то или не сыграть. Он говорил: «Слава, как вы считаете?» Он был профессионал в хорошем смысле этого слова. При том, что сам он – плоть от плоти всей этой гнили, космосовско-б**дской, так сказать. Но у него было достаточно ума, чтобы понимать, как делать дела, как обращаться с товаром, и не в нем была беда, а в самих наутилусах, которые вели себя хуже, чем человек, вышедший из этого мира. Естественно, он-то в нем родной. Для него это все, по большому счету, неинтересно. Ну, скучно: б**дь и б**дь, он с детства с ней рядом ест. А для них-то все было радостно и внове, и они-то и не могли остановиться, а вовсе не профессиональные люди.
Ты в своей статье в Урлайте очень много внимания уделяешь внешнему врагу и очень мало врагу внутреннему. Он расположен: а) в самих музыкантах и б) в самой публике. И хотя ты им тоже раздал пинков за все прочее, мне казалось, что этот анализ можно было углубить. То есть: насколько они сами за это ответственны и насколько в них в том творчестве, которым они занимались, включая сами песни, все это было заложено еще до прихода в мир эстрады. Это все от анархизма, построенного на чистой эмоции, а не на попытке осознать мир. Он, с одной стороны, хорош, когда то, что разрушается, отвратительно. А с другой стороны, его легко моментально купить, за пять секунд. Потому что у него нет никакой веры ни во что.
ИС: Это, в общем-то, какое-то историческое проклятие России, потому что, собственно, первое, что сделал анархист Пугачев, это учредил при себе совет генералов и графов. Первое, что сделал большевик Ленин, – проложил путь к Российской империи. Каждый раз под флагом отмены у нас происходит воссоздание на новом витке.
ИК: Разумеется, потому что у нас всегда все отвергающие очередную власть на уровне рок-концентра или на уровне государства, приходят из того же коридора, из которого пришли их предшественники. Потому что коридор у нас оставлен самой историей один – вот такой узкий. И все, кто приходит, приходят из-за спины к тем, кто сидит в настоящий момент в правительственной ложе. Из-за спины их оттуда и выкидывают, а дальше самим падать надо. И все садятся в той же ложе, в то же самое кресло. Падать не хочется. И сидят в нем до тех пор, пока не придет следующий и не выкинет в партер.
И самое страшное, что разъедало наш коллектив… Помнишь, в свое время был у нас разговор об использовании жопы. Аналогия с ракетой-носителем, если помнишь. Есть люди, которые используют жопу как ступень-носитель для того, чтобы вывести голову на орбиту и на этой высокой орбите летать вокруг Земли. Это нормальные люди. Так и должно идти в мире становления человека как общественного лица. Есть второй метод, чисто совковый: использовать голову, чтобы вывести жопу на орбиту. Голова в процессе сгорает, а жопа начинает вечно парить, как искусственный спутник Земли, затмевая по ночам Луну.