Собрание сочинений. Том первый
Шрифт:
Гашек родился в Праге 30 апреля 1883 года в семье малообеспеченного учителя. Уже в детские годы, во многом предоставленный самому себе, будущий писатель имел богатую возможность познакомиться с жизнью улицы и городских дворов, в полную меру насладиться мальчишескими проказами. Гашеку было всего тринадцать лет, когда умер отец. Ученье пришлось оставить. Мать устроила сына мальчиком в дрогерию (нечто среднее между москательной лавкой и аптекой). Вращаясь среди мелкого городского люда и люмпен-пролетариев, Гашек еще ближе узнал жизнь плебса и нравы улицы, многое переняв от ее образа мыслей и представлений, в частности от насмешливо-неприязненного отношения к солидной, респектабельной публике, богачам, полиции… Через некоторое время Гашеку все же удалось поступить в коммерческое училище. Окончив его, он устроился на службу в банк. Однако из чиновничьего и мещанского мира его неудержимо потянуло на вольный простор. Вскоре он бросает работу, чтобы продолжить свои
В склонности к путешествиям не последнюю роль сыграло стремление начинающего писателя исходить в литературном творчестве из собственного наблюдения жизни. Образцом в этом отношении послужил для него Горький. Друг Гашека Ладислав Гаек, вспоминая о его юности и литературных увлечениях, писал позднее: «Гашек очень любил русских авторов и сам имел гак много общего с Максимом Горьким. Мы хотели жить по-русски». И дальше: «Я уже сказал, что мы хотели жить по-русски. Мы хотели по-настоящему познать жизнь и писать о ней так, как мы сами ее познали» [5] .
5
H'ajek L. Z m'ych vzpom'inek na Jaroslava Haska. Praha, 1925, s. 12, 13.
В обществе таких же, как он, студентов, случайных попутчиков, нищих, бродяг, иногда пользуясь покровительством и помощью местных патриотических обществ и провинциальных меценатов-краеведов, временами нанимаясь на поденную работу, ночуя в стогах или у пастушеского костра, в ночлежках для бродяг, а то и в полицейских участках, Гашек в течение нескольких лет исходил всю Австро-Венгерскую империю, а отчасти и соседние страны. Он побывал в Словакии, Венгрии, Галиции, Южной Польше, на Балканах, в Венеции, в Баварии. Попытался даже однажды перейти границу России.
Эти путешествия дали материал для многих рассказов Гашека 1901–1904 годов, а отчасти и для более поздних. Почти все они написаны по живым впечатлениям и нередко несут на себе печать очерковости, но при этом Гашек стремится к сюжетной обработке материала. От более поздних, остросатирических произведений эти рассказы отличаются мягким, юмористическим звучанием. Однако тема социальных противоречий и столкновений часто отзывается и трагической нотой («Смерть горца», «Над озером Балатон» и др.). Нередко стремление писать о жизни без прикрас сопровождается развенчанием книжной романтики, иногда доходящим до натуралистического эпатажа читателя. Вместе с тем в произведениях чувствуется любование народной жизнью, чаще всего окрашенное добродушным юмором. Писателя манят цельные и непосредственные натуры, люди, страстные в любви и ненависти, в горе и веселье (рассказы «Гей, Марка!», «Разбойник из Магуры», «Ослик Гут», «Умер Мачек, умер»). Внимание автора привлекают изгои общества — бродяги, цыгане, их стихийный бунт против притеснений.
Бунтарские настроения, дух протеста против социального и национального гнета были свойственны и самому Гашеку. В 1904–1907 годах писатель оказывается тесно связанным с движением чешских анархистов. В анкете, заполненной в 1920 году в Советской России, отвечая на вопрос, где и в какой партии ранее состоял, Гашек напишет: «Жижков (район Праги. — С. Н.) с 1905 г., организация независимых] социалистов (анархо-коммунистов)» [6] .
Широкое распространение анархизма в Чехии в конце XIX — начале XX века объяснялось отчасти тем, что руководство чешской социал-демократии сводило тогда почти всю партийную деятельность к борьбе за реформы. Кроме того, оно во многом игнорировало национальный вопрос, который имел особую остроту для угнетенных народов Австро-Венгерской империи. Все это толкало к анархизму как раз наиболее революционно настроенные слои общества, наиболее радикальных противников существующего строя, монархии, социального и национального гнета. (Значительная часть чешских анархо-коммунистов влилась позднее в компартию, созданную в 1921 году.)
6
Еланский Н. П. Ярослав Гашек в Красной Армии и на партийной работе в Советской России. — «Литература славянских народов». Вып. 2. М., АН СССР, 1957, с. 68.
В зарождении интереса Гашека к анархизму могли сыграть известную роль и семейные традиции. Дед писателя, участник революционной борьбы 1848 года в Чехии, по преданию, лично встречался с Михаилом Бакуниным и даже помогал устраивать его побег из Австрии. Сам Гашек одно время даже подписывался в письмах к своей возлюбленной именем, позаимствованным у Бакунина — «Миня», «Митя» и т. д. Знаком был чешский писатель и с сочинениями Кропоткина.
В течение нескольких лет Гашек отождествлял анархизм с подлинной революционностью. Он работает в редакциях анархистских журналов «Омладина», «Нова Омладина», «Худяс» («Бедняк»), «Комуна» («Коммуна»), участвует в манифестациях анархистов, одно время ведет агитационную работу среди горняков на севере Чехии и среди чешско-моравских текстильщиков, распространяет
В своей политической деятельности Гашек нередко пользовался и оружием смеха. Противодействуя властям, он предпринимал иногда и довольно рискованные акции. Биограф писателя В. Менгер рассказывает, например, что в 1907 году в редакцию журнала «Комуна» был подослан шпик, который выдавал себя за известного тогда итальянского анархиста, якобы только что прибывшего в Прагу и желавшего сблизиться с чешскими революционерами. Гашек очень быстро раскусил провокацию. Вечером того же дня тайный агент полиции был обнаружен у подъезда пражского полицейского управления. Он был одет в женское платье и находился в состоянии сильного опьянения. На груди у него была приколота записка: «Компаньонам тайного политического департамента Гельнеру и Славичку дарим этого урода для зоологического сада при императорском замке в Вене» [7] . Под текстом стояла подпись знаменитого основателя немецкой фирмы по продаже диких животных Гагенбека. Инициатором и одним из исполнителей этой дерзкой операции, техника которой осталась неизвестной, был Гашек. Судя по всему, к подлинному происшествию восходит и рассказ о том, как Гашек вместе со своими друзьями обвинил в крамольных, антиправительственных речах сыщика, который попытался в кафе втереться в их общество.
7
Menger V. Jaroslav Hasek doma. Praha, 1935, s. 130.
Анархизм не мог дать Гашеку должного представления об эффективных путях борьбы. Проницательная критика реформизма сопровождалась у него недоверием ко всей деятельности социал-демократической партии. Но сближение с рабочей средой, с оппозиционно настроенными политическими кругами утвердили его в понимании несправедливости существующего строя, в том, что прогнившую социальную и политическую систему невозможно улучшить никакими реформами. Мысль о том, что «нужно наконец преподать урок эксплуататорам пролетариата» [8] , не раз повторяется в его статьях, фельетонах, рассказах.
8
Hasek J. Spisy, sv. 2, Praha, 1958, s. 139.
С 1904 года начинается новый период и в литературной деятельности Гашека, который продлится вплоть до мировой войны. Обострялась социальная зоркость писателя, менялись характер и тональность творчества. На первый план выступает беспощадная, острая, резкая сатира, нередко проникнутая духом вызова и эпатажа. Внимание писателя привлекает теперь главным образом жизнь города, где с особой силой проявлялись классовые и политические противоречия. В поле его зрения — социальный и национальный гнет, вся система полицейско-бюрократического насилия, армия, церковь, буржуазная мораль, практика псевдонародных партий, мещанский быт и психология. Писатель демонстрирует прямую взаимозависимость богатства одних и бедности других, произведения насыщаются резко контрастными красками. В одном из таких рассказов Гашек изобразил, например, трагическую гибель рабочих-шахтеров и одновременно веселый банкет с музыкой и фейерверками, устроенный женой шахтовладельца «в пользу семей погибших». На таких же саркастических контрастах построены рассказы «История поросенка Ксавера», «Юбилей служанки Анны» и многие другие. Некоторые публицистические выступления Гашека, особенно 1904–1907 годов («О балах», «Время всеобщего подорожания», «Пражский муниципалитет», «Новый год», «Канун поста» и др.), в чем-то уже предвосхищают послевоенную публицистику Ю. Фучика, расцвет которой падает на 20–30-е годы, — настолько сильно раскрыт в них антагонизм классовых интересов народа и верхов. В отдельных рассказах («Клинопись», «Наш дом», «Удивительные приключения графа Кулдыбулдыдеса») звучат предсказания грядущей революции во имя установления социального равенства, социалистического строя.
Наверное, нет ни одной сферы государственно-бюрократической системы Австро-Венгерской империи, которая не подвергалась бы осмеянию в творчестве Гашека. Читатель встречает в его рассказах и образ слабоумного монарха, и целую вереницу образов тупоголовых и алчных министров, чиновников, судей, жандармов, сыщиков, цензоров. Бичует Гашек своекорыстие церкви, развенчивает кощунство буржуазной благотворительности, высмеивает мещанство.
Очень часто обличительные статьи, фельетоны, сатирические портреты, карикатуры, памфлеты, а иногда и рассказы Гашека рождались как отклики на конкретные факты и события, возникали в полемике, были направлены против конкретных лиц — политических деятелей, партийных лидеров, депутатов парламента, редакторов газет и т. д. Среди политиков, которых он заклеймил в своей сатире, немало крупных и влиятельных политических деятелей того времени. Некоторые из них встали позднее у кормила власти в буржуазной Чехословацкой республике (Крамарж, Клофач, Соукуп и др.).