Собрание сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы

Маршак Самуил Яковлевич

Три девушки и рыцарь

Три девушки шили в саду над водой, Дж'eннифер, Джентль и Розмари. К ним рыцарь приехал гостить молодой, А в роще поют соловьи до зари. Одна усадила его у огня, — Дженнифер, Джентль и Розмари, — Другая овсом накормила коня. А в роще поют соловьи до зари. Постель приготовила третья сестра, — Дженнифер, Джентль и Розмари, — И сна пожелала ему до утра. А в роще поют соловьи до зари. Но девушкам рыцарь сказал перед сном: — Дженнифер, Джентль и Розмари, Загадки мои разгадайте втроем! — А в роще поют соловьи до зари. — Что в мире звучнее, чем рог егерей? Что в мире колючек терновых острей? Что слаще, чем хлеб, утоляет сердца? И что на земле тяжелее свинца? Что в мире длиннее дороги мирской? Что глубже на свете пучины морской? Продумали сестры всю ночь до утра, Дженнифер, Джентль и Розмари. И вот что придумала третья сестра. А в роще поют соловьи до зари. —

Звучнее молва, чем рога егерей, А голод колючек терновых острей. Для совести грех тяжелее свинца, И хлеба дороже нам слово отца. Длиннее дороги лишь ветер один, И глубже любовь всех подводных глубин! Загадки разгаданы все до одной, — Дженнифер, Джентль и Розмари, — Отгадчица рыцарю станет женой. А в роще поют соловьи до зари.

Королева Элинор

Королева Британии тяжко больна, Дни и ночи ее сочтены. И позвать исповедников просит она Из родной, из французской страны. Но пока из Парижа попов привезешь, Королеве настанет конец… И король посылает двенадцать вельмож Лорда-маршала звать во дворец. Он верхом прискакал к своему королю И колени склонить поспешил. — О король, я прощенья, прощенья молю, Если в чем-нибудь согрешил! — Я клянусь тебе жизнью и троном своим: Если ты виноват предо мной, Из дворца моего ты уйдешь невредим И прощенный вернешься домой. Только плащ францисканца на панцирь надень. Я оденусь и сам, как монах. Королеву Британии завтрашний день Исповедовать будем в грехах! Рано утром король и лорд-маршал тайком В королевскую церковь пошли, И кадили вдвоем и читали псалом, Зажигая лампад фитили. А потом повели их в покои дворца, Где больная лежала в бреду. С двух сторон подступили к ней два чернеца Торопливо крестясь на ходу. — Вы из Франции оба, святые отцы? — Прошептала жена короля. — Королева, — сказали в ответ чернецы, Мы сегодня сошли с корабля. — Если так, я покаюсь пред вами в грехах И верну себе мир и покой! — Кайся, кайся! — печально ответил монах. — Кайся, кайся! — ответил другой. — Я неверной женою была королю. Это первый и тягостный грех. Десять лет я любила и нынче люблю Лорда-маршала больше, чем всех! Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах, Ты пред смертью меня не покинь!.. — Кайся, кайся! — сурово ответил монах. А другой отозвался: — Аминь! Зимним вечером ровно три года назад В этот кубок из хрусталя Я украдкой за ужином всыпала яд, Чтобы всласть напоить короля. Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах, Ты пред смертью меня не покинь!.. — Кайся, кайся! — угрюмо ответил монах. А другой отозвался: — Аминь! — Родила я в замужестве двух сыновей, Старший принц и хорош и пригож, Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей На урода отца не похож. А другой мой малютка плешив, как отец, Косоглаз, косолап, кривоног!.. — Замолчи! — закричал косоглазый чернец. Видно, больше терпеть он не мог. Отшвырнул он распятье, и, сбросивши с плеч Францисканский суровый наряд, Он предстал перед ней, опираясь на меч, Весь в доспехах от шеи до пят. И другому аббату он тихо сказал: — Будь, отец, благодарен судьбе! Если б клятвой себя я вчера не связал, Ты бы нынче висел на столбе!

Женщина из 'Aшерс Велл

Жила старуха в 'Aшерс Велл, Жила и не грустила, Пока в далекие края Детей не отпустила. Она ждала от них вестей И вот дождалась вскоре: Ее три сына молодых Погибли в бурном море. — Пусть дуют ветры день и ночь И рвут рыбачьи сети, Пока живыми в отчий дом Не возвратитесь, дети! Они вернулись к ней зимой, Когда пришли морозы. Их шапки были из коры Неведомой березы. Такой березы не найти В лесах родного края — Береза белая росла У врат святого рая. — Раздуйте, девушки, огонь, Бегите за водою! Все сыновья мои со мной, Я нынче пир устрою! Постель широкую для них Постлала мать с любовью, Сама закуталась в платок И села к изголовью. Вот на дворе поет петух, Светлеет понемногу, И старший младшим говорит: — Пора нам в путь-дорогу! Петух поет, заря встает, Рогов я слышу звуки. Нельзя нам ждать — за наш уход Терпеть мы будем муки. — Лежи, лежи, наш старший брат, Еще не встала зорька. Проснется матушка без нас И будет плакать горько! Смотри, как спит она, склонясь, Не ведая тревоги. Платочек с плеч она сняла И нам укрыла ноги. Они повесили на гвоздь Платок, давно знакомый. — Прощай, платок! Не скоро вновь Ты нас увидишь дома. Прощайте все: старуха-мать И девушка-служанка, Что рано п'o двору бежит С тяжелою вязанкой. Прощай, амбар, сарай и клеть И ты, наш пес любимый. Прости-прощай, наш старый дом И весь наш край родимый!

Песня нищих

Вот так ночь! Ночь из ночей! Вечная ночь за могилой. Град и огонь и мерцанье свечей, И господь

твою душу помилуй! Долго во мраке будешь идти — Вечная ночь за могилой. Тернии будут расти на пути. Господь твою душу помилуй! Если ты нищему дал сапоги, — Вечная ночь за могилой, — Сядь, натяни их и дальше беги, И господь твою душу помилуй! Если ж ты лишнюю обувь берег, — Вечная ночь за могилой, — Ты по колючкам пойдешь без сапог, И господь твою душу помилуй! Долго во мраке будешь идти — Вечная ночь за могилой. К мосту страстей ты придешь по пути, Господь твою душу помилуй! Только по страшному мосту пройдешь, Вечная ночь за могилой, — Прямо в чистилище ты попадешь, Господь твою душу помилуй! Если твоя не скудела ладонь,— Вечная ночь за могилой, — Ты невредимым пройдешь сквозь огонь, И господь твою душу помилуй! Если ж берег ты вино и харчи, — Вечная ночь за могилой, — Будешь гореть в раскаленной печи. Господь твою душу помилуй! Вот так ночь! Ночь из ночей! Вечная ночь за могилой, Град и огонь и мерцанье свечей, И господь твою душу помилуй!

Песенка слепца

Подходит время к рождеству. Жиреет белый гусь. Кто целый гривенник мне даст, За тех я помолюсь. А если гривенника нет, Подайте мне пятак. А если нет и пятака, Я помолюсь и так.

Эпитафия на кладбище Мельрозского аббатства

Земля проходит по земле Подчас в наряде золотом. Земля покой найдет в земле В свой срок — сейчас или потом. Земля возводит на земле Недолговечное жилье. Земля одно твердит земле: «Все, что построишь ты, — мое!»

Русалка

В эту пятницу утром Неслись мы вперед, Оставляя маяк вдалеке. Видим: следом за нами Русалка плывет С круглым зеркальцем, С гребнем в руке. Нам вдогонку Летел ураган. А кругом океан Бушевал. Убирать паруса Приказал капитан В это утро, В последний аврал. Показалась русалка И скрылась опять. И сказал Наш матрос молодой: — Я оставил на родине Старую мать. Пусть не ждет она сына домой. Выйдет к берегу мать, Будет паруса ждать При бессчетных звезд'aх и луне. Пусть напрасно не ждет, Слез горючих не льет, Пусть поищет, пошарит на дне! Наши утлые шлюпки Сорвала волна, И сказал капитан удалой: — Будет плакать моя Молодая жена. В эту ночь она станет вдовой! По горбатым волнам Мы неслись без руля, И сказал Наш запасливый кок: — Не дождется земля Моего корабля, А меня не дождется сынок! Мы работали дружно, Тонули мы врозь — Это было судьбой суждено. Уцелевшей доски Под рукой не нашлось, И пошли мы на темное дно, на дно, на дно, За русалкой На темное дно!

Из позабытых песен

1

Западный ветер, повей ты вновь И маленький дождь пролей. Ах, если б со мною была любовь, А я — в постели своей!

2

Сквозь снег и град Вернись назад, Вернись ко мне, вернись ко мне, Мой милый друг, вернись ко мне! В потемках лет Пропал твой след. Вернись, вернись, вернись ко мне!

Охотничья песня

Рога трубят. Рога трубят. И птицы приветствуют день. А двор короля Несется в поля, В дубравы, где бродит олень. Заря встает. Петух поет. И будит пастушья свирель Забрезживший день, Которому лень Покинуть лесную постель.

ИЗ ГЕНРИХА ГЕЙНЕ

* * *

Когда выхожу я утром И вижу твой тихий дом, Я радуюсь, милая крошка, Приметив тебя за окном. Читаю в глазах черно-карих И в легком движении век: — Ах, кто ты и что тебе надо, Чужой и больной человек?» — Дитя, я поэт немецкий, Известный в немецкой стране. Назвав наших лучших поэтов, Нельзя не сказать обо мне. И той же болезнью я болен, Что многие в нашем краю. Припомнив тягчайшие муки, Нельзя не назвать и мою.

* * *

Над пеною моря, раздумьем объят, Сижу на утесе скалистом. Сшибаются волны, и чайки кричат, И ветер несется со свистом. Любил я немало друзей и подруг. Но где они? Кто их отыщет? Взбегают и пенятся волны вокруг, И ветер протяжно свищет.

* * *

В почтовом возке мы катили, Касаясь друг друга плечом. Всю ночь в темноте мы шутили. Болтали — не помню о чем. Когда же за стеклами в раме Открылся нам утренний мир, Амур оказался меж нами, Бесплатный слепой пассажир.