Собрание стихотворений
Шрифт:
Как бы дорогой, согнутою в рог,
Понять пространства внутренний избыток
И лепестка и купола залог.
Январь -- февраль 1934
>
x x x
6
Когда, уничтожив набросок,
Ты держишь прилежно в уме
Период без тягостных сносок,
Единый во внутренней тьме,
И он лишь на собственной тяге
Зажмурившись, держится сам,
Он так же отнесся к бумаге,
Как купол к пустым небесам.
Ноябрь 1933 --
>
x x x
7
И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
И Гете, свищущий на вьющейся тропе,
И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
Считали пульс толпы и верили толпе.
Быть может, прежде губ уже родился шопот
И в бездревесности кружилися листы,
И те, кому мы посвящаем опыт,
До опыта приобрели черты.
Ноябрь 1933 -- январь 1934
>
x x x
8
И клена зубчатая лапа
Купается в круглых углах,
И можно из бабочек крапа
Рисунки слагать на стенах.
Бывают мечети живые -
И я догадался сейчас:
Быть может, мы Айя-София
С бесчисленным множеством глаз.
Ноябрь 1933 -- январь 1934
>
x x x
9
Скажи мне, чертежник пустыни,
Арабских песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?
– - Меня не касается трепет
Его иудейских забот -
Он опыт из лепета лепит
И лепет из опыта пьет...
Ноябрь 1933 -- январь 1934
>
x x x
10
В игольчатых чумных бокалах
Мы пьем наважденье причин,
Касаемся крючьями малых,
Как легкая смерть, величин.
И там, где сцепились бирюльки,
Ребенок молчанье хранит,
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.
Ноябрь 1933, июль 1935
>
x x x
11
И я выхожу из пространства
В запущенный сад величин
И мнимое рву постоянство
И самосознанье причин.
И твой, бесконечность, учебник
Читаю один, без людей,-
Безлиственный, дикий лечебник,
Задачник огромных корней.
Ноябрь 1933 -- июль 1935
>
Из Фр. Петрарки>
x x x
1
Valle che de' lamenti miel se' piena..
Речка, распухшая от слез соленых,
Лесные птахи рассказать могли бы,
Чуткие звери и немые рыбы,
В двух берегах зажатые зеленых;
Дол, полный клятв и шопотов каленых,
Тропинок промуравленных изгибы,
Силой любви затверженные глыбы
И трещины земли на трудных склонах -
Незыблемое зыблется на месте,
И
Зернится скорбь в гнезде былых веселий,
Где я ищу следов красы и чести,
Исчезнувшей, как сокол после мыта,
Оставив тело в земляной постели.
Декабрь 1933 -- январь 1934
>
x x x
2
Quel rosignuol che s soave piagne...
Как соловей, сиротствующий, славит
Своих пернатых близких ночью синей
И деревенское молчанье плавит
По-над холмами или в котловине,
И всю-то ночь щекочет и муравит
И провожает он, один отныне,-
Меня, меня! Силки и сети ставит
И нудит помнить смертный пот богини!
О, радужная оболочка страха!
Эфир очей, глядевших в глубь эфира,
Взяла земля в слепую люльку праха,-
Исполнилось твое желанье, пряха,
И, плачучи, твержу: вся прелесть мира
Ресничного недолговечней взмаха.
Декабрь 1933 -- январь 1934
>м
x x x
3
Or che 'l ciel e la terra e 'l vento tace...
Когда уснет земля и жар отпышет,
А на душе зверей покой лебяжий,
Ходит по кругу ночь с горящей пряжей
И мощь воды морской зефир колышет,-
Чую, горю, рвусь, плачу -- и не слышит,
В неудержимой близости все та же,
Це'лую ночь, це'лую ночь на страже
И вся как есть далеким счастьем дышит.
Хоть ключ один, вода разноречива -
Полужестка, полусладка,-- ужели
Одна и та же милая двулична...
Тысячу раз на дню, себе на диво,
Я должен умереть на самом деле
И воскресаю так же сверхобычно.
Декабрь 1933 -- январь 1934
>
x x x
4
I di miei pi leggier che nessun cervo..
Промчались дни мои -- как бы оленей
Косящий бег. Срок счастья был короче,
Чем взмах ресницы. Из последней мочи
Я в горсть зажал лишь пепел наслаждений.
По милости надменных обольщений
Ночует сердце в склепе скромной ночи,
К земле бескостной жмется. Средоточий
Знакомых ищет, сладостных сплетений.
Но то, что в ней едва существовало,
Днесь, вырвавшись наверх, в очаг лазури,
Пленять и ранить может как бывало.
И я догадываюсь, брови хмуря:
Как хороша? к какой толпе пристала?
Как там клубится легких складок буря?
4 -- 8 января 1934
>щ
Стихи памяти Андрея Белого>
Голубые глаза и горячая лобная кость -
Мировая манила тебя молодящая злость.