Собственность и государство
Шрифт:
Чем же определяются издержки производства?
Согласно с общепринятым в политической экономии разделением, Рикардо признает три деятеля производства: землю, капитал и труд; но влияние на определение ценности произведений он приписывает единственно труду, причем он настаивает на том, что он говорит не об абсолютной, а лишь об относительной ценности, которая определяется сравнением одного предмета с другим (гл. I, отд. 2 и 6). В ценность товара входят и процент с капитала и поземельная рента, но пропорциональное отношение ценности одного произведения к ценности другого определяется почти исключительно большим или меньшим количеством положенного на них труда. Хотя труд имеет и различное качество, которое оплачивается различно, однако тут скоро установляется известная сравнительная лестница, которая мало изменяется, а потому имеет мало влияния и на изменение ценностей (гл. I, отд. 2). Не имеет влияния и высота заработной платы, ибо при свободе передвижения она одинакова во всех отраслях. Какое бы
По той же причине не следует принимать в расчет и большей или меньшей высоты процентов с капитала. Так как эта высота одинакова во всех отраслях, то она не может иметь влияния на сравнительную ценность товаров. Общее возвышение процента соответственно уменьшает долю труда, но пропорция остается та же. Большая же или меньшая ценность самых капиталов, употребленных на производство, действительно имеет влияние на ценность произведений; но так как ценность капиталов в свою очередь определяется количеством труда, положенного на их производство, то и здесь труд является единственным определяющим началом, с тою лишь оговоркою, что надобно принимать в расчет не один труд, употребленный на непосредственное производство известного товара, но и тот, который был положен на производство необходимых для него машин и орудий (гл. I, отд. 3).
Говоря о капитале, Рикардо указывает однако на одно обстоятельство, которое значительно видоизменяет его теорию. В ценность машин и орудий, образующих так называемый стоячий капитал производства, входит не только заработная плата, соразмерная с количеством положенного на них труда, но и процент с капитала, употребленного на их производство. Этот новый элемент нарушает пропорцию, и чем больше в производстве употребляется стоячего капитала, тем это нарушение будет больше. Отсюда различие между производствами, употребляющими значительную часть стоячего капитала, и производствами, действующими главным образом посредством капитала оборотного, состоящего в заработной плате. В последних цена произведений зависит исключительно от заработной платы с присоединением к ней обыкновенного процента с капитала; в первых же к этому прибавляется процент с прежде употребленного капитала, а потому сравнительная ценность произведений в обоих не будет совершенно пропорциональна количеству положенного в них труда. Рента же вовсе не есть элемент цены; она составляет только ту часть общей, определяемой независимо от нее цены, которая достается землевладельцу как плата за большую доходность его земель (гл. II).
Такова теория Рикардо. Несмотря на ее односторонность, невозможно отказать ей в значительных научных достоинствах. Знаменитый экономист стоит на почве чисто научного наследования; он наблюдает явления и старается отыскать их причины. Он не отвергает ни процента с капитала, ни поземельной ренты; он доказывает только, что они имеют весьма мало или вовсе не имеют влияния на сравнительную ценность произведений. Из его аргументации невозможно вывести никаких заключений в пользу социализма. Преобладающее значение труда в определении цен признается им как факт, вытекающий из существующего порядка вещей, а отнюдь не как требование, долженствующее изменить весь этот порядок.
Тем не менее в его доводах были стороны, которые могли подать к ложным выводам. К этому вело уже то преобладающее значение, которое давалось издержкам производства, с устранением требования как совершенно второстепенного элемента. Между тем из теории поземельной ренты Рикардо явствует, что самые издержки производства определяются требованием. Ибо в силу чего становится возможно обработка худших земель? Единственно в силу возвышения цен от увеличившегося требования. Поэтому, когда Рикардо говорит, что ценность хлеба возвышается вследствие большого труда, употребленного на худших землях (гл. II), и прибавляет, что без этого умножения труда цена хлеба не могла бы возвыситься (гл. VI), он очевидно принимает следствие за причину. Если бы худшие земли не обрабатывались, то цена хлеба стояла бы еще выше, ибо при одинаковом требовании предложение было бы меньше. Как говорит сам Рикардо в другом месте, «возвышение ходячей цены на хлеб есть единственное, что поощряет производство, ибо, — замечает он, — можно считать непогрешимым началом, что единственная вещь, которая может поощрить производство какого-либо товара, есть избыток его ходячей цены против цены естественной или необходимой» (гл. XXXII). Из этого ясно, что большее требование, а не большее количество употребленного труда составляет причину возвышения цены хлеба; возможность же приложения большого количество труда является только последствием этого возвышения.
Но еще более, нежели этим односторонним взглядом на издержки производства, Рикардо подал повод к недоразумениям тем, что он окончательно смешал абсолютную ценность с относительною. Мы видели, что доказывая преобладающее влияние количества употребленного труда на ценность товаров, он весьма ясно настаивал
То, что для Рикардо было только следствием недоразумения, то для социалистов сделалось основанием всех их выводов. Они утверждают, что труд составляет абсолютно единственный источник и мерило всякой ценности, а потому они отвергают все, что от него не происходит. И процент с капитала, и поземельная рента, все это объявляется беззаконным похищением того, что создано трудом.
Такое воззрение, конечно, не могло быть плодом внимательного наблюдения явлений и точного исследования фактов. Опытная почва покидается тут совершенно. Все, что существует в действительности, отрицается во имя одностороннего начала, которое, если не находит себе приложения в настоящем порядке, то должно осуществиться в переустроенном обществе.
Основатель этой теории, Прудон, прямо становится на эту точку зрения. Сравнивши отношения ценностей с пропорциями химического соединения тел, он указывает на то, что химики, которым опыт открывает эти пропорции, не знают их причин. «Общественная экономия, напротив, — говорит он, — которой никакое исследование a posteriori не могло бы непосредственно раскрыть закон пропорциональности ценностей, может постигнуть его в самой силе ее производящей... Эта сила есть труд... Труд и единственно труд производит все элементы богатства и сочетает их до последних частичек по закону пропорциональности, изменчивому, но достоверному» [208] .
208
Proudhon P. Systeme des Contradictions Economiques. Ch. II. § 2.
Можно ожидать, что высказывая подобное положение, автор подтвердит его строгими доказательствами; таково требование науки. Где нет фактических исследований, там необходим логический вывод. Между тем ни того, ни другого мы не находим у Прудона и его последователей. Начало, принятое на веру, но не выведенное логическим путем и еще менее подкрепленное опытом, выдается за абсолютную истину, с которою все должно сообразоваться. И все последующие социалисты один за другим повторяют ту же тему, точно так же избавляя себя от всякого доказательства. Мы видели уже, что Родбертус выставляет в виде аксиомы, что экономическое значение имеет один труд, и что все, что не произведено трудом, принадлежит к естественным, а не к экономическим благам. Лассаль возвеличивает Рикардо как провозвестника величайшего экономического принципа, но признавая его непоследовательным, тщательно обходит его аргументацию и сам не представляет ничего взамен [209] . Наконец, главный корифей современного социализма, Карл Маркс, на том же начале строит всю свою систему, но прибегает при этом к такой софистике, которая доказывает только всю шаткость принятых им оснований. Разбор теории Маркса покажет нам, насколько это начало может иметь притязания на научное значение [210] .
209
Herr Bastiat-Schulze v. Delitzsch. S. 101, 119-120.
210
Подробный разбор учения Маркса я представил в статье, помещенной в VI томе «Сборника государственных знаний».
Маркс отправляется от различия потребительной ценности и меновой. Первая представляет собою полезность товара, вторая — то количественное отношение, в котором обмениваются друг на друга различные полезные предметы. Это отношение указывает на то, что в обоих существует нечто общее, находящееся и здесь и там в равном количестве. Это общее должно быть отлично от разного качества товаров, следовательно и от их полезности, которая заключается именно в их качестве. Поэтому, чтобы получить меновую ценность, надобно сделать отвлечение от всякой потребительной ценности. «Как потребительные ценности, — говорит Маркс, — товары прежде всего являются с различным качеством; как меновые ценности, они могут быть только разного количества, следовательно они не содержат в себе ни единого атома потребительной ценности».