Собственность зверя
Шрифт:
Он схватил меня и прижал к себе, но я лишь повисла в его руках, пережидая. Все мысли были о том, как доберусь до комнаты и позвоню отцу. К черту все, расскажу ему правду и потребую помощи. Он мне должен, в конце концов. Это все из-за него… Эта тупая ежедневная боль стала нормой, но это не значит, что я должна с ней смириться!
— Лали, — заглянул в глаза Джастис.
— Поехали, — отстранилась я.
По приезде я сразу направилась на скамейку, не рискуя заходить в корпус — мне нужно было больше воздуха и пространства,
Он взял трубку сразу же:
— Лали, что случилось? — Голос уставший и надтреснутый.
— Мне нужна твоя помощь. Очень. Как никогда.
— Что такое? — подобрался он.
— Тот белый медведь… У тебя могли остаться его вещи? — Я расхаживала вдоль скамейки в свете нескольких окон двухэтажной больницы.
— Что?
— Пап, это очень важно. — Я тяжело вздохнула, прежде чем произнести самое тяжелое: — Я родила от него ребенка.
Последовало предсказуемое молчание, в котором я слышала, как учащается его дыхание.
— Ты поэтому сбежала в Аджун, — хрипло выдохнул он. — А я думал…
— Что ты думал? — насторожилась я.
— Что ты беременна от Пола, но не решилась родить… Я же видел, что ваши отношения не ладились…
Я только закатила глаза, судорожно хватая воздух. Конфиденциальная клиника радостно слила меня отцу! Да и к черту!
— Папа! Ребенок… ему нужна помощь, и мне не к кому больше обратиться! Мне нужны вещи медведя!
— Лали, — прохрипел он, — дай… дай мне несколько секунд…
Я вдохнула холодный воздух поглубже, подняв взгляд кверху. Пошел снег, и снежинки красиво кружились над головой в тишине, сгорая на моих щеках.
— Как это произошло? — наконец, тихо спросил отец.
Я рассказала. Как ходила к клетке, как попалась в лапы и открыла замок, спасая собственную жизнь. Мне было все равно, что он подумает. Я готова была сказать ему что угодно, потому что сердце уже скакало в нетерпении его ответа.
— И что с ребенком? — взволнованно спросил он. Не потребовал, почему я не сделала аборт или не сказала им.
— Он на системе поддержания жизни, родился недоношенным. Я не могу тебе объяснить все и сразу, но ты — моя последняя надежда. Сегодня мне случайно открылось, что ребенку может не хватает отца, его запаха рядом!.. Я…
Я опустилась на скамейку и заплакала — не стало сил. Казалось, я бьюсь в железобетонную стену. И если отец сейчас скажет, что все это его не интересует, я сломаюсь.
— Думаю, да, на базе остались его вещи, — вдруг прошелестело в моей Вселенной. — Но попасть туда будет непросто, Лали. Мне запрещено приближаться к Климптону.
— Папа, думай! Любая возможность! Это так важно для меня!
— Дай мне время до утра. И не нервничай. Мы обязательно что-нибудь придумаем…
Теперь я уже всхлипнула и заплакала от облегчения.
— Спасибо! — просипела на вдохе.
Он прерывисто
— Но что с тобой? Объясни подробней! Ты здорова? Тебе нужна помощь?
— Я нормально, — кивала, будто он мог меня видеть. — Пап, ты — моя последняя надежда.
Меня не интересовало больше ничего. Если он поможет добраться до вещей оборотня, я прощу ему все!
— Я бы хотел увидеть внука…
Внука? Я что, оглохла?
— Пап, я… пока не знаю. Я просто хочу его взять в руки, обнять, прижать к себе… Ты не представляешь, какая это пытка!
— Девочка моя…
А я уже не могла говорить. Влажные щеки беспощадно жгло холодом, и не было сил пошевелиться… пока вдруг на плечи не накинули что-то теплое и не утянули на колени. Джастис прижал к себе, и я позволила себе вжаться в него и взять тепла взаймы хоть на несколько минут.
— Пап… я жду звонка, — прошептала и убрала мобильный. Неожиданно стало легко. Я обняла Джастиса, запуская окоченевшие руки под распахнутую флисовую кофту, и прикрыла глаза, утыкаясь ему в плечо. — Не мерзнешь? — прошептала, шмыгнув носом.
— Нет, — еле слышно усмехнулся он.
— У нас с тобой ничего не выйдет…
— Я знаю. — И он провел носом по виску, порывисто вдохнув. — Ты чужая.
— Что? — выпрямилась я.
На него уже насыпало снега, и особенно очаровательно смотрелись длинные ресницы, присыпанные белым.
— Я думаю, что отец твоего ребенка жив, Лали, иначе я бы тебя забрал.
— А говоришь ученый, — усмехнулась я.
Душа мягко разворачивалась, заполняла пустоты внутри, и в этой теплой тишине вдруг все наполнилось уверенностью — жизнь наладится. Я не знала, как и когда, но все уже двигалось в нужном направлении, начиная с приезда Ниры и кончая объятиями Джастиса.
— Я оборотень, — улыбнулся он.
— Хорошее оправдание, — фыркнула я. — Мне жаль.
— Мне тоже. Но я тебя не брошу. Надо будет побежать за ним — побежишь. А я присмотрю за медвежонком.
— Да куда я побегу? Мне просто нужна его вещь.
Он пожал плечами, многозначительно замолкая.
— Малыш нормально без тебя себя чувствует. Может, ты и Рэм правы — ему нужно знать, что у него есть отец. Для севера это жизненно важно… Он все-таки очень другой. А популяция белых медведей еще не выходила за пределы своего ареала обитания.
— Теперь да, немного напоминаешь ученого, — довольно улыбнулась я.
Он рывком поднялся с лавочки и подкинул меня в руках, заставив взвизгнуть.
— Все! Греться, пить чай и спать! — скомандовал и понес к зданию.
5
Я пришел в себя посреди бескрайнего снежного поля. В памяти — черная дыра, в теле — дикая тяжесть и отголоски неясной пульсирующей боли. Я лежал медведем под слоем снега и тупо взирал на мутный горизонт. Утро.