Сочинение на свободную тему. Сборник рассказов
Шрифт:
Александра Васильевна замолчала на полминуты, а я лишь мог ждать.
– Сына звали так же, как и вас – Леша. Я его всегда называла Алешенькой. Так, мне казалось, ему больше шло. Его чрезвычайная чувствительность и оптимизм заражали нежностью всех окружающих. Поэтому Алешкой-Лешенькой он был для всех: соседей, друзей, учителей…
Еще с минуту молчания, будто моя собеседница ждала, пока наполнится сосуд воспоминаний, чтобы его можно было, опрокинув, превратить в слова. Напротив сидела женщина, смотрящая глубоко внутрь себя, как в пустой бездонный колодец.
– Впервые
«… И живет здесь на пару с одиночеством до сих пор», – хотелось мне добавить, чего я, конечно же, не стал делать.
– Честно говоря, Леша, я попросила тебя приехать совсем не поэтому, – явно искусственно, с принуждением, улыбнулась она. – Моя жизнь была достаточно тяжела. И боли в ней тоже хватало, чтобы можно было позволить себе стать сумасшедшей. Но, как надеюсь, ты уже успел заметить, я самая обычная старушка, со свойственной для людей моего возраста ностальгической сентиментальностью.
Говоря все это, Александра Васильевна делала явно заметные ударения на словах о своем возрасте. Слово «старушка» она произнесла так, что мне тут же захотелось убедить ее в обратном.
– Не прибедняйтесь, Александра. О какой «старушке» вообще идет речь?! Большего наговаривания на себя я не слыхал за всю свою жизнь.
Александра Васильевна довольно улыбнулась, видимо получив именно то, на что так не умело напрашивалась. Дальше тему подхалимажа мне продолжать не хотелось, и я решил сразу перейти к делу.
– Итак, для чего же Вы все-таки попросили меня прийти? Сгораю от любопытства…
Александра Васильевна кивнула, как бы подобралась всем телом, и сделала серьезное лицо, как и полагается при разговорах на серьезные темы.
Если честно, то я совершенно не лгал о своем любопытстве к проблеме, побудившую эту «самую обычную старушку» обратиться за помощью к психологу. В моей практике консультации с подобными клиентами достаточно редки. А если быть еще точнее, то вообще «из ряда вон». Женщине между пятьюдесятью пятью и шестьюдесятью, да еще и одинокой, я пытаюсь помочь впервые. И дело совсем не в том, что она мне в матери годится. Нет. Я уже давно для себя решил, что младше – не значит глупее. Ведь неважно, сколько человек прожил на земле, а важно, как он это делал. Люди могут быть несчастны, как в тридцать один, так и в шестьдесят. То же самое относится и к успеху. Если ко мне успех пришел к тридцати с небольшим, то я им могу поделиться как с подростком, так и со стариком. Все равно.
Так почему же в этом возрасте редко кто обращается к специалистам-мозгоправам? Наверное, потому, что у ее ровесниц кризис среднего возраста давно прошел, с выходом на пенсию смирились, осталась после всего этого только философия «доживальца» – «жизнь уже прошла, осталось только дожидаться смерти, зачем мне психолог». Аминь!
А тут на тебе – никакого человека, ради которого Александре Васильевне стоило бы жить, нет и это ее совсем не беспокоит. А есть какая-то другая загадочная причина, требующая моего вмешательства. Разве не любопытно?!
– Я не могу справлять нужду, если в туалете двери закрыты… – на полном серьезе, с чрезвычайно сосредоточенным лицом, сказала Александра Васильевна. Было видно, насколько тяжело далось ей это откровение – тело напряглось, словно готовилось принять ответный удар или насмешку.
Не бить, не смеяться я не хотел. Даже, наоборот, меня самого сейчас пни, я б даже ничего не заметил – настолько произнесенные только что слова меня ошарашили своей неожиданностью. Что уж тут говорить, я явно растерялся.
– А-а… Хм-м-м… – только это и смог я выдавить из себя, не зная, что сказать.
Александра Васильевна пристально всмотрелась меня и, чутко уловив мою растерянность, с легкостью выдохнула свое напряжение, поняв, что никто над ней смеяться не собирается.
– Неожиданно я?! Надо было Вас немножко подготовить, – сказала она, виновато улыбнувшись.
– Да уж… Как-то не ожидал, – ответил я ей такой же виноватой улыбкой.
– В общем… Именно по этой причине я решила обратиться к специалисту, то есть к вам, Леша.
– Мне не совсем поня… – начал, было, я, но Александра Васильевна перебила меня, быстро догадавшись, о чем мне хотелось узнать.
– Сейчас поясню. Когда я захожу в туалет, чтобы справить естественную нужду, я не закрываю за собой дверь. Просто потому, что мне хочется, чтобы она была открыта. Вот так, мне приятно сидеть в туалете, когда дверь открыта.
Я нахмурился – таким образом, у меня на лице отображается процесс активного «думанья».
– Поверьте, Леша, за всю свою жизнь я привыкла справляться с проблемами сама. И здесь, соответственно, я попыталась найти какой-то смысл, прежде чем обратиться к Вам.
– Но, как я понял, раз я сижу здесь, Ваши поиски не дали результата… – я потихоньку начал приходить в себя и возвращался к роли, за которую получал деньги.
– Вы совершенно правы, Алексей. Я не нашла информацию, походящую под мой случай, – почему-то Александра Васильевна опять перешла со мной «на Вы», даже не заметив этого.
– Если не секрет, где Вы искали ответ? – поинтересовался я.
– В учебниках психиатрии и психологии неврозов. Мне довелось «перелопатить» целую гору специализированной литературы. Но, увы… Или, наоборот, к счастью, ничего подходящего. Есть, конечно, что-то похожее. Вот, например, клаустрофобия…
– Честно говоря, эта мысль тоже пришла мне в голову, и я как раз собирался задать Вам пару наводящих вопросов.
– Нет-нет, Леша. У меня точно этого заболевания нет, это не оно. Я думала и так, и эдак. Нет! Вам нужно подтверждение? Получите… Во-первых, я спокойно езжу в лифтах и ковыряюсь в своем маленьком, тесном чулане…
Я довольно хмыкнул, одобряя гладкость рассуждений Александры Васильевны, и наслаждаясь ее умением красиво говорить.
– …Во-вторых, – продолжила она линию доказательств, – сидя в туалете с закрытой дверью, я не чувствую ни паники, ни что воздух заканчивается, мне не кажется что стены меня раздавят. Ничего такого у меня нет.