Сочинения в 2 т. Том 1
Шрифт:
А потом случилось неожиданное: ранним утром, едва он выдал очередную успешную плавку, его пригласили к самому директору завода. Он пришел прямо из цеха, в рабочей спецовке, в пыли.
Директор подал Макару телефонную трубку и сказал негромко:
— Москва, Орджоникидзе…
Макар услышал спокойный голос:
— Товарищ Мазай? Комсомолец Мазай?.. Это говорит Орджоникидзе. Как у вас идет соревнование? Как ваша бригада? Помогает ли вам дирекция? Да вы не стесняйтесь — говорите все, как есть…
Макар волновался.
Орджоникидзе спросил:
— Ну, а ваше здоровье? В порядке? Очень хорошо! Как отдыхаете вы после работы? Каковы жилищные условия? Главное, вы не стесняйтесь. Если нужно — немедленно поможем.
Нарком попросил звонить ему ежедневно: он тщательно следил за каждой подробностью в ходе соревнования сталеваров и отлично знал завод имени Ильича.
Следующую плавку Макар закончил под утро. На рассвете пришел домой утомленный, но довольный результатом. У калитки его ждал посыльный. Макар удивился: зачем он вдруг понадобился в такой необычный час?
Оказывается, его опять вызывали к телефону.
Знакомый голос спросил:
— Почему же ты не позвонил? Мы здесь уже начали беспокоиться…
Макар не знал, что ответить.
— Я не хотел вас беспокоить. Такое позднее время… Я думал… думал, вы спите, товарищ нарком.
Орджоникидзе засмеялся:
— А выходит — наоборот. Я ожидал твоего звонка.
Макар доложил, что в прошлую смену он дал по двенадцати тонн с квадратного метра пода печи.
— Поздравляю… Сердечно поздравляю! — сказал Орджоникидзе. — Однако ты свои секреты не храни. Учи других сталеваров. Передавай им опыт. Все сталевары должны научиться работать, как ты… Кончишь соревнование, приедешь в Москву.
В телеграмме, присланной на имя Мазая несколько позже, Орджоникидзе писал:
«Вашу телеграмму о замечательных Ваших успехах получил. Тем, что Вы своей стахановской работой добились на протяжении 20 дней подряд среднего съема 12,18 тонны с квадратного метра площади пода мартеновской печи, Вы дали невиданный до сих пор рекорд и этим доказали осуществимость смелых предложений, которые были сделаны металлургии.
Наряду с Вами и другие сталевары завода имени Ильича… дали хорошие показатели — 8,5 тонны, 9,5 тонны.
Все это сделано на одном из старых металлургических заводов. Это говорит об осуществимости таких съемов, — тем более это по силам новым, прекрасно механизированным цехам. Отныне разговоры могут быть не о технических возможностях получения такого съема, а о подготовленности и организованности людей.
Ваше предложение о продлении соревнования сталеваров, само собой, всей душой приветствую.
Крепко жму Вашу руку и желаю дальнейших успехов.
Серго Орджоникидзе».
Избранный делегатом на чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд
Только один раз до этого, и то лишь короткое время, Макару довелось побывать в столице. В 1930 году он сопровождал с Кубани эшелон с продовольствием. Теперь он мысленно видел себя загорелым, вихрастым станичником, робко ступающим по московским улицам.
Прошло шесть лет… Он снова в Москве. Он — делегат съезда. Молодой солдат проверяет делегатский мандат Мазая и, — может быть, это лишь кажется Мазаю, — особенно четко, торжественно козыряет ему…
Вот он — древний и славный Кремль, сердце Москвы, сердце Родины. Вот и зал Большого Кремлевского дворца…
Макар внимательно присматривается к делегатам. Сосредоточенны лица рабочих, военных, интеллигентов, крестьян: все они как будто уже давно знакомы Макару. Макар тоже будет говорить — много есть волнующих мыслей, которыми так необходимо поделиться.
На третий день съезда председательствующий предоставляет слово Макару Мазаю.
Макар поднимается на трибуну уверенной походкой. Уже нет робости, которую испытывал он в первые минуты.
Рассказывая о работе родного завода, Макар говорит о грандиозных цифрах выплавки стали.
— Нужно добиться, чтобы все сталевары Советского Союза снимали по двенадцать тонн стали с квадратного метра пода печи. Только тогда, товарищи, мы выполним и перевыполним задачу, тогда будем давать не шестьдесят тысяч, а сто двадцать тысяч тонн стали в сутки.
Некоторым иностранным дипломатам, как видно, не очень-то понравилась речь Мазая. К концу его выступления из дипломатической ложи вышли представители Германии, Италии, Японии. Да это и понятно — Макар не искал витиеватых оборотов речи. Он прямо сказал то, что думали тысячи его друзей.
— Я думаю, что лучшим отпором всем врагам, пытающимся подорвать Советскую власть, будут сверхплановые, тонны стали. С этими людьми — разговор короткий. Их надо топить в горячей стали… Зальем фашистам глотки горячей сталью!
Во время заседания Макару сообщили, что его примет Орджоникидзе. В тот же вечер Макар вошел в приемную наркома. Секретарь сказал, что нарком уже ждет…
Орджоникидзе встал из-за стола, встретил Мазая посреди кабинета, поздоровался; задержав его руку в своих руках, спросил:
— Не устал ли на плавках, товарищ Мазай?
— Хорошая работа не утомляет, — ответил Макар. — Только силы и бодрости придает! А с вашей помощью работа ладится…
Орджоникидзе придвинул стул.
— Нужна моя помощь? Какая именно?
Макар подробно рассказал о помехах, иногда срывающих работу сталеваров. Орджоникидзе сделал несколько записей в блокноте. Возвращаясь к главному интересующему его вопросу, спросил:
— Вы даете по двенадцать тонн… Значит, это вполне реально? Почему же в Америке дают только по шести тонн?