Сочинения в 2 т. Том 1
Шрифт:
— Мы напрасно его упустили, — сказал Вовочка.
— Ты глуп, — сказал отец. — Это не Париж. Там живут миллионы и, когда исчезает один человек, — это незаметно.
— Все же мы напрасно его упустили.
— А свидетель?
— Его тоже нужно было пригласить в дом. Он скоро уснул бы от коньяка и ничего не видел бы и не слышал. И не проснулся бы.
Теперь, может быть, впервые после долгой разлуки, Шмаев с интересом взглянул на сына.
— У тебя размах… Сразу двоих?
— Мы и сами поставили бы нужные плюсы и минусы
— Я думаю, мы кончим полюбовно, — сказал старший Шмаев. — Если он не согласится… Он говорил, что будет пробираться к станице Каменской по левому берегу, лесами… Он будет один.
— Возможно, с извозчиком…
— Не важно, Там уже случались грабежи и убийства. Это совсем не важно, сынок…
— Да, это не важно, — согласился Вовочка.
Едва повернув за угол своей мазанки, Калюжный резко остановился и придержал Лагутина.
— Смотрите… Что это за напасть? — спросил он растерянно. — Неужели опять… гости?
У единственного деревца, у молодого клена, сиротливо стоявшего неподалеку от порога, породистый караковый рысак, впряженный в щегольскую пролетку, нетерпеливо натягивал повод. Он уже изломал ветки, обгрыз кору на клене и выбил копытом в промерзшей земле глубокую борозду.
— Одни убытки вам от меня, Кузьма Петрович, — сказал Лагутин, — Жаль деревцо. — Они невольно залюбовались молодым жеребцом. Был он суховат в сложении, с глубокой подпругой, с могучими мускулами ляжек, с длинными плечами и несколько сдавленной грудью. Маленькая, гордо поднятая голова на сильной, плавно изогнутой шее казалась выточенной из серого камня. Он настороженно обернулся на голоса, навострив чуткие уши.
— Я знаю, чей это жеребчик, — сказал Калюжный. — Его зовут «Ветер». Это господина Копта. Немец тут есть такой…
Но господин Копт уже появился собственной персоной в дверях мазанки.
— А, Леонид Иваныч, майн фрейнд! — закричал он так радостно, словно давно уже был самым близким другом Лагутина, хотя они виделись впервые. — Мы ожидаль, очень ожидаль!..
Торопливо неся свой тяжелый живот и размахивая коротенькими руками, господин Копт попытался обнять Лагутина, но Леонид Иванович отстранился. Это нисколько не смутило немца. Сияя восторженной улыбкой, он подал руку:
— Оскар Эльза Копт!.. Я очень хотель имейт знакомство… О, ви зиайт меня. Мой шахта находится рядом, в Саево.
Не зная, как поскорее избавиться от еще одного собеседника, Лагутин прошел в горницу, разделен с помощью Кузьмы и лег в постель. Копт непрестанно охал, бестолково суетился и выражал сочувствие.
— Я пришлю вам лутший врач! — кричал он почему-то угрожающе. — Что, врач уже бил? Но я выпишу из Бахмут!.. Как, тоже бил?.. Екатеринослав! Я не постою за деньги. Моя родина — страна культурный прогресс, там ценят такой большой специалист!
— У вас ко
Немец покосился на Калюжного:
— Это есть маленький секрет…
— Понятно, — хмуро сказал Кузьма и вышел.
— Это большой деловой вопрос, — доверительно зашептал немец, склонясь над кроватью, вытирая клетчатым платком маслянистую розовую лысину. Лицо его было таким же розовым, как и лысина. Странное лицо без характерных черт, просто большой кусок оплывшей свинины. — Да, это есть очень пикантный вопрос…
— Понимаю, — прервал его Лагутин. — Вы хотите, чтобы я не показывал на карте…
— Вот именно!..
— Чего не показывал?..
— Что на моей земле за Саево, в Яблонском, в Сурове, в Мышарове нет угля.
— Но его там нет. Можете не волноваться…
— Я хочу, чтобы он бил!..
— Вашего желания мало.
— Майн готт! — шумно вздохнул Оскар Эльза Копт. — Он должен там бить. На вашей чертеж… Понимайт?
— Вы хотите продать свою землю подороже?
Немец хихикнул и, улыбаясь, задумался, словно вспоминая что-то смешное.
— Ви есть проницательный человек! — сказал он смущенно. — Я дам вам… О, я не пожалей пятьсот рублей! У меня триста десятин земля. Я буду имейт маленький выручка.
— Кузьма Петрович! — негромко позвал Лагутин. Калюжный тотчас появился в дверях. — Сделайте одолжение, Кузьма Петрович, помогите господину Оскару Эльзе Копту выехать со двора.
Калюжный решительно шагнул к немцу. Тот посмотрел на него изумленно, потом перевел взгляд на Лагутина.
— Я хотел еще говорить… Я пошутил… Пять тысяч. Не векселями, нет. Золотом!.. О, ви есть большой специалист!..
— Я не торгую. Можете идти…
Немец сорвался со стула, весь багровый от гнева. Толстые губы его тряслись.
— О, ви не есть практик!.. Ви еще меня споминайт…
— Я сообщу журналистам о вашем предложении, — сказал Лагутин. — Вы такой же мошенник, как и Шмаев…
Оскар Эльза Копт растерянно попятился к печке. Бурая краска тотчас сошла с его лица.
— Я еще не слышал такой оскорблений!. Как ви посмел?.. Я имею два миллиона рублей в государственный банк… Я хорошо знаком самый губернатор. Фи!.. Ни один газет не напечатайт ваши слова. Но ви еще подумайт. Вы оскорбили Оскар Эльза Копт!
Калюжный сделал еще один широкий решительный шаг и стал перед немцем. Лагутин приметил, как сжались тяжелые кулаки шахтера.
— Так что — до свиданья, господин Копт…
Если в разговоре с Лагутиным немец еще кое-как держался в рамках приличия, то теперь он словно взбесился. Размахивая пухлыми руками и не забывая промакать платком лысину, он закричал надрывно, с визгом:
— Как?.. Ты, простой шахтер, смеешь меня выгоняйт?! Ты русский свинья! Ничто ты есть перед господин Копт!.. Сегодня тебя увольняйт с работы. О, подожди, я тебя вернихтен… уничтожить!