Сочинения в двенадцати томах. Том 1

Тарле Евгений Викторович

Между прочим Парнель задался целью удержать на время от революционных выходок наиболее пылких своих приверженцев, и даже это ему удалось. Достаточно почитать мемуары английского агента тайной полиции Томаса Бича [37] , чтобы убедиться, насколько неожиданным тогда казалось для посторонних наблюдателей обращение людей самого революционного темперамента в сдержанных конституционалистов. Фенианское движение не замирало, но Парнель и не заботился об этом: он хотел только, чтобы лица легальные, имевшие возможность со временем попасть в парламент и обещавшие быть там полезными, не очень себя компрометировали. В конце лета он прибыл в Лондон и принял участие в парламентских делах. Теперь он вошел в палату как признанный представитель интересов не того округа, который его избрал, а всей Ирландии. Кабинет должен был готовиться к особенно жестокой борьбе.

37

Twenty five years in the secret service. The recollections of a spy, by Thomas Beach (alias major Henri Le Caron), 16 ed. London, 1893, стр. 151. О нем подробнее в следующих главах.

На 27 августа было назначено обсуждение министерского законопроекта о деньгах на содержание полицейской силы в Ирландии [38] . Заседание началось в 4 часа пополудни во вторник и окончилось в 1 час пополудни в среду; 21 час без перерыва Парнель и его партия не давали возможности правительству приступить к баллотировке. Дело дошло до того, что парнелиты, хотя их было всего 28 человек, прямо поставили Гладстону, опиравшемуся на большинство, определенные условия: полиция должна быть уменьшена и ни в каком случае полицейские чины в Ирландии не должны принимать участия в изгнании фермеров с поместий лендлордов, даже если, например, они отказываются добровольно уйти. Если это будет сделано, Парнель позволит приступить к баллотировке, si no — no [39] . Дать такие обязательства Гладстон не хотел, и часы шли за часами, Парнель не уступал, и заседание продолжалось. Парнелиты говорили о самых разнообразных вещах, читали вслух не относящиеся к делу страницы разных книг, и в конце концов заседание было отложено.

38

Annual register 1880, p. 1. London, 1881, стр. 84.

39

Там же:…a condition of passing the vote that the government should promise to disarm and reduce the strength of the Irish public force.

На удовлетворение требований земельной лиги теперь не было ровно никаких оснований надеяться. Парнель поехал вскоре после заседания 27 августа в Ирландию, чтобы дать новый mot d’ordre. 19 сентября он произнес в Эннисе речь, которая, по справедливому замечанию новейшего историка [40] , составила эпоху в борьбе Ирландии с Англией. Он говорил о том, что все внимание ирландских фермеров должно быть теперь обращено на отвоевание себе известных прав на арендуемые участки; он подчеркивал то обстоятельство, что единственный способ достигнуть цели заключается в том, чтобы поставить лендлорда, осмелившегося прогнать своего фермера, в безвыходное положение. Пусть никто из ирландцев не арендует никогда участка, с которого лендлорд согнал фермера, и тогда поневоле землевладельцы будут осторожнее. «Если вы, — сказал он, — откажетесь платить слишком высокую арендную плату, если вы откажетесь занимать фермы, с которых другие согнаны, тогда земельный вопрос будет решен, и решен в удовлетворительном для вас смысле. Итак, от вас самих это зависит, а не от какой-нибудь комиссии или какого-нибудь правительства…» «Но что же делать вам с человеком, который все-таки займет ферму, откуда лендлорд прогнал арендатора?» Тут масса голосов прервала криками: «Убить его!» Парнель продолжал: «Я слышу многие кричат: убить! Но я вам укажу другой путь, гораздо лучший, более христианский, который даст провинившемуся возможность исправиться. Если кто займет ферму, откуда выгнан прежний арендатор, вы должны избегать его на больших дорогах, на городских улицах, в лавках, в храмах, на рынках; всюду вы должны оставлять его одного, вы должны уединить его от остального общества, как если бы он был прокаженным; вы должны показать ему отвращение, которое чувствуете к совершенной им низости» [41] .

40

Dictionary of national biography, vol. 43, стр. 327:…a speech at Ennis which marked an epoch in the struggle.

41

O’Connor. Цит. соч., стр. 203.

Парнелевские слова упали на благодарную почву. От изгнаний с арендных участков ирландцы страшно страдали; по признанию самого Гладстона, за 1880 год лендлорды выбросили буквально на улицу 15 тысяч живых существ [42] . Значит, премьер расходился с агитатором не в признании самого факта, а лишь во мнениях о способе уврачевания зла: Гладстон думал, что поможет парламентская комиссия, а Парнель полагал, что действительнее будет оставление лендлордов без арендаторов. Опале и отлучению от общества должен был подвергаться вообще всякий, кто так или иначе станет на сторону лендлорда, против фермера.

42

Parliamentary debates, vol. 253, стр. 1666 (речь Гладстона): 15 000 individuals will be ejected from their homes, without hope and without remedy in the course of present year.

Последствия речи Парнеля сказались весьма быстро. В Лау-Меске (в Ирландии) жил один англичанин — некто капитан Бойкотт, арендовавший ферму на земле лорда Ирна [43] ; он же был агентом лорда по делам того в этой местности. К нему, как к сборщику арендных денег, явились однажды все фермеры лорда Ирна и предложили более низкую арендную плату, чем та, которую они платили до сих пор [44] . Бойкотт не согласился и начал против них процесс с целью выселить их. Когда пришли судебные приставы, толпа народа бросилась на них и заставила поспешно скрыться в доме Бойкотта. На следующий день Бойкотт был объявлен в опале, слуги и рабочие отошли от него: всякое общение с ним было прервано, и так как ежеминутно он мог ожидать нападения, то правительство послало войска для его охраны. Бойкотт должен был выселиться в Англию. С тех пор опала, рекомендованная Парнелем в его эннисской речи, стала называться «бойкотированием» или просто «бойкотом». Бойкотирование как средство строго легальное имело огромную силу при тогдашних обстоятельствах, и как бы ни относился Парнель к фениям, он видел, что одна из главных задач практической политики заключается в том, чтобы осуществители бойкота всегда удерживались в рамках законности и не прибегали к насилиям. Он и его товарищи не переставали увещевать ирландцев быть осторожнее [45] и помнить, что бойкотеры и фении действуют разными средствами в разных плоскостях социальной жизни и что поэтому бойкотерам совершенно лишнее брать пример с фениев.

43

Johnston. Цит. соч., стр. 41.

44

Annual register 1880, p. I, стр. 119.

45

Mc Carthy J. England under Gladstone, стр. 112. Речь Девитта.

Но все равно правительство не могло смотреть спокойно на то, что творилось в Ирландии. Агитация Парнеля, становившиеся все чаще случаи бойкота, оживление деятельности фениев — все это ставилось в причинную связь. Тревожно настроенное общественное мнение требовало от Гладстона каких-нибудь мер против Парнеля и Ирландии, и Гладстон решил, во-первых, начать судебное преследование против Парнеля и, во-вторых, внести в палату с нового (1881-го) года «билль об усмирении» Ирландии. В октябре был арестован личный секретарь Парнеля [46] за то, что он оправдывал в своей речи покушение на убийство, совершенное фениями. Через несколько дней, 2 ноября (1880 г.), было начато судебное преследование против Парнеля, Диллона, Биггара, Сюлливана и Сикстона (все это были парламентские парнелиты) по обвинению в заговоре. Это оказалось большой оплошностью со стороны министерства, потому что такого хладнокровного и осторожного человека, как Парнель, обвинить в чем-нибудь противозаконном было крайне трудно. Его деятельность развивалась на той демаркационной линии, которая разделяет легальную борьбу от революционной, но эта линия не была им пройдена. Присяжным оставалось только отвергнуть обвинение за недоказанностью, что они и сделали 24 января 1881 г. Оправданные могли теперь со спокойным сердцем вмешаться в обсуждение билля, имевшего целью усмирение неспокойных элементов в Ирландии. В тот же день, как присяжные освободили Парнеля и его товарищей от обвинения, наместник Ирландии Форстер (тот самый, назначению которого так обрадовались в свое время умеренные члены ирландской партии) внес в парламент предложение о ряде мер, необходимых, как он думал, для успокоения волнующейся страны.

46

Гили.

Парнелизм и фенианство были явлениями, выросшими на одной и той же политической и экономической почве, и нужно признать, что оба эти движения давали друг другу весьма значительную моральную поддержку. Никогда еще парламентские гомрулеры не были так резко радикально настроены, как во времена Парнеля, и никогда фенианское движение не проявлялось более сильно и последовательно, как именно в эти годы, в конце 70-х и в 80-х годах. Та борьба, которую затеял Парнель, была войной `a outrance, должна была вестись всей ирландской нацией против английского государства и требовала от ирландцев, чтобы все они, без исключения принимали в ней участие. «Кто может, пусть идет в парламент, кто не может, пусть бойкотирует изменников и устраивает демонстрации, кто желает приложить свои силы в открытой борьбе, пусть начинает ее», — вот какой лозунг давал Парнель Ирландии; при нем в первый раз фенианство почувствовало себя регулярной частью армии гомрулеров, и, может быть, тут кроется одна из причин оживления фениев в эпоху расцвета парнелизма. Главными же причинами нужно, конечно, считать последовательный ряд неурожаев картофеля в конце 70-х и начале 80-х годов и обострившуюся нищету и озлобленность населения. Аграрные преступления, в которых видели руку фениев, следовали в 1880 г. одно за другим и дали Форстеру, автору законопроекта об усмирении Ирландии, богатый цифровой материал.

Дело началось с того, что 6 января 1881 г. при открытии сессии лорд-канцлер прочел тронную речь королевы, в которой говорилось следующее [47] : «Милорды и джентльмены! К сожалению, я должна констатировать, что положение Ирландии приняло тревожный характер. Число аграрных преступлений увеличилось намного сравнительно с предшествующими годами. Широкая система террора воцарилась в разных частях страны…» Речь кончалась указанием на то, что назрела потребность в новых законодательных мерах относительно Ирландии.

47

The queen’s speech, january 6, 1881 (Parliamentary debates, vol. 257, 44-я парл. сессия Виктории. London, 1881, стр. 5).

Тотчас вслед за прочтением тронной речи началось обсуждение ответного адреса; это обсуждение благодаря парнелитской обструкции длилось ровно две недели. Только 24 января законопроект Форстера «о защите личности и собственности и Ирландии» был внесен в палату общин [48] . Форстер заявил, что в общем аграрных преступлений (убийств лендлордов, поджогов, нападений на лендлордские дома) было в 1880 г. 2590 случаев. Мало того, что по процентному отношению к общему количеству населения Ирландии в 1880 г. аграрных преступлений случилось больше, нежели когда бы то ни было, но на самые последние месяцы — октябрь, ноябрь и декабрь 1880 г. — выпало их больше, чем во все остальные месяцы с января до октября: из 2590 в последние месяцы совершено около 1700 преступлений. Но и этого мало: в декабре аграрных преступлений больше, чем в октябре и ноябре, вместе взятых! [49] Дальше так идти не может, потому что цифры говорят, что аграрные преступления растут в ужасающей прогрессии; на этом основании он, Форстер, секретарь кабинета по ирландским делам, давно уже ищет корни зла и теперь нашел их. Аграрные преступления суть не что иное, как последствие совета, данного мистером Парнелем в его речи в Эннисе о необходимости не на жизнь, а на смерть бороться с лендлордами и наказывать отлучением от общества всякого, кто займет ферму после изгнания арендатора. Вместо законов настоящих в Ирландии царят неписанные законы (unwritten laws) земельной лиги и ее председателя Парнеля. Ввиду всего этого Форстер полагает, что следует возобновить старые порядки и снабдить лорда-наместника Ирландии правом арестовывать иностранцев, не могущих представить удовлетворительные документы о личности, и вообще всех лиц, которые будут захвачены ночью при обстоятельствах, внушающих подозрение [50] . Кроме того, нужно дать лорду-наместнику полномочия прекращать временно habeas corpus в тех местностях, где он найдет необходимым это сделать.

48

Protection of person and property Ireland bill (там же, стр. 1209).

49

Там же, стр. 1210 (речь Форстера): It is also right to say, that the number, which occured in the month of december, was more, than those for october and november put together.

50

Annual register 1881, p. 1. London, 1882, стр. 27.

Парнель и его товарищи протестовали против билля. Заседание 24 января окончилось ничем, и вопрос был перенесен на 27-е число. Заседание 27-го длилось без перерыва 8, 10, 12, 15 часов, и благодаря Парнелю законопроект был так же далек от вотирования, как и 24-го числа. Наконец, встал Гладстон и в длинной речи, страшно волнуясь, бросил Парнелю в лицо обвинение в том, что он своими словами о бойкотировании в Эннисе воспламенил народные страсти в Ирландии. Парнель начал его прерывать каждую минуту, говоря, что Гладстон подтасовывает его слова [51] . Тогда раздались со всех сторон крики: «К порядку, к порядку!» Спикер обратился к Парнелю со внушением, что прерывать чужую речь нельзя. Но Парнель, не обращая внимания на спикера, продолжал мешать Гладстону. А Гладстон, разгорячаясь все более и более, говорил: «Деятельность земельной лиги стоит в прямом отношении к аграрным преступлениям; в 1879 году митингов лиги было мало и преступлений случилось мало; в 1880 году митингов было много и преступлений произошло много». Тут парнелит О’Гили прервал премьера: «А сколько было в 1880 году изгнаний арендаторов? Тоже много?» По существу парнелиты не спорили с министерством. Парнель полагал, что пока Гладстон отрицательно относится к гомрулю и требованиям земельной лиги, до тех пор они с ним говорят на разных языках и столковаться не могут. Избегая общих исповеданий веры, он только продолжал мешать прохождению билля через парламент. После 22 часов раздраженных дебатов палата разошлась, отложив обсуждение законопроекта Форстера на 31 января [52] .

51

Parliamentary debates, vol. 257, стр. 1691–1694.

52

Там же, стр. 1702.