Сочинения в двенадцати томах. Том 1
Шрифт:
Характеристично дальнейшее поведение Парнеля: он и не думал отвечать на речь Форстера немедленно, а ограничился только своим энергичным восклицанием, защиту же отложил до следующего заседания к общему удивлению и раздражению англичан. Они увидали в этой медлительности умышленное оскорбление обвинителя и трибунала, перед которым раздалось обвинение. На следующий день Парнель постарался сделать все, чтобы укрепить в них это предположение. «Сэр, — обратился он к спикеру [118] ,— я позволю себе сказать несколько слов по поводу вчерашнего инцидента. Я могу почтительнейше уверить палату общин, что делаю это вовсе не вследствие убеждения, что мои слова будут иметь хотя бы даже слабое влияние на палату или на общественное мнение Англии. Я уже привык за свою политическую жизнь заботиться только о мнении тех, кому я желаю помочь и с помощью кого я работаю для счастья и свободы Ирландии». После такого начала Парнель со свойственной ему холодной презрительной иронией, которая была тем больнее, что не казалась ничуть аффектированной, коснулся обвинений Форстера, сказал, что бывший наместник в течение всей своей карьеры умел пользоваться невежеством палаты в ирландских делах [119] , и, подарив еще несколько раз своим вниманием Форстера и палату, перешел к существенной стороне вопроса. Он сказал, что не разделяет мнений фенианских
118
Ответ на милостивую речь ее величества, заявление Парнеля. Заседание 23 февраля. Там же, стр. 716–718.
119
Там же, стр. 718 (речь Парнеля): It is a conduct which has marked his career ever since he became chief secretary to take advantage of the ignorance of the members of this house on Irish questions.
Итак, Парнель, наконец, высказался; но опять-таки объяснение вышло какое-то глухое и условное, изобиловавшее оговорками и теми фразами в скобках, которые иногда меняют тон и характер речи. Весь 1883 год прошел в ожесточенной борьбе между фениями и правительством; в январе были дни, когда в одном Дублине арестовывалось больше 20 человек — цифра с английской точки зрения весьма высокая; в феврале и марте происходил ряд фенианских процессов, из которых многие оканчивались казнями. В июле был убит Джемс Кери, оставивший партию фениев и давший правительству много указаний относительно своих бывших товарищей [120] ; в конце того же года его убийца был повешен в Дублине [121] . Все эти происшествия не исключительно приковывали к себе внимание ирландского общества.
120
Об этом см. Annual register 1883. London, 1884, стр. 197–199.
121
См. очень интересные и содержательные записки фения Патрика Тинана об этой эпохе и о казни О’Доннеля. Tynnan P. The Irish invincibles and their times. Chatam, 1894, стр. 340.
Молодая «национальная лига», основанная Парнелем в октябре 1882 г., интересовала всех, кто сочувствовал деятельности покойной «земельной лиги» и жалел о ее закрытии. Ненормальное положение дел сильно препятствовало действиям нового общества, но тем не менее легальная пропаганда была возможна. Что касается до личной популярности Парнеля, то можно сказать, что в этом году она еще увеличилась, если только еще могла увеличиться. Ни для кого не было тайной, что Парнель сильно расстроил свои денежные дела [122] , и ирландское общество решило устроить так, чтобы для него не оказалось слишком роковым то самоотвержение, с которым он, идя прямо к разорению, работал в парламенте и вне его. Была устроена подписка для поднесения ему денежного подарка. Во время подписки обнаружилось, что между ирландским духовенством существует некоторый раскол: архиепископы и вообще высшие сановники католической церкви были против Парнеля, а священники — за него. Сам папа счел нужным вмешаться в ирландские дела, и по его непосредственному повелению кардинал Симеони написал послание, в котором указывалось на участие в подписке в пользу Парнеля как на дело не подходящее и не подобающее католическому клиру. Несмотря на это послание, ирландское духовенство в огромном количестве внесло свою лепту на подарок человеку, за которого оно молилось еще тогда, когда папа не удостоивал его своим вниманием.
122
Annual register 1883, стр. 201.
В результате письма кардинала Симеони оказалось сильное падение папского авторитета в Ирландии, обострение национальных чувств среди духовенства и в особенности усиление любви к Парнелю и веры в него. Если мы примем это к сведению, то согласимся, что благосклонное отношение английских правительственных сфер к римской курии могло в самом деле показаться папе плохой компенсацией всех этих моральных потерь [123] . Если даже папский авторитет оказывался неравносильным авторитету Парнеля, то дальнейшие события 1883 г. показали, что уже нет вещи, на которую не мог бы отважиться ирландский агитатор в своей стране, что нет ему отказа ни в чем.
123
Там же, стр. 202–203.
Эльстерский округ, населенный преимущественно англичанами, считался всегда противником парнелизма, и вот Парнель поставил там кандидатуру своего ревностнейшего приверженца О’Гили. Это было в глазах многих просто дерзким вызовом судьбе. «Если бы, — говорит беспристрастный и бесстрастный обозреватель «Annual register’a», — если бы кто-нибудь хоть шесть месяцев тому назад сказал, что парнелит может стать представителем Эльстерского округа, то такой человек подвергся бы осмеянию за свою глупость» [124] . Но Парнель поехал в Эльстер, произнес там ряд речей, в которых просил выбрать О’Гили, и О’Гили прошел.
124
Annual register 1883, стр. 205. Would be laughed at heartly for his folly.
Эта победа произвела в Англии самое сильное и тревожное впечатление. Уже даже «Times», вечный враг Парнеля, не скрывал от своих читателей, что этот человек не только силен, но просто всемогущ в Ирландии. Последний месяц 1883 г. окончательно сделал его годом парнелевских триумфов. Закончилась подписка на подарок, и оказалось, что за 9 месяцев собрали не 14 тысяч фунтов, как рассчитывали, а 38 тысяч, т. е. около 380 тысяч рублей. 11 декабря собрался торжественный митинг в Дублине, и здесь деньги были вручены Парнелю.
Многие думали, что ввиду бесцветной парламентской сессии этого года он не будет слишком нападать в своей речи на правительство [125] , но жестоко ошиблись. Парнель всегда жил не столько парламентской, сколько общенациональной жизнью, и для него 1883 год не был поэтому тихим и бесцветным. Он жестоко обрушился на ирландских управителей, лорда Спенсера и его помощника Тревелияна [126] , назвал их бездарными индивидуумами [127] и затем, перейдя к общему положению
125
Чего же ожидали от дублинской речи, см. Annual register 1883, стр. 207.
126
The Parnell testimonial. Times, 1883, 12 december, стр. 6, столбцы 1 и 2.
127
Individuals… characterized… by greater incapacity… (там же).
128
If we cannot rule ourselves, we can at least cause them to be ruled as we choose (там же).
Призыв к надежде и бодрости являлся далеко не лишним: кровавая фенианская борьба, кончавшаяся на глазах ирландского общества виселицами и ничем иным, действовала на политическую атмосферу крайне тяжело. 10 декабря повесили фения О’Доннелля; 11 декабря в Дублине, в самый день парнелевского митинга, повесили фения Джозефа Пулля [129] . Каждый день можно было ожидать новых покушений и новых казней.
8
До 1884 г. министерство Гладстона не преследовало принципиальной политики либеральной партии; осложнения во внешних делах, вызванные борьбой в Судане и Египте и поступательным движением русских войск в Средней Азии, террор и борьба с ним в Ирландии не давали старому премьеру возможности осуществить один из главных пунктов либеральной программы: распространить избирательные права на возможно большее число английских граждан. Но близился срок, когда кабинет должен был дать отчет избирателям в том, что он сделал, приближались выборы [130] . Нужно было торопиться с проведением избирательной реформы, которую давно и настойчиво требовала либеральная партия от своего правительства. Гладстон сам по себе был человеком слишком крупного калибра, слишком твердых и определенных традиций и слишком устойчивых убеждений, чтобы довольствоваться ролью главы «делового министерства», вроде австрийского кабинета Кильмансегга, и жить изо дня в день.
129
Tynnan P. Цит. соч., стр. 344.
130
Вот слова внимательного наблюдателя этого политического момента (т. е. начала 1884 с.): Il faut donc, que М. Gladstone se mette en mesure de r'epondre `a cette question: qu’avez-vous fait de la majorit'e que nous vous avons donn'ee en 1880? Et si le old great man r'epond simplement: «Des conqu^etes en Afrique et les lois coercitives en Irlande, l’imbroglio de l’Afrique du Sud…» ca sera fini de sa popularit'e. (Gavard Ch. M. Gladstone et son gouvernement en 1884. Paris, 1884, стр. 12).
Ввиду всего этого в феврале 1884 г. Гладстон внес в нижнюю палату билль о реформе. По закону 1867 г. (или, правильнее, 1867–1869 гг.) каждый подданный королевы, платящий за квартиру в городе 10 фунтов в год или арендующий земельный участок, который приносит 12 фунтов годового дохода, имеет право избирать членов нижней палаты [131] . Этот закон, исключал, таким образом, из числа избирателей массу крестьян, не имеющих арендного участка с 12 фунтами дохода. Гладстон, внося свой билль, предложил, чтобы избирательные права распространялись на всех глав семейств без исключения; женщины все-таки не получали прав, даже если они стояли во главе дома [132] . Другими словами, устанавливалось нечто весьма близкое к suffrage universel. Разумеется, эти слова не были произнесены, и законопроект был приведен в связь с прежними избирательными законами [133] , но никто не обманывался относительно истинного смысла министерского билля.
131
Избирательные реформы эпохи Виктории перечислены очень сжато, но хорошо в книге Барнета Смита. Barneth Smith. History of the English parliament, vol. II. London, 1892, стр. 545–546.
132
Там же, стр. 547.
133
Речь Гладстона. Parliamentary debates, vol. 285, 1884. Заседание 28 февраля.
Консерваторы напали на проект с той горячностью, которая отличала их и в 1830, и в 1831, и в 1832, и в 1867 гг.: кажется, не было действия, которое заставило бы их с большим раздражением отзываться о своем наследственном противнике, чем именно расширение избирательного права. Реформ 1867 и 1884 гг. они никогда не прощали Гладстону, и любопытный консервативный памфлет трех звездочек [134] довольно верно передает чувства своей партии к творцу избирательной реформы, когда говорит [135] : «Поистине, кто может так действовать против своей страны, тому следует быть удаленным от света и людей, так чтобы даже тень его имени навсегда погрузилась во мрак забвения». Три звездочки обрушиваются на Гладстона за проведенный им принцип «один человек — один вотум», так как по их мнению этот принцип может разрушить Британскую империю. Никакого добра, говорит памфлет, нельзя ждать от переполнения палаты уличными политиками [136] .
134
Mr. W. E. Gladstone, a life misspent, a series of letters to and on the above, by ***. London, 1893, стр. 90. Глава: The Right honourable and the house of commons and electorate.
135
Там же, стр. 90: One man, one vote can crush the empire.
136
Там же, стр. 89.