Сочинения в двух томах. том 2
Шрифт:
И он указал рукой на величественный готический храм.
— Да! — сказал священник. — В этой стране бушевали страсти!
— Это страна страстей, — ответил японец, — страна многообразных страстей, добрых и злых, красивых и безобразных, страна величайшего эгоизма и величайшего самопожертвования, страна битв, страна мудрости и безумия, страна бесчисленных контрастов! Именно потому она так и волнует человеческое воображение…
Он вдруг улыбнулся и заметил:
— Как я бестактен, рассказывая вам то, что вы знали задолго до меня. К тому же я забыл, что вы — католический священник, и что исповедуя прихожан, вы гораздо лучше меня знакомы со страстями, которые кипят
— О! — сказал аббат Мюр. — Страсти кипят не только во Франции.
— Совершенно верно! — ответил доктор Шимадзу. — Но только во Франции они создают столько противоречий. По крайней мере, по моему скромному мнению…
Тем временем послышался стук в дверь маленькой гостиной, и старуха — служанка аббата Мюра, типичная служанка деревенского кюре — просунула голову на площадку.
— Господин аббат, пришла дама… госпожа…
Она совсем тихо произнесла имя…
— А! — с живостью отозвался аббат Мюр.
— Да! Она хочет беседовать с господином аббатом…
— А!..
Аббат Мюр, слегка озадаченный, в нерешительности взглянул на своего друга Шимадзу.
— Господин аббат! — воскликнул японский врач. — Пусть мое присутствие вас не стесняет! Ведь я только зашел к вам на минуту. Я сейчас лишь прибыл в Париж, и у меня тут тысяча разных дел… Позвольте мне пока вас покинуть…
— Пусть будет так! — согласился аббат Мюр.
Обернувшись к служанке, он сказал:
— Попросите даму присесть. Я сейчас выйду к ней.
Японец уже надел пальто и шляпу.
— Сказать по совести, — заметил он, открывая дверь, — я пришел сюда в надежде увести вас куда-нибудь поужинать. Вы оказали бы мне большую честь и доставили исключительное удовольствие… К тому же это было бы превосходным началом для моего пребывания в Париже: я ведь вам сказал, что только что сюда приехал…
— Боже мой! — воскликнул аббат в нерешительности. — Вы же знаете, что я никогда не ужинаю в городе…
— Конечно, конечно! Но ведь это, собственно говоря, не будет вовсе в городе… И потом мы будем ужинать только вдвоем — вы, да я…
— Мне не хочется отказывать вам… — начал было аббат Мюр.
— Не хочется? Ну и слава Богу! Значит, решено. А главное — не переодевайтесь и вообще не беспокойтесь зря. Мы поужинаем запросто, в том виде, как сейчас. А теперь я ухожу. Пожалуйста, не провожайте меня! Итак, до скорого свидания! Я буду у вас около восьми.
Доктор Шимадзу снова поклонился и вышел.
В ту же минуту явилась служанка и доложила:
— Госпожа Эннебон…
Глава пятнадцатая
Мадам Эннебон заканчивала свой рассказ, скромненько сидя на стуле возле аббата Мюра.
— Так вот какого мужа вы осмелились дать своей единственной дочери!.. — с трудом проговорил он, задыхаясь от волнения.
— Но, господин аббат, — убежденно возражала госпожа Эннебон, — ведь это же должен был быть только фиктивный брак!
— Фиктивный брак!.. — воскликнул священник. — Я не знаю случая, чтобы Церковь освятила такую пародию таинством обручения!
— О! — воскликнула госпожа Эннебон, искренне удивленная. — Возможно ли это? Я ведь сама слышала, как вы однажды рассказывали о папе Григории VII Гильдебранде, благословившем фиктивный брак некоей графини Матильды!
— Да будет проклят мой язык! — сказал священник. — Как смел я говорить об этом, не подумав, чьи уши меня слышат.
Он умолк на минуту, затем продолжал:
— Уже слишком поздно принять сегодня вашу исповедь. Я хочу поисповедовать вас в церкви. Впрочем, пожалуй, для вас и лучше, если вы будете иметь
Госпожа Эннебон попробовала еще возражать:
— Я совсем не собиралась исповедоваться. Я пришла сюда только за советом.
Мадам Эннебон рассказала аббату свое дело просто и без особенного конфуза, — только начать ей было трудно. Она словно предполагала, что он давно все знает: ведь она уже много лет исповедовалась у него — разумеется, «осторожно» — и была с ним очень откровенна. Конечно, она была грешницей — но такой покорной и кающейся! Она много грешила по части прелюбодеяния — грешила повторно, все вновь и вновь впадая в старый грех, — но ведь она так трогательно сокрушалась о своей греховности! Кто же решится строго осуждать ее за то, что она имела утешителей в своем соломенном вдовстве? Только неумолимая Церковь могла карать за это, больше никто! Аббат Мюр, суровый служитель Церкви, привыкший, однако, к людским слабостям, до сих пор еще ни разу не отказал в прощении грешнице, преисполненной крепкого желания исправиться. Наконец, о Боже мой, сколько парижан видели мадам Эннебон и красавца Поля де Ла Боалля вдвоем, что, будь только аббат Мюр немножко более светским человеком, он уж давно догадался бы, о каком опасном соблазнителе она так много рассказывала ему на исповедях.
Но аббат Мюр никогда не любопытствовал узнать его имя, и потому разоблачения мадам Эннебон поразили его как гром из ясного неба.
— Вы пришли за советом? — повторил он, все еще не вполне опомнившись от неожиданного потрясения. — О Боже! Какого совета ждете вы от меня, несчастное дитя? Вы с легким сердцем сами загнали себя в такой тупик, что я не знаю, чему мне больше удивляться, вашей бессознательности или вашему безумию? Как? Вы при этом думали, что не совершаете ничего дурного? Вы рассчитывали, что ваша ужасная комбинация даст благие результаты? Но хорош и этот Поль де Ла Боалль, слепо последовавший за вами, давший вовлечь себя в эту авантюру, из которой оба вы можете извлечь для себя только горе и стыд!
— Господин аббат! — гордо сказала мадам Эннебон. — Месье де Ла Боалль меня любит!
Большинство священников испытывают священный ужас, когда слышат слово «любит». Быть может, поддавшись этому ужасу, аббат Мюр ничего ей не ответил. Тогда мадам Эннебон стала дальше излагать свои объяснения…
— Господин аббат, вы говорите, что я оскорбила Бога. Увы, я уже довольно давно оскорбляла Его, но это не совсем моя вина! Вы ведь знаете, как мой муж покинул меня и какова была наша жизнь в те несколько лет, пока мы жили вместе. Кроме того, вы знаете, что он не настоящий католик, и даже вообще не настоящий христианин, и что моя набожность вызывала его гнев, потому что она могла повредить его карьере. Но не об этом сейчас идет речь. Вы ведь происповедуете меня, не правда ли? Когда? Завтра или послезавтра?.. Сегодня я прошу у вас совета — до известной степени светского совета… Слушайте, слушайте меня… Я, конечно, не отрицаю, что поступила эгоистично… Да, разумеется, я прежде всего думала о себе… Господин аббат, вы ведь знаете, что не только месье де Ла Боалль любит меня, но что и я тоже люблю… Слушайте, слушайте, я вас прошу! Я хотела создать ему счастливую жизнь и вместе с тем укрепить и свое собственное счастье! Вот и все! И клянусь вам, эта задача казалась мне очень легкой и простой… «Жить его жизнью» — вот чего я теперь всегда хочу!