Сочинения в ХД, 1816
Шрифт:
(ХД № 2).
Письма Русского Солдата
Честь, сделанная Русскому Солдату помещением пиес его в Журнале Демокрит, тем для него чувствительнее, что издатель, без сомнения, оказал сим единственно своё снисхождение, имея много лучших материалов для наполнения своего Журнала. Снисхождение осмеливает – к несчастию моему я люблю иногда в свободное время марать бумагу – написавши, надобно кому-нибудь прочитать, а без того чёрт ли бы велел взяться за перо – это обыкновенная слабость и естественна каждому, начиная с последнего бумагомарателя до Вольтера. Кому ж читать между нашею братьею военными – не для того, чтоб они не знали толку в литературе; но для того, что они, бедные, заняты учением и разводами. – Придёт кто-нибудь ко мне, хватаю поскорей свежевыпеченную пиесу – не успею прочитать одной строки, как слышу страшный апостроф: «Чёрт тебя возьми с твоим сочинением! – Дай поскорей водки, да закусить – я устал до смерти». – Нечего делать – надобно положить под спуд любезное дитя.
Вышеупомянутое ваше снисхождение облегчает чадолюбивое моё сердце – я буду посылать вам в школу моих малюток – без сомнения должен я признаться (хоть
Ваш, милостивый государь, покорнейший слуга
Р. С.
P. S. Посоветуйте мне – я имею намерение писать свои мысли в солдатском вкусе о журналах – и здесь открываю вам первую мысль – журналы не должно судишь слишком строго – довольно, если они нравятся нам в ту минуту, когда их читаем – зато они дёшевы – но сколько прекрасных вещей извлечено из журналов. [30]
Мая 1-го дня.
30
Издателю очень приятно будет, ежели Журнал его в следующей связке украсится мыслями Русского Солдата насчёт журналов.
(ХД № 5).
Когда я просил у вас совета, можно ли мне, не так как критику, а как просто мыслящему солдату, открыть мысли свои о журналах, в то время я не воображал, что, напечатав письмо моё, вы обяжете меня некоторым образом выполнить сие намерение. Признаюсь, что я даже забыл о нём до сих пор, пока (и то довольно поздно) не взял вашего журнала в руки. Но теперь вижу – надобно что-нибудь сказать. «Журнал» – великое слово! Я об заклад бьюсь, что не всякий, кто их читает, понимает значение слова, а если и думает, что понимает, то (как говорят) навыворот. Например, начиная с самого издателя: он печатает в месяц, в полмесяца, или, много, в неделю несколько листков всякого сбора в прозе и в стихах, ходячих прямо и хромых, и называет свои листки – «журнал». Я советовал бы ему сходить в полковую канцелярию (других я не знаю и боюсь, как язвы) и спросить у писаря, что значит журнал? Он отвечал бы ему: «Милостивый государь, журнал есть ежедневная записка всех бумаг, полученных и отправленных». Оттуда, пожалуй, пусть зайдёт к купцу, казначею и проч. и спросит у каждого, что в журнале он записывает? Тот покупку и продажу, тот приходы и расходы, учёный свеженькие мысли, волокита [31] имена новых знакомых, мало заботящихся о его знакомстве, лекарь домы пациентов; да я и конца бы не нашёл журналам, т. е. дневным запискам (а мне кажется, милостивый государь, журнал иначе перевесть нельзя): их не тысяча один, а без числа. Итак, кончится сия статья тем, что все почти так называемые журналы не суть журналы, а месячники, полумесячники, недельники. За сим следует: на какой конец сии месячники и проч. выходят на свет? Здесь я скажу, чаю, выдумка журналов есть прекрасное, бесподобное дело. Некстати бы мне говорить по учёному, но нельзя миновать, чтоб не сказать чего-нибудь о их начале: все почти приписывают Франции и господину Сало,* советнику Парижского парламента, изобретение журналов, таковых или подобных, как мы их видим. Он начал издавать в 1665 году журнал учёных (Journal des savants). Самое название, кажется, показывает, что учёные, истинные или самозваные, присылали к издателю свои сочинения или замечания. Предо мною лежит книга, из которой мог бы я выписать всю историю журналов от их сотворения до сего дни; но судя по себе, я знаю, как несносно читать вздор без вкуса и без соли для того только, что он пахнет учёностью. Намерение моё сказать слова два о пользе журналов (каковы они ни есть), да и тут беда! Об них так много писали, что писать ничего не осталось. Об ином журнале говорят иногда слишком много, но тогда редко отдают ему должную справедливость; а о другом совсем ничего не говорят: это ещё хуже! Но после всех суждений и пересудов журналы останутся преполезною и приятною каждому любителю просвещения выдумкою. Журнал не для вечности; одно имя и намерение его оправдывает. Я сказал бы господам строгим критикам: государи мои, как вы об том подумаете, кто, слушая умного и весёлого человека, который своими разговорами научает и забавляет собрание, с педантскою важностью подступит к нему и скажет: «Вы говорите умно и приятно, но позвольте вам заметить, что вы не всегда говорите то, чего мне хочется; вы говорите кстати, но это чрез нисколько времени не будет больше кстати; иногда вы говорите о предметах, которые я не очень понимаю; вы делаете наставления быть сострадательным и человеколюбивым, а я не всегда бываю к тому расположен; вы смешите других, осмеивая меня: за то я вам вечно не прощу и буду ругать ваши разговоры пока достанет у меня гортани». Я слышу, кажется, ответ сего почтенного человека: «Мой друг, по долгу христианства и человечества я сожалею о вашей гортани и даю вам дружеской совет никогда меня не слушать!» Не таковы ли критики журналов? Всякий знает, что в них есть слабые пиесы да и критики не без слабостей. Что касается до меня, по совести вам скажу, что с сердечным удовольствием я читаю многие пиесы в «Украинском вестнике» [32] :* старинные известия о родной стороне, и самые маловажные, должны быть каждому милы, если он не болван деревянно-иностранный; видеть успехи благотворительности и просвещения в отечестве ещё милее; даже просто литературные пиесы многие очень занимательны. За час пред сим с сладчайшим чувством я читал пиесу «Юстин, или Добрый брат».* Чего ж вам хочется? Где строгие критики? Вы можете и смеяться, и плакать с удовольствием, а всё ворчите; если ж вы ни плакать, ни смеяться не можете от доброго сердца, а только судорожно, советую вам не читать не только журналов, но и «Бовы королевича». Простите, милостивый государь, спешу к должности, пишу наскоро [33] ; надобно было что-нибудь написать, а теперь уже 8-е число. Позвольте сделать также последнее прощальное почтение вашему журналу, который, как я слышал, кончается. Поздравляю с освобождением от тяжкого ига, и честь имею быть
31
Под сим словом я разумею того, кто в один день обегает целый город, и поневоле к вечеру от усталости волочит ноги. Едва ли не приличнее сие название такого сорта людям, а не тем, кому оно обыкновенно даётся; доказательство, как несправедливо иногда названия изображают вещь.
32
Господин издатель и всякий читатель догадается, почему я не хвалю Демокрита.
33
Прошу покорнейше сделать замечание, что для журналов писать наскоро есть вещь простительная: кто захочет трудиться по целым десяткам лет, знавши наверно, что труды его чрез неделю будут лежать в табачной лавке, а много что под лавкою.
Вашим истинным почитателем и покорнейшим слугою
Русский Солдат.
(ХД № 6)
Примечания редактора интернетной публикации
В этом сборнике читателю представлены сочинения Василия Масловича, опубликованные в журнале «Харьковский Демокрит» в 1816 году.
Василий Григорьевич Маслович (1793-1842) – украинский (харьковский) литератор: поэт, прозаик, баснописец, юморист, сатирик, литературовед, журналист, издатель. Родился 18 декабря 1793 года в семье военного врача Черниговского полка Григория Масловича, чей род имел сербские корни. Отец покинул жену с сыном, когда Василию не исполнилось и года. Переехав в Харьков, после недолгого пребывания в Каменец-Подольском, мать с ребёнком поселились в доме майора Ионы Николаевича Познанского, который был дядей Василия Масловича по материнской линии. Бездетный Иона Познанский заботился о племяннике, как о родном сыне, много сделал для его воспитания и образования, и, в конце концов, объявил его своим наследником, к которому затем перешло состояние дяди, в том числе харьковский дом и богатое имении под Харьковом.
Начальное и среднее образование Василий Маслович получил в интернате просветителя Василия Фотиева, в пансионате француза Паки-де-Совиньи и в Харьковской гимназии. После чего поступил в Харьковский университет. С 1811 года Маслович начинает публиковать свои сочинения в печати. В 1814 выходит первый сборник его сочинений «Басни Масловича». В 1815 году Маслович издаёт первую книгу сочинений своего старшего друга Акима Нахимова, умершего в 1814.
В 1816 году Маслович заканчивает университет и получает степень доктора изящных наук. И по материалам своей лекции, читанной по случаю докторского экзамена, тут же издаёт книгу «О басне и баснописцах разных народов, известие об их жизни, с некоторыми замечаниями на их басни и самые басни оных».
С января этого же 1816 года начинает выходить ежемесячный литературный журнал «Харьковский Демокрит», основателем и издателем которого являлся Василий Маслович. Он же был и автором большинства печатавшихся там текстов. Это периодическое издание (в основном юмористически-сатирического направления) стало первым журналом в Украине (наряду с журналом «Украинский вестник», который начал издаваться одновременно и печатался в той же типографии Харьковского университета), и первым периодическим изданием, где напечатаны тексты на украинском языке (автором которых является сам Маслович), но в основном изданием русскоязычным. Издавался в 1816 году ежемесячно с января по июнь включительно. В журнале печатались сочинения авторов Слободской Украины, а также переводы ими текстов зарубежных литераторов. Всего издано шесть книжек журнала (или шесть связок, как называл его номера основатель и издатель). Демокрит – древнегреческий философ, известный, кроме прочего, хорошим чувством юмора и весёлым нравом. «Харьковским Демокритом» издатель назвал свой журнал по аналогии с петербургским журналом «Демокрит», которого было издано всего лишь два номера.
В 1817-1820 годах Маслович живёт в Санкт-Петербурге. Там в 1818 издаёт свои книги «Память о Харьковском стихотворце Акиме Николаевиче Нахимове» и «Замечания и чувствования или путешествие, каких мало или каких очень много, из Харькова до Санкт-Петербурга». Затем возвращается в Харьков, где остаётся до конца жизни.
После издания в 1925 году своего нового, дополненного и исправленного сборника «Басни В. Масловича, доктора изящных наук и члена Харьковского общества наук» – наибольшего собрания его сочинений, Василий Маслович отходит от активной издательской и литературной деятельности. Умер в 1841 году.
В 1890 его сын Николай Маслович издал отдельной книгой комическую поэму Василия Масловича «Сказка про Харька, основателя Харькова, про его дочь Гапку и батрака Якива», две первые части которой Василий Маслович опубликовал впервые в своём «Харьковском Демокрите» под заголовком «Основание Харькова».
К сожалению, после девятнадцатого века сочинения Василия Масловича не переиздавались (если не считать нескольких небольших цитат в статьях об этом авторе и его журнале) и существуют в виде старопечатных изданий и не печатавшихся архивных рукописей.
В данной интернетной публикации тексты приведены в основном в соответствие с нынешними великоросским и украинским правописаниями. Но местами сохранены особенности этих языков начала девятнадцатого века для исторического колорита.
Бедный харьковский пиит… – Это стихотворное письмо якобы неизвестного поэта к издателю «Харьковского Демокрита» – мистификация, поскольку настоящим автором этого текста является сам издатель журнала, Василий Маслович. Так считал украинский литературовед Иван Ерофеев, высказавший эту мысль в статье «Перший журналіст на Слобожанщині», напечатанной в 1925 году в журнале «Червоний Шлях», № 10 (31). Маслович неоднократно мистифицировал читателей, публикуя в «Харьковском Демокрите» некоторые собственные сочинения под видом присланных ему, дескать, другими людьми текстов.