Сочинения в трех томах. Том 1
Шрифт:
— Кто знает? Кто знает?
Люпену пришлось покориться. Между двумя инспекторами, в окружении всех остальных, он терпеливо выдержал все, что от него требовалось. Но минут через двадцать вздохнул:
— Скорее, Ганимар, что вы там копаетесь?
— А вам что, некогда?
— Не то слово. У меня назначена срочная встреча.
— В следственной тюрьме?
— Нет, в городе.
— Ах, так? В котором же часу?
— В два.
— А сейчас три.
— Я и говорю, что опоздал. Страшно не люблю опаздывать.
— Может
— Ни минутой больше.
— Как вы любезны… постараюсь…
— Что-то вы много разговариваете… Ах, еще и этот шкаф? Но он пустой!
— Однако здесь лежат три письма.
— Старые счета!
— Нет, связка, перевязанная шелковой ленточкой.
— Розового цвета? О, Ганимар, ради всего святого, не развязывайте!
— Письма от женщины?
— Да.
— Принадлежащей к свету?
— К высшему.
— А как ее зовут?
— Мадам Ганимар.
— Забавно! Очень забавно! — уязвленный, парировал Ганимар.
В это время полицейские, которым было поручено обыскать остальные комнаты, явились доложить, что не добились никакого результата. Люпен расхохотался.
— Ах, черт! Вы что, думали найти здесь список моих друзей или доказательство того, что я связан с прусским императором? Лучше бы вы, Ганимар, поискали маленькие секреты этой квартиры. Вот, например, эта газовая труба — на самом деле акустическая. В камине лестница. Стена комнаты полая. А сколько всяких звонков! Смотрите, Ганимар, нажмите вот эту кнопку.
Тот повиновался.
— Ничего не услышали? — поинтересовался Люпен.
— Нет.
— Я тоже. А ведь вы только что предупредили командира моего аэродрома, чтобы приготовил дирижабль, который вскоре поднимет нас в воздух.
— Ладно, — проворчал Ганимар, заканчивая осмотр квартиры, — хватит глупостей, пора в дорогу.
Он двинулся к выходу в сопровождении своих людей.
Люпен оставался на месте.
Полицейские хотели его подтолкнуть, но ничего не получилось.
— В чем дело? — спросил Ганимар. — Вы отказываетесь идти?
— Вовсе нет.
— В таком случае…
— Смотря куда…
— Куда?
— Куда вы меня поведете.
— Да в следственную же тюрьму, конечно!
— Тогда не пойду. Мне нечего делать в следственной тюрьме.
— Вы что, с ума сошли?
— Разве я не имел чести предупредить вас, что у меня назначено срочное свидание?
— Люпен!
— Послушайте, Ганимар, меня ждет Белокурая дама. Не думаете же вы, что я могу поступить так грубо и просто бросить ее в тревоге? Это было бы недостойно галантного мужчины.
— Эй вы, Люпен, — разозлился Ганимар, которому уже начало надоедать это зубоскальство, — пока что я с вами слишком хорошо обращался. Но всему есть предел. Идите за мной.
— Невозможно. У меня свидание, и я на него пойду.
— В последний раз говорю!
— Не-воз-мож-но.
Ганимар сделал знак своим людям. Двое полицейских подхватили Люпена под руки. Но тут же, вскрикнув от боли, отпустили: обеими руками Арсен Люпен воткнул им в тело две иглы.
Обезумев от бешенства, остальные набросились на него, дав наконец-то волю своей ненависти, сгорая желанием отомстить за товарищей, да и за себя самих, ведь столько раз Люпен обводил их вокруг пальца. Они били, колотили куда попало. От сильного удара в висок он упал.
— Если вы его покалечите, — в ярости крикнул Ганимар, — будете иметь дело со мной!
И наклонился, готовый оказать помощь. Но убедившись, что тот дышит свободно, приказал взять его за ноги и за голову, тогда как сам поддерживал туловище.
— Давайте, только осторожно! Не трясите его! Ах, звери, чуть было его не убили! Эй, Люпен, как дела?
Люпен открыл глаза и пробормотал:
— Некрасиво, Ганимар… Дали им меня побить.
— Сами виноваты, черт возьми, со своим упрямством, — огорченно ответил Ганимар. — Вам не больно?
Они приближались к лестничной клетке. Люпен простонал:
— Ганимар… на лифте… Они мне все кости переломают…
— Хорошая мысль, прекрасная мысль, — одобрил Ганимар. — К тому же лестница такая узкая… мы просто не сможем…
Он вызвал лифт. Люпена со всеми возможными предосторожностями усадили на сиденье. Ганимар сел рядом и сказал своим людям:
— Спускайтесь вниз. Будете ждать меня у окошка консьержа. Договорились?
И взялся за ручку двери. Но не успел он ее захлопнуть, как раздались пронзительные вопли. Подобно воздушному шарику, сорвавшемуся с ниточки, лифт неожиданно взлетел вверх. Его полет сопровождался сардоническим смехом.
— Ах ты, черт! — взревел Ганимар, судорожно пытаясь нащупать в темноте кнопку спуска.
И, не найдя ее, крикнул полицейским:
— Все на шестой! К дверце шестого этажа!
Перескакивая через ступеньки, агенты помчались наверх. Но тут произошла странная вещь: лифт, будто проломив потолок последнего этажа, вдруг пропал из виду и внезапно появился на верхнем этаже, где размещалась прислуга. Там он наконец остановился. У дверцы ждали трое. Один из них открыл лифт, и, пока двое держали Ганимара, хотя он, ошеломленный, потеряв свободу движений, даже и не думал сопротивляться, третий вынес Люпена.
— Я предупреждал вас, Ганимар… Похищение на воздушном шаре… и все это благодаря вам! В другой раз не будете столь мягкосердечным. И кроме того, вы забыли, что Арсен Люпен никогда не даст себя побить и причинить себе боль без серьезных на то причин. Прощайте…
Дверь кабины захлопнулась, и лифт, увозя Ганимара, начал спускаться вниз. Все случилось так быстро, что старый полицейский прибыл на нижний этаж одновременно со своими же агентами.
Не успев переброситься и словом, все кинулись через двор к черной лестнице. Лишь по ней одной можно было добраться до этажа прислуги, откуда и сбежал Люпен.