Сочинения в трех томах. Том 2
Шрифт:
Остальные двести миллионов я в память своей горячо любимой матери завещаю ее любимой сестре Элисабет Гуссель или ее прямым наследникам, в случае, если таковых не окажется, Арманде Гуссель — или ее прямым наследникам и, наконец, их кузену, Виктору и его прямым наследникам.
В случае, если смерть моя последует раньше, чем мне удастся разыскать оставшихся в живых членов семьи Гуссель, я прошу моего друга Луиса Перенна продолжить поиски и назначаю его душеприказчиком по этой части завещания. В благодарность за это, а также за те два случая, когда он спас мне жизнь, прошу принять один миллион.
В случае же, если спустя три месяца после моей смерти, усилия Луиса Перенна и нотариуса Лемертюма разыскать членов семьи Гуссель не приведут ни к чему, все двести миллионов переходят моему другу дону Луису Перенна. Зная его, я не сомневаюсь, что он употребит их на благие дела».
Префект остановился и поднял глаза на дона Луиса. Тот сидел молча, только на ресницах блестели слезы.
— Поздравляю, — обратился к нему д'Астриньяк.
— Не забывайте, полковник, что я наследую условно. Я клянусь приложить все усилия, чтобы найти членов семьи Гуссель.
— Но от условного наследования вы не отказываетесь?
— Нет, господин префект.
— Имеется пункт, по которому, в случае вашего отказа, деньги должны перейти в университет для студентов и артистов-американцев, причем организация такового поручается господину посланнику Соединенных Штатов и префекту полиции. К этому завещанию, — продолжал Демальон, — имеется дополнение, присланное Морнингтоном нотариусу Лемертюму несколько позже.
«Прошу нотариуса Лемертюма вскрыть мое завещание на другой день после моей смерти в присутствии префекта полиции, каковой согласится месяц не оглашать его содержания и ровно через месяц пригласить к себе полномочного представителя посольства Соединенных Штатов, нотариуса Лемертюма и дона Луиса Перенна и, по прочтении завещания, вручить моему другу и душеприказчику дону Луису Перенна чек на один миллион. Личность дона Луиса удостоверяет — таково мое желание — его начальник по службе в Марокко полковник д'Астриньяк, к сожалению, вынужденный преждевременно выйти в отставку, и кто-нибудь из членов миссии Перу, ибо дон Луис Перенна, хотя и испанец по происхождению, родился в Перу.
Наследники Гуссель должны быть поставлены в известность о содержании завещания лишь два дня спустя в конторе господина Лемертюма.
Наконец, последнее условие — господин префект благоволит пригласить также лиц в заранее определенный день, в промежутке между шестнадцатым и восемнадцатым днем после первого собрания, и в этот день должно быть окончательно установлено — кто же является наследником, причем необходимое для этого условие — его личное присутствие. С этого дня, если никого из семьи Гуссель и наследников кузена их Виктора не окажется в живых, наследство бесповоротно переходит к дону Луису Перенна».
— Таково завещание Космо Морнингтона, — закончил префект, — и вот почему вы приглашены сюда. Вскоре должен явиться и агент, которому я поручил заняться поисками членов семьи Гуссель. Пока же выполним оговоренные в завещании формальности. Я ознакомился с бумагами дона Луиса Перенна — они в полном порядке — и просил главу миссии в Перу собрать для нас возможно более точные сведения.
— Последнее было возложено на меня, господин префект, — сказал атташе Кассерос. — Задача оказалась нетрудной. Дон Луис Перенна происходит из старинной испанской семьи, эмигрировавшей лет тридцать назад, но сохранившей свои земли в Европе. Я встречал в Америке покойного отца дона Луиса, всегда отзывавшегося о сыне с большой любовью.
Префект повернулся к полковнику д'Астриньяку.
— А вы, полковник, удостоверяете личность легионера Перенна, сражавшегося под вашим начальством в Марокко?
— Удостоверяю без малейшего колебания. Ошибки быть не может.
Префект улыбнулся.
— Легионер Перенна, которого товарищи, пораженные его подвигами, прозвали Арсеном Люпеном? Старшие — просто героем, легионера Перенна, о котором говорили, что он храбр, как д'Артаньян, силен, как Портос… и таинственнен, как Монте-Кристо, — закончил смеясь префект. — Все это значится в полученном мною сообщении из 4-го полка Иностранного легиона. Там сказано также, что в течение двух лет легионер Перенна получил медаль за храбрость и орден Почетного легиона за исключительные заслуги. И…
— Прошу вас, господин префект, — взмолился дон Луис, — какой интерес это может представлять?
— Я, в свою очередь, прошу пощадить скромность моего бывшего боевого товарища, кстати, каждый из присутствующих может непосредственно ознакомиться с рапортом полка. Я же и не читая подписываюсь под всеми похвалами, которые там заключаются, так как за всю мою военную карьеру не встречал солдата, которого можно было сравнить с легионером Перенна. Он на моих глазах совершал подвиги, о которых я не решился бы рассказывать, настолько они мало правдоподобны. Однажды в…
— Странный, однако, способ щадить мою скромность, — воскликнул дон Луис, — еще одно слово, полковник, и я исчезаю!
— Не будем больше останавливаться на ваших подвигах, месье, согласен, — сказал префект. — Остается лишь упомянуть, что в 1915 году вы попали в руки берберов, устроивших засаду, и лишь месяц тому назад вернулись в легион. В момент составления завещания уже четыре года, как все считали вас без вести пропавшим. Чем же объясняется, что Космо Морнингтон сделал вас своим наследником?
— Мы переписывались с ним. Он был предупрежден, что я собираюсь бежать и вернуться в Париж.
— Но каким образом? Как вы могли?
Дон Луис улыбнулся.
Наступило молчание. Префект вглядывался в необыкновенного человека, потом, словно повинуясь какому-то ему самому неясному импульсу, спросил:
— Еще одно слово, почему товарищи выбрали для вас прозвище Арсена Люпена?
— Потому отчасти, что мне удалось раскрыть одну кражу, совершенную при странных обстоятельствах. Имя же Арсена Люпена было тогда у всех на устах из-за его трагической гибели. Пострадавшим при краже был именно Космо Морнингтон, который после этого случая уверовал в мои таланты, часто повторял: «Если я умру насильственной смертью (у него была эта мысль), поклянись, Перенна, что ты обнаружишь убийцу».
— Предчувствия его не оправдались. Он умер ненасильственной смертью.
— Вы ошибаетесь, господин префект, — заявил дон Луис.
Господин Демальон вздрогнул.
— Что вы хотите сказать? Какие у вас есть данные?
— Только то, что я слышал сейчас от вас, господин префект. — Вы сами только что утверждали, что Космо Морнингтон изучал медицину, практиковал и знал свое дело. Все это совершенно верно. Может ли такой человек сделать себе впрыскивание без соблюдения правил асептики? Метр Лемертюм, — обратился он к нотариусу, — вы ничего не заметили особенного, когда явились к Морнингтону, спешно вызванный?