Сочинения в трех томах. Том 3
Шрифт:
Внезапно Люпен почувствовал боль в груди.
— А, мерзавец! Хочешь разделаться со мной, как с Лаверну? Булавка! — Отчаянным усилием повалил барона и схватил его за горло — теперь противник был у него в руках. — Болван! Если бы ты не раскрыл карты, я бы, может быть, махнул рукой и отступился — очень уж ты похож на честного человека! Но какая мускулатура, сударь! В какой-то миг я уже подумал… Но на сей раз ты попался! Ну-с, любезный друг, пожалуйте сюда булавку и улыбнитесь! Нет! Нет, не надо строить гримасы! Может быть, я сжал слишком сильно? Вам дурно, любезный? Что ж, ведите себя получше… Вот так, свяжем вам руки веревочкой, позвольте-ка!… Боже, как прекрасно мы с вами столковались! Я потрясен… Веришь ли, в сущности, ты мне пришелся по вкусу. А теперь, дружок, приготовься! Прошу прощения!
Он приподнялся и со всего маху нанес барону ужасный удар кулаком в живот. Барон захрипел и потерял сознание.
— Вот до чего доводит отсутствие логики, любезный друг, — укоризненно сказал Люпен. — Я предлагал оставить в твоем распоряжении половину богатства. А теперь не оставлю вообще ничего… если удастся, конечно. Вот в чем теперь суть. Где этот мерзавец прячет свою кубышку? В сейфе? Черт побери, ну и работенка! К счастью, в моем распоряжении целая ночь.
Люпен обыскал карманы барона, достал связку ключей, первым делом удостоверился, что в чемодане, спрятанном за портьерой, нет ни документов, ни драгоценностей, а затем подошел к сейфу.
Но тут он замер на месте: послышался какой-то шум. Слуги? Не может быть: их спальни на четвертом этаже. Он прислушался. Шум шел снизу. Внезапно его осенило: это полицейские, услышав два выстрела, решили не ждать до утра и стучатся у парадного входа.
— Проклятье! — выругался Люпен. — Я угодил в переплет! В тот самый миг, когда я собираюсь пожать плоды столь мучительных трудов, являются эти господа. Ну-ну, Люпен, не теряй головы! В чем вопрос? В том, чтобы за двадцать секунд открыть сейф с неизвестным шифром. И от такой безделицы ты теряешь самообладание? От тебя требуется просто угадать шифр. Сколько букв в этом слове? Четыре?
Произнося эти увещевания, он напряженно думал и в то же время напряженно прислушивался к шагам перед домом. Он запер на два оборота дверь прихожей и вернулся к сейфу.
— Четыре буквы… Четыре буквы… Четыре буквы… Кто бы, черт побери, мог мне самую малость помочь?… Подсказать?… Кто? Провалиться мне на этом месте, конечно, Лаверну! Бедняга Лаверну, не зря же он с риском для жизни сумел передать все световое сообщение… Боже, что я за осел! Ну да, ну да, я понял! Разрази меня гром, до чего же я разволновался!… Люпен, сосчитай до десяти, чтобы сердцебиение унялось. Иначе плохо твое дело.
Сосчитав до десяти, он совершенно успокоился и опустился на колени перед сейфом. Тщательнейшим образом нажал по очереди все четыре кнопки. Затем осмотрел связку ключей, выбрал один из них, потом другой и безуспешно попытался вставить в скважину.
— Бог троицу любит, — пробормотал он, пробуя третий ключ. — Победа! Этот подошел! Сезам, отворись!
Ключ повернулся в замке. Дверца подалась. Люпен потянул ее на себя и снова взял ключи.
— Миллионы наши. Не обессудьте, барон Репстейн, — сказал он, но тут же отскочил, передернувшись от омерзения. У него дрожали колени. Ключи зловеще забряцали в его трясущейся руке. Секунд двадцать — тридцать, несмотря на оглушительный шум внизу, несмотря на электрический звонок, трезвонивший на весь дом, он не двигался с места и вытаращенными глазами глядел на самое ужасное, самое отвратительное на свете зрелище: перед ним был труп женщины; убитая была полуодета; ее, согнув пополам, затолкали в сейф, словно мешок; белокурые волосы свисали до полу, везде кровь…
— Баронесса! — пролепетал Люпен. — Это баронесса! О чудовище!
Он очнулся, плюнул убийце в лицо и нанес ему несколько ударов ногой.
— Получай, изверг! Получай, ублюдок. Ну теперь-то эшафот тебе…
В этот миг в ответ на звонки полицейских зазвучали голоса наверху. Люпен услышал шаги: по лестнице бегом спускались люди. Пришла пора подумать о бегстве.
На самом деле бегство не слишком его заботило. Во время разговора с бароном он уверился, что существует потайной выход из дома — уж очень хладнокровно держался хозяин. К тому же с какой стати было барону вступать в поединок, не будь он уверен, что сумеет ускользнуть от полиции?
Люпен прошел в соседнюю комнату. Окна ее выходили в сад. В ту самую минуту, как перед полицейскими распахнулись двери, он ступил на балкон и скользнул вниз по водосточной трубе. Затем прошел вдоль дома. Перед ним была обсаженная кустарником стена. Он юркнул между стеной и кустами и мигом обнаружил калитку, которую без труда отпер одним из ключей. Теперь оставалось только пересечь двор, пробраться через пустой павильон, и несколько мгновений спустя он уже стоял на улице Фобур-Сент-Оноре. Разумеется, полиция, как он и думал, не предвидела, что из дома есть запасной выход.
— Ну каков барон Репстейн? — воскликнул Люпен, рассказав мне во всех подробностях об этой трагической ночи. — Вот уж грязный негодяй! Подумать только, до чего обманчива бывает внешность! Клянусь вам, на вид он был воплощенная честность и порядочность.
— А как же миллионы? И драгоценности принцессы? — спросил я.
— Все было в сейфе. Как сейчас помню, я отчетливо видел пакет.
— Ну и где же он?
— Остался в сейфе.
— Быть не может!
— Уверяю вас. Я мог бы вам сказать, что побоялся полицейских, или сослаться на внезапный приступ щепетильности. На самом деле все куда проще… и прозаичней. Это богатство слишком дурно пахло.
— Что?
— Да, дорогой мой, из этого сейфа, из этого склепа шло такое зловоние… Нет, это было выше моих сил! У меня голова закружилась. Еще чуть-чуть, и мне стало бы дурно. Глупейшая история, не так ли? Поглядите, вот мой единственный трофей — булавка из галстука. Жемчужина стоит по самой скромной оценке тысяч тридцать. Но все-таки, признаться, я чертовски зол. Дать такую промашку!
— Еще один вопрос, — подхватил я. — Шифр сейфа?
— Что вас интересует?
— Как вы его угадали?
— Нет ничего проще. Удивляюсь, как это мне сразу в голову не пришло.
— Итак?
— Шифр содержался в том сообщении, которое передал бедняга Лаверну.
— Что вы имеете в виду?
— Дело было в орфографических ошибках, друг мой.
— В орфографических ошибках?
— Черт побери, да ведь они были сделаны намеренно! Разве можно вообразить себе, что секретарь и управляющий барона нетверд в правописании и «успэх» писал через «э», «опастность» с двумя «т», «нападенния» через два «н», «противостаять» через «а»! Меня это сразу же озадачило. Соединив четыре ошибочных буквы, я получил слово «Этна» — так звали его хваленую лошадь.