Сочинения
Шрифт:
Вот что делает из женщины частое общение с мужчиной или свободная любовь; она коверкает ее, уродует, делает из нее отвратительное по наружному виду подобие мужчины. Я утверждаю, что всякое излишнее соприкосновение с мужчинами, тогда даже, когда оно ограничивается одними салонными разговорами, академией или прилавком, вредно действует на женщину, развращает и лишает ее целомудрия. Скажу более, всякая женщина, часто вращающаяся в среде мужчин и занимающаяся не свойственными ее полу делами, утрачивает свою природную грацию, воспламеняет свое воображение и дает греху доступ в свое сердце.
Невозможно исповедовать теорию деспотизма и быть на практике либералом; невозможно поддерживать в политической экономии учение об относительности ценностей, не впадая в одно и то же время в ажиотаж и ростовщичество; невозможно превозносить свободу обмена, не потворствуя контрабанде. Одинаково невозможно женщине жить среди мужчин, заниматься изучением чего-либо
104
См. примеч. 5.
Мольер в своей комедии «Les femmes savantes» [105] прекрасно выразил этот принцип. Он представил в ней мать семейства — Филаминту, женщину честную, но поющую громче петуха, как говорит про нее служанка, и вследствие этого обладающую самым невыносимым характером, тиранящую мужа и дочь и в конце концов обманутую самым жалким образом. Рядом с Филаминтой стоит сестра ее Белиза — старая жеманница, прогоняющая от себя любовь, но уверенная, к своему великому удовольствию, что все мужчины без ума от нее. Найдись хоть один смельчак вкусить с ней сладость любви, и она, понятно, согласилась бы. Затем следует старшая дочь Филаминты — Генриетта, которая была бы не прочь с утра до ночи играть в любовь, но не может решиться лечь с действительно обнаженным мужчиной. Этим она обязана спиритуализму Декарта, до которого Генриетте — экономке, не изучавшей ни философии, ни греческого языка, нет никакого дела. Великий моралист и великий комик Мольер знал вас в совершенстве. Не мужчинами хотите быть вы, вы хотите только быть с ними и ищете их. Вот что доказал Мольер в своих комедиях «Les femmes savantes» и «Precieuses» [106] .
105
См. примеч. 9.
106
Жеманницы (фр.).
Я говорил недавно о маркитантках. Я далек от какой-либо дурной мысли об этом интересном классе граждан и не желаю им ничего дурного. Все они замужем, и большинство их верны мужьям. Но они наполовину солдаты, живут в казармах, присутствуют на смотрах и красуются под номером в полковых списках. Я не могу судить о степени приносимой ими пользы, но желал бы из уважения к их полу удалить их из общества военных. «Маркитантка» Беранже всегда приводила меня в восторг и до сих пор еще кажется мне великолепной песнею. Признаюсь, однако, что она обязана своим блеском не красотам непотребной женщины. То же можно сказать и о торговках, более ужасных даже, чем их мужья. До сих пор еще ни одно правительство не дерзнуло освободить парижские рынки от привилегий этих дам: они как бы носят в своих юбках целую революцию.
Я долго жил рядом с госпиталем, в котором читался курс акушерства: то была настоящая школа проституции и сводничества.
Есть, конечно, много честных женщин среди акушерок, я сам знавал много таковых, и вы, госпожа J. d’H., можете служить тому примером.
Но, видя ваши издевательства над родами, я не могу подавить в себе мысли, что вы больше ратуете за свою практику, чем за женскую эмансипацию. Да и как же иначе? Неужели вы думаете, что известные образы бесследно проходят в голове молодой женщины, что они не горячат ее кровь и не туманят голову! По меньшей мере, она, выйдя замуж, начнет, как говорят, носить штаны. Знаете ли вы хоть одного порядочного мужчину, хоть одну честную женщину, которые пожелали бы подобного рода будущность своей дочери?
Вы напрасно, сударыня, стараетесь сделать должность акушеров признаком упадка общественной нравственности; рвение, проявляемое вами по этому поводу в ваших книгах и брошюрах, доказывает просто желание привлечь на свою сторону стыдливость женщины в родах. Это просто известного рода уловка. Я мог бы многое порассказать вам о деревенских и городских повивальных бабках, но умолчу, боясь диффамации. С той минуты, когда женщины цивилизованного общества не могут рожать детей без посторонней помощи, как делали это прежде женщины Египта и Иудеи и делают до сих пор еще все дикие женщины, с той минуты, когда в силу чрезмерного нервного возбуждения акт рождения делается процессом патологическим; с этой минуты гораздо предпочтительнее, в интересах общественной честности, призывать доктора, чем обучать этой скабрезной науке молодых поселянок. Между доктором и рожающей женщиной, окруженной мужем и родными, стыдливость неуместна точно так же, как и между раненым солдатом и сестрою милосердия. Не хотите ли вы также, под предлогом стыдливости, изгнать женщину из госпиталя? Нет, нет: место женщины, как и доктора, у постели больного; пред лицом опасности стыдливость должна удаляться под покров милосердия. Тут должны играть роль самоотвержение и преданность: преданность мужчины к женщине и женщины к мужчине; тут должно быть полное господство закона брака, закона, которого не понимает ваша ложная стыдливость, так как вы принадлежите к разряду эмансипированных. Я со своей стороны в тысячу раз скорее предпочту, ради пользы общественной и семейной нравственности, доктора, чем присяжную акушерку.
Шум, поднятый вами из-за мужчин-акушеров, напоминает мне историю, которую я расскажу вам, рискуя быть опять обвиненным госпожою J. L. в неприличии и недостатке деликатности. Я уверен в ее благодарности за этот анекдот.
Я знавал военного приемщика, жена которого в отсутствие его осматривала сдаваемых рекрутов. Она осматривала, ощупывала свой товар, заставляла его ходить. Кашляните, говорила она ему…
Впрочем, она была честной женщиной, которую никто не мог заподозрить в галантерейности. Она философски справляла свою должность. Рекруты, в ее глазах, не были людьми, а просто пушечным мясом.
Подобная женщина была бы образцом в мире эмансипированных; но какой мужчина решился бы подойти к ней без отвращения?..
Я видал в деревне дочерей фермеров, обладателей заводских быков, которые в случае необходимости, когда отсутствовали отцы, без замешательства справляли работу. Honny soit qui mal у pense [107] . Что делали руками эти деревенские девы, не подлежит описанию. Замечательно то, что они нисколько не стеснялись этим. Что же касается меня, бывшего тогда еще мальчуганом, то я никогда не способен был питать ни малейшего расположения к этим хватам.
107
Да будет стыдно тому, кто об этом дурно подумает (фр.) — девиз «Ордена Подвязки», учрежденного английским королем Эдуардом III в 1344 г.
Все это грубо и не обладает особой важностью; я привожу эти факты, только чтоб доказать людям, смотрящим на все сквозь пальцы, различие качеств мужчины и женщины; показать, что семейный мир и главнейшая сторона общественной морали зависят от разграничения между ними, так как всякий раз, когда женщина выйдет из пределов, указанных ей природой, она унижает и развращает как себя, так и мужчину, и что первой ее обязанностью должно быть возможное уклонение от сходства с ним.
Я привел в пример дочь фермера, приемщицу, присяжную акушерку, маркитантку, торговку, куртизанку и ученую; неужели же еще не все? Можно составить из них целый словарь. Обратим еще внимание на так называемых артистов и «esprits forts» [108] .
108
См. примеч. 8.
Женщина, олицетворение идеала, одаренная от природы красотой, обладает известными эстетическими предрасположениями, которых я не вправе отрицать. Но и тут, как и везде, вопрос сводится к мере, которой вы, женщины, не знающие ни в чем меры, не придаете никакого значения, помимо того что женщины никогда не сравняются с великими артистами точно так же, как и с великими ораторами и великими поэтами, они должны еще обращать внимание на приличия, требуемые их полом и интересами семьи.
В древности роли женщин игрались мужчинами: древние считали невозможным изображение любви, не чувствуя ее, и не допускали даже на сцене подобного рода перехода от призрака к действительности; они смотрели на ремесло актрисы как на выставку женщины, наносящую ущерб общественной честности. У нас дело приняло иной оборот; театр, может быть, и выиграл, только в ущерб нравам. Каждый отец семейства, посещающий театр вместе с женой и дочерьми, повинен в проституции… Я не пойду далее. Не подлежит сомнению, что большинство женщин, часто посещающих театры, исповедуют свободную любовь. Нужно выбирать между подчинением женщины, упроченным воздержностью ее поведения, или между унижением мужчины. Я хорошо знаю, что природа, часто производящая, по выражению Фурье, двусмысленных существ, как бы предназначила многих мужчин служить «chaperons» [109] своим женам.
109
Спутники, сопровождающие женщин для их охраны от возможных неприятностей (фр.).