Сочинения
Шрифт:
10) Молитва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! умом в сердце творимая со вниманием, без всякого сторонего помышления, не вдруг такою является, но требует навыка. Сначала делается сие с понуждением, при чём и сторонние помышления пресекают её. Но труд, терпение и усердие производят, наконец, то, что она творится уже непринуждённо сама собою. Привтечение сторонних мыслей долго не прекращается; но, наконец, и это проходит. Тогда молитва сия невозмущённо из сердца возносится умом к Господу, с верою, упованием и благоговеинством. И это есть сердечная молитва. Её сопровождает теплота некая, которая зачинается с самого начала углубления ума в сердце для сей молитвы и содействует ему в отревании сторонних мыслей и чувств, и сама вместе с сим очищением ума от всего стороннего возрастает, усиливается и установляется. Когда сердце исполнится сею духовною теплотою, которая отлична от всех других теплот, тогда ум сидит неисходно в сердце и непрестанно к Господу взывает с теплотою, чисто и беспримесно. В сей молитвенной теплоте порождается в сердце любовь к приснопоминаемому Господу Иисусу, а из ней слёзы сладостные источаются, от вожделения поминаемого Иисуса. Это — непрестанная молитва, которая едино есть с любовию к Господу.
11) Чтобы сподобиться сего и всего другого, что из сего последует (о чём говорить теперь не время), надо всячески стараться страх Божий иметь пред очами своими, с памятию Иисусовою внутрь сердца, а не как — нибудь вне, дабы оно сим образом удобно отревало не только нечистые и страстные, но и всякие вообще сторонние помышления. Плодом сего будет удостоверение в любви Божией к действующему так.
12) Блаженное
13) При всём другом и паче всего другого надлежит ведать следующее: как желающий выучиться стрелять не без цели или знака натягивает лук, так и возжелавший научиться безмолвию пусть имеет свой знак, — именно, чтоб быть всегда кротку сердцем, и никогда ничем не возмущаться до гнева или неудовольствия. В этом легко успеть, если от всех уклоняться и больше молчать. Если же когда случится возмутиться, надо поскорее покаяться, себя укоряя, и положить строже внимать себе потом, чтобы тихо и с чистою совестию, положив начало, опять призывать Господа Иисуса и божественную Его благодать, в успокоение души своей. Что и получит. И не только это, но душа его получит успокоение и от всех прежде стужавших ей страстей и бесов, и неизреченною возвеселится радостию. Если, впрочем, они и стужат ей когда, но воздействовать на неё не возмогут; ибо она уже не лежит к ним и никакого не имеет желания ихних услаждений, так как всё её желание устремлено к Господу, дающему ей благодать. Брани же такой она подвергается по попущению, а не по оставлению. — Для чего? — Для того, чтоб не превознёсся ум её тем, что обрёл истинное благо, от которого другие ещё далеки, — но имел в сих бранях всегдашнее побуждение к смирению, им не только побеждая гордых супостатов, но и больших даров сподобляясь. — Коих да сподобимся и мы все от Христа, ради нас столько Себя смирившего, и всем смиренным богатую благодать подающего.
Слово о духовной брани и о согласном с ней священном безмолвии
Перевод с древнегреческого М.В. Грацианского под редакцией и с примечаниями А.Г. Дунаева
1. Вступление
Поскольку не столь тяжким оказывается говорить о таковых вещах, сколь трудным узреть представляющееся взору, распознать его и либо принять, либо отвергнуть, достойно воспротивившись, нужно поразмыслить, таким образом, и об этом. Так же как и видимое, духовное борение, как оно обыкновенно представляется, требует решительности и душевного стремления при покорении со всею силою желанных земель. И, естественно, нуждается оно в оружии и военачальнике так же как в очах, свете и месте, с помощью которых можно двинуться в поход, устремившись всей душой, и, следуя цели, повергнуть противника и обрести, как полагается, победу. Итак, пусть очами будут ум и разумение; светом от духовного Солнца правды — осиявание, [исходящее] от [всего] сущего посредством веры, или, скорее, читаемое с божественных скрижалей умное просвещение; подобающим же местом, как это естественно, — священное и безмятежное безмолвие. Ибо говорит Бог Каину: «Согрешил? Умолкни» (Быт. 4, 7), — чтобы, конечно, ум, вернувшись в естественное свое состояние, соответственно узнал, в чем же он согрешил, и равно возрыдал как должно, осудив многое в себе, и, таким образом, начал бы восходить к Богу, радующемуся нашему обращению и ожидающему /принимающему/ раскаяние. Посему и Сам Он ясно говорит, что взирает на безмолвного (Ис. 66, 2); и по словам Василия Великого, безмолвие является началом очищения души, а божественный Григорий Богослов нарек его «обожествляющим»: первый, указав начало, а второй — конец. А Давид, исполненный Духа, познанием Бога полагает следующее изречение, идущее, кроме того, от самого Бога и гласящее так: «Успокойтесь и познайте, что Я — Бог» (Пс. 45, 11). Ибо и сам надежнейший, так сказать, руководитель в покое, блаженный Исаак, сказал: «Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие», а также: «Внешние чувства мертвы, а внутренние живы», верно указав и сам, таким образом, начало и конец.
2. Что есть начало покоя и что — конец
Ведь раскаяние есть действительно начало, а конец — оживление внутренних чувств, в котором обыкновенно проявляется неомрачаемое божественное познание: «Оживи нас, — говорит Давид, — и мы будем призывать имя Твое» (Пс. 79, 19), а также: «Оживет душа моя и восславит Тебя» (Пс. 118, 175). Ибо как суетная жизнь есть причина мрака и, как следствие, отступничества от Бога и незнания [Его], что и есть смерть души (из — за которой называют даже и телесно живущих умершими и мертвыми из — за их отдаления от Бога, которое произошло от увлеченности мирским, как говорит Павел о вдове, умершей от мрака роскоши, хотя и живущей телесно, и сам Господь говорит: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8, 22), называя мертвецами живущих по — мирскому и слившихся с миром, которых [и самих] в другом месте называет он миром, не могущим принять умопостигаемый Дух Божий из — за приверженности к видимому миру), — так, с другой стороны, несуетная и безмолвная жизнь является началом умного света и, следовательно, обращения и познания Бога, что, как явствует, Господь и нарек жизнью вечной, говоря: «Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17,3), причастившиеся же таковой жизни получают ее от Духа Святого, ибо есть он, по словам <Символа веры>, «Дух Святой, животворящий». Стало быть, познающий Бога в жизни своей обладает Духом Божьим. Но, поистине, познание [Бога] является из безмолвной жизни, и принятие Духа естественно должно быть следствием безмолвия, которое есть столь великое обоживание и условие подаяния Духа Святого. Потому правильно, как мне кажется, было быть запертыми в горнице ученикам Господа и естественно там ожидать обещанного о Духе, ибо были они объяты верой и надеждой [своей] ни к чему другому не стремились. Потому — то и обрели они обещанное в избытке и по достоинству, ибо благодаря тому, на что они, уверовав, возложили свои надежды и чего ожидали, принимают, словно некую награду со всем подобающим за доброе терпение, тот тем более великий, что сверхъестественный, дар, — получив совершенство, осветившись, как бы в виде огня, Духом и став через это светочами мира и солью земли.
3. Что есть безмолвие, и о мире
Определенно, что безмолвие есть удаление от чувственного и стремление к умопостигаемому, почему оно и является по преимуществу приближением к Богу. Сказано: «[Далеко] удалился я, бегая, и водворился в пустыне» (Пс. 54, 8). Для чего же? — ибо «ожидал я Бога, спасающего меня» (Пс. 54, 9): ведь, упомянув о многом, рассказывает сей божественный [муж]
4. Деяния безмолвия
Поскольку, как сказано, безмолвие является началом очищения души, а тем самым оказывается и обоживающим, то ясно [из этого], что оно есть место и, скорее даже, путь, принимающий восхотевшего с праведнейшим духом взойти к Богу, вводящий его прямо в лоно Божье и мирно и без потрясений приготовляющий идущего по нему увидеть сначала западни, хитрости и коварные приражения врага душ наших и противостоять им духовно, с разумом и мудростью; а затем возводящий его, хорошо и доблестно сопротивляющегося [им], к божественным осияниям и просвещениям, а также прямо приводящий к духовным откровениям божественных таинств, и соединяющий неизреченно с Богом, и всецело обоживающий, и, одним словом, приобщающий к божественной и сверхъестественной любви в духовной славе, какую только возможно представить, и, следовательно, к честнейшей и искреннейшей любви к ближнему. Если же, стало быть, следуя за Богом, обоживающий покой действительно обладает всеми в совокупности наилучшими благами и красотами и, имея своим началом простую веру, основанную лишь на слове, достигает веры сущностной, наглядное изображение которой есть явленная Богом Моисею скала, имеющая расселину, через которую узрел он задняя Бога (ведь на самом деле сущностная вера являет, словно некую расселину, умопостигаемую ясность в предметах сущих и являемых и через эту ясность дает боговодительствуемому уму зреть не существо Бога, которое тогда было названо Моисею «ликом Божиим», а созерцать весьма явно то, что вокруг Бога, то, что богоносцы именуют задняя Бога), то единственно только муж, [стяжавший] безмолвие, естественно имеет возможность исполнить заповедь Духа Святого, реченную через Давида: «приступите к Нему и просветитесь» (Пс. 33, 6), и через Исаию: «Просветите себе свет ведения» (Ос. 10, 12), и только их свет является вечно умным.
Посему и каждодневная смерть, по Павлу, не относится ни к кому иному, как к всегда устремляющимся к <новому> знанию, превосходящему прежнее, всякий раз принимающим благоразумно коловращения /перемены/ и каждодневно /при каждой перемене/ отвергающим самих себя каким бы то ни было образом, духовно обновляющимся и возрождающимся. И, в самом деле, с полным основанием ублажаются Святым Духом через Давида те, кто легко и мирно обретает власть над младенцами вавилонскими, сиречь смущающими началами бесовских помыслов, и об камень, то есть о веру в Бога, губя [их], повергает и разбивает и у кого восхождения богодеятельных осияний полагаются в сердце и направляются от духовной силы и созерцания к силе и созерцанию более возвышенному. Также и умиротворение, имеющее от Христа Его образ, «без которого, — по Павлу, — никто не узрит Господа» (Евр. 12, 14), и даже в какой — то мере следующее соответственно за умиротворением освящение они либо уже приняли, либо, скорее, принимают, причем умиротворение — посредством молчания и совершенной бестревожности, а освящение — посредством бегства от мира, обуздания чувств и достаточной подготовленности к вниманию к помыслам и к противодействию им, а также непременного усердия к молитве, чтению и всякому угодному Богу телесному и духовному упражнению. И, скажу вкратце, никто не готов выслушать, попытаться изведать и испытать то, о чем заповедует Спаситель: «Пребудьте во Мне, а Я в вас» (Ин. 15,4), кроме того, кто любит безмолвие и расположен к оному и кто, конечно, смог бы подтвердить те самые слова Соломона: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн. 5,2), ибо такому только [мужу] под силу это, и никому другому.
Ибо подобно тому, как огонь, раз перебросившись на прилежащее древо, отнюдь не утихает, но постоянно, денно и нощно, распространяется с великой быстротой, доколе не иссякнет оное; так же точно, со своей стороны, и любовь души к Богу, раз ухватившись за представившееся безмолвие, не прекращает никогда тянуться сердцем к Богу и бодрствовать, сколько бы дней и ночей, точнее, сколько бы времен [ни минуло]. И когда тело покоится или спит, а часто даже и когда дремлет, ум воспевает, однако, неким образом от сердца и славит в любви с восторгом и радостью, с услаждением и ликованием препетого Бога и Отца Небесного. Как же это происходит, знает Тот, Кто даровал несказанную эту радость тем безмолвствующим, кому [Сам] захотел.
5. О живущих в безмолвии
Если бы возможно было нам быть среди ангелов и удостоиться их общения, желанно было бы это, и не без причины. Поскольку же до сих пор [нам], связанным сим дебелым телом, отказано в этом, то надлежит считать монашествующих как бы ангелами во плоти и небесными существами на земле, в досуге проводящими свою жизнь, а также преклоняться перед их созерцанием и почитать делаемое [ими]. Ибо являются они на земле присельниками, согласно блаженнейшему Давиду, и пришельцами, естественным образом жаждущими вышнего града и [вышней] родины и приверженными ей, и к достижению и наследованию ее всячески стремящимися. И какого только блаженства не достигают они сего ради, ибо всегда «желание их в законе Господнем, и в законе Его поучаются они день и ночь» (Пс. 1, 2). И не в писанном законе, и не в том, образом которого [служит] писанный, но в полностью безвидном и бесплотном законе, в некоем третьем, согласно степени, к которой должно подняться от закона писаного, о котором предписывает Соломон: «Впиши их трижды в сердце своем» (Притч. 22,20). Именно в нем, главным образом, несказанно помышляет и ублажается ревнитель о Боге день и ночь, и очищается сердцем, и, насколько дано, видит Бога, и обоживается сам, созерцая Бога, и по справедливости блаженствует в этом.